Трапеция
Шрифт:
отчаяния и вины у Марио, страдания из-за невозможности провести хоть минуту
наедине без необходимости врать – все эти горести не вызвали бы у Анжело
ничего, кроме ужаса и отвращения. Выход был лишь один: не дать никому узнать.
Никогда.
Он мог бы взять Маленькую Энн в кино, и люди бы одобрительно улыбались. Он
мог бы тискаться по углам с этой грязной Джейн Роза – Анжело бы хмурился, предупреждал о последствиях, но по-прежнему смотрел бы снисходительно. А
если
помощь. Он мог бы подцепить одну из полоумных девиц, преследующих
гимнастов после каждого представления, и всем было бы наплевать. Потому что
мальчишки есть мальчишки.
Черт подери, я мог бы ошиваться вокруг хоть со старой шлюхой, и никто бы и
глазом не моргнул. Всем все равно. До тех пор, пока это женщина.
А Марио, который взрастил в нем только хорошее, все, о чем Томми смутно думал, как о благородном, добром, бескорыстном и любящем… Один лишь намек на
происходящее между ними – и впереди лишь крах.
Марио вяло глянул на него.
– Это я тебя во все втянул. Я убить себя готов, когда понимаю, что все тебе
испортил. Клянусь, я только хотел, чтобы ты был счастлив. А вместо этого…
отнял у тебя детство…
С ноющим отчаянием Томми понял, что Марио опять погрузился в один из своих
приступов самобичевания, которые превращались в пытку для обоих. Натянутые
утренним разговором с Анжело нервы не выдержали: агония снова
переплавилась в злость.
– Хватит уже тупить, а? Я возьму ее в кино, и все на этом. Ради бога, я же не
собираюсь с ней трахаться!
Марио горько улыбнулся.
– Почему бы и нет? Уверен, ей бы понравилось.
– Слушай, – Томми сжал кулаки. – Прекрати! Маленькая Энн хорошая девчонка, я
ее всю жизнь знаю. Я же не говорю гадости про Лисс.
А затем он вскипел по-настоящему.
– И знаешь что? Если я захочу позвать девушку на свидание… то буду хоть
целоваться с ней, хоть трахаться! И уж точно не собираюсь падать на колени и
выпрашивать у тебя разрешение!
Воскресным утром Томми постучался в красный трейлер. Открыла ему Марго
Клейн, кутающаяся в выцветшее синее кимоно.
– Томми? Надо же. Редкий гость! Что-нибудь хочешь или поздороваться
заглянул? Зайдешь?
– Нет, спасибо.
Томми смотрел на нее критически и неуверенно. Он знал Марго с раннего
детства, но лишь сейчас впервые понял, какая пропасть лежит между человеком, которым он ее себе рисовал, и человеком, которым она была на самом деле.
Собственная уверенность пошатнулась, не находя должной опоры. Видел ли он
настоящую Марго
Марж» и которая научила его работать на трапеции? Сейчас же между его
тетей Марж и той, которая крутила роман с Анжело, наметился зияющий раскол.
Томми впервые посмотрел на Марго, как на женщину, и это смутно его
беспокоило.
– Я ищу Маленькую Энн. Она здесь?
– Посмотри у Ма Лейти. Ты в этом году совсем не работаешь в костюмерной?
– У меня много других обязанностей, – ответил Томми и отправился к большому
грузовику, служившему цирковым гардеробом.
Под светом голой лампочки Маленькая Энн перебирала вешалки, сверяясь с
распечатанным листом. Кончики ее длинных светлых волос были завиты в
маленькие кудряшки и заколоты невидимками. Элен Бреди рылась в буфете, спрятавшись там по плечи. Ма Лейти сидела на громоздкой лавке в углу – ни
один обычный стул ее не выдерживал – и мелкими быстрыми стежками
скрепляла куски тарлатана.
– Можно войти, Ма?
Обе девушки обернулись. Элен выронила металлическую коробочку, брякнувшую
о пол.
– Ой, ты блестки рассыпала. Давай помогу собрать, – Томми опустился на колени
рядом с ней. – Дай листок. Главное, чтобы к полу не прилипли.
Он осторожно собрал красную сверкающую мелочь на бумагу и высыпал обратно
в коробочку.
Элен была симпатичнее Маленькой Энн – тихая, кареглазая, с темными
волосами, спадающими на плечи.
– Я думала, ты уже все забыл.
– За одну зиму? Я же не совсем безмозглый.
– Где это ты пропадаешь? – спросила Элен.
– Да на самом виду – на аппарате, – отозвался Томми. – А если ты меня не
видишь, просто прислушайся. Где Папаша Тони вопит, там и я.
– Почему же ты здесь больше не работаешь? – поинтересовалась Ма Лейти. –
Только-только я втолковала тебе, где что лежит. А ты уже выступаешь и слишком
взрослый, чтобы заниматься гардеробом.
– Ничего подобного, Ма, – неловко запротестовал Томми. – У меня просто
слишком много дел. Отвечаю за костюмы и все такое.
Маленькая Энн хихикнула.
– Ходишь по кругу, да, Томми? На параде самый старший ребенок следит за
реквизитом. А теперь ты летаешь, и у них ту же самую работу выполняет самый
младший!
Ма Лейти улыбнулась.
– Зато когда он станет старым и толстым, то все равно сможет приносить цирку
пользу.
– Воздушные гимнасты не толстеют, – возразила Маленькая Энн. – Стареют, да, но не толстеют. Посмотрите на Папашу Тони. Ему, наверное, лет семьдесят