Трапеция
Шрифт:
– После этого третий.
Некоторое время они ехали в тишине.
– Не желаешь рассказать мне об этом, Том? Я давно его знаю и… как ты, наверное, догадался… он мне был небезразличен. Да и сейчас нравится. Думаю, я смогу понять лучше, чем большинство других.
Томми свернул в указанном месте. Искушение было огромным. Ридер был старше, сам гомосексуален, старый друг Марио и наверняка смог бы понять кое-что из их
общих забот. А Томми так долго не выпадало возможности
Анжело подошел бы отлично, но с ним я поделиться не могу. Только не этим.
Он остановил машину перед домом, на который указал Ридер.
– Как я уже говорил, в нем словно свет погас. Может, это из-за того, что он не
может снова взяться за тройное.
– Я был прав насчет вас двоих, да? Вы любовники.
За все эти годы Томми ни разу не слышал, чтобы их отношения обозначали
такими словами – очень просто, с полным принятием. Он вдруг ощутил, что готов
расплакаться от облегчения.
– Да. С той поры, как я был подростком.
– Это долго.
– Правда? Может быть. Я не знаю, как это у других.
Томми, впрочем, никогда и не стремился узнать. Запинаясь, подбирая слова, он
рассказал Ридеру, как искал Марио и как нашел – погасшего, тень себя
прежнего.
– Некоторое время все было нормально. Но мы репетируем это шоу, и ему
становится все хуже. Я сначала думал, что он устал летать, но ты же слышал, что
он говорил Джонни. Раз уж одни разговоры о полетах так его воодушевляют… А
может, это из-за меня… Боже, Барт, я чувствую себя виноватым. Словно я из
него жизнь выбил.
– Не совсем понимаю, о чем ты, – осторожно проговорил Барт. – Кто-то из вас… –
он слегка замялся, – увлекается… садизмом?
Встретив ошарашенный взгляд Томми, он аккуратно пояснил:
– Кто-нибудь из вас… получает удовольствие от причинения боли другому?
Хлыст, связывание, еще что-то в этом роде.
– Господи помилуй, нет! – выпалил Томми. – Я о таком даже не слышал! Я не про
то. Просто… обычно когда у него бывало очень плохое настроение, он затевал
ссору на пустом месте, все заканчивалось дракой, и я в ней был не победителем.
Но… но лучше ему от этого не становилось. Его потом жутко грызла совесть. А
несколько дней назад он снова начал задираться, а я… я не выдержал и отлупил
его. Теперь я сильнее него. Не знаю, может, такой поворот его доконал, может…
может, это и есть то, о чем ты говорил… Барт, я поступил неправильно? Если ему
необходимо меня бить…
Барт медленно покачал головой.
– Я знаю, какой он неуравновешенный ублюдок. От тебя
ожидать, что ты будешь смиренно подставлять щеку каждый раз, когда на него
накатит. Но если бы он ловил от этого кайф, ты бы понял.
– Я все думаю…– нетвердо выговорил Томми, – может, дело в том, что я взрослый.
Я знаю, некоторым мужчинам нравятся только дети. Может, после этой драки он
понял, что я вырос, и это его отвернуло… Ну, я взрослый, я уже не мальчик, и он
больше меня не хочет. Только мы партнеры, Барт. Другое дело, если бы он
захотел найти себе кого-то еще… Черт побери, я бы, конечно, не остался
равнодушным, я люблю его, но я бы попытался смириться. Я просто хочу, чтобы
он снова стал прежним. Каким должен быть. Я люблю его.
Томми сглотнул и умолк.
– Я вижу, – мягко сказал Барт. – С такими, как мы, это нечасто случается.
– Я не хочу от него уходить. Если меня не будет, у него останется только семья, а
они сводят его с ума. Он снова исчезнет, и Бог знает, что с ним станет на этот
раз. Он успел загреметь в тюрьму в каком-то жутком месте возле мексиканской
границы. Он не говорит об этом, но там, наверное, было ужасно. Проклятье, понятия не имею, зачем рассказываю тебе все это … ты все равно ничем не
поможешь.
Ридер взял его за руку.
– Все, что ты можешь сделать – продолжать в том же духе.
– Но я ничего не делаю, – возразил Томми. – Это меня и убивает.
– Еще как делаешь. Ты остаешься рядом с ним, и он может тебе доверять. И если
он хоть как-то справляется, это благодаря тебе, Том, и неважно, понимает ли он
это. Не бросай его, – Ридер взглянул на дом. – Зайдешь выпить?
Томми колебался, и Барт хмыкнул.
– Нет. Пожалуй, не в этот раз. Ты сейчас не в той форме, чтобы это оценить. И…
возможно, тебе не следует надолго оставлять его одного. Если он сейчас полон
виски и кодеина, то все нормально, но когда он проснется, тебе лучше быть
рядом…
– К чему ты клонишь?
Ридер сжал губы.
– Не то чтобы я хочу тебя напугать, но частота суицидов в нашей среде примерно
в двадцать раз превышает соответствующую статистику для обычных людей. И
когда я вижу кого-то в таком состоянии, как Мэтт сегодня днем, я начинаю
волноваться. У него ведь нет пистолета? А снотворное он принимает?
– Боже, нет, никогда… Я до этого дня даже не знал, что он аспирин глотает.
– А я знаю, что он не пьет. Ладно, в любом случае, в ближайшие дни советую