Трасса "Юг". Парни из 90-х

Егоров Александр Альбертович

– И отдать ему ключ от сундука с сокровищем?

– Или от сейфа с долларами.

Маринка опустила глаза и спросила тихо-тихо:

– А принц не бросит принцессу, когда найдет сокровище?

– Ни за что.

– Почему?

– Потому, что...

Я запнулся.

«Скажи ей, – просил внутренний голос. – Потом будет поздно».

Но я молчал.

«Это у взрослых, – думал я с грустью, – всё лучшее, что в тебе есть, легко разменивается на слова. А может, этого лучшего к тому времени становится слишком мало?

Вот для чего люди

пишут стихи: они пытаются вернуть словам давно забытую ценность. Но чаще всего цена получается дутой, как за черный квадрат на аукционе. Как ты его ни оценивай, это всего лишь пятно сажи, разведенной на льняном масле, квадратное, плоское и дурацкое. Просто люди договорились, что этот квадрат ох...ительно ценный. Каждому хочется найти хоть какой-нибудь выход с чердака, заваленного мусором. Пусть даже это квадратный люк в темноту».

И все кончилось. Маринка поднялась с табуретки, прошлась по кухне, присела на подоконник. Посмотрела на меня вопросительно.

– Давай уже посмотрим, что там, в этом тайнике, – предложил я. – Пока Машка не вернулась, а то она всех разбудит...

– Пойдем, возьмешь стремянку, – сказала Маринка.

Я пошел за ней. Мы выволокли из чулана складную лестницу и остановились у двери, тяжело дыша.

– Нам туда. Тащи лестницу, только осторожней.

Я потянул за ручку двери бабкиной комнаты: она не подавалась. «Задвижка. Мы ее запираем на ночь», – шепнула Марина. Спустя мгновение дверь открылась. Мы осторожно вошли.

Бабка лежала в постели, лицом к стене. «Не надо ее будить, свет не включаем», – одними губами произнесла Марина. Я поставил стремянку в самый угол комнаты. Видимо, тайник был устроен между скатом крыши и чердачной стенкой: обнаружить его можно было разве что при ремонте крыши. Забравшись по лестнице под самый потолок, я нащупал потайной люк.

«Толкай вверх», – прошептала снизу Марина. Я подтолкнул крышку, и она откинулась с глухим стуком. «Сволочь», – процедил я сквозь зубы. Ухватившись за края люка, я сунул туда голову. Там было темно, пахло какой-то чердачной гнилью.

Я с опаской запустил руку в темноту. И почти сразу нащупал на расстоянии вытянутой руки плотный пакет, завернутый в полиэтилен.

– Есть! – воскликнул я.

– Тащи.

Схватив пакет, я слез на несколько ступенек, обернулся и вскрикнул от неожиданности: старуха сидела на кровати в белой ночной рубашке и пристально смотрела на меня.

Где-то мне доводилось читать, что после сна, когда мозг отдыхает, даже Альцгеймер на время разжимает свою хватку. Именно тогда и случаются у стариков внезапные прояснения сознания, которые так пугают суеверных родственников. Не знаю, так оно на самом деле или нет. Но бабка, глядя в полутьме прямо мне в глаза, пожевала губами и проговорила:

– От немцев, помню, тоже на чердаке ховались.

Мы с Мариной посмотрели друг на друга. А старуха между тем тяжко вздохнула и продолжала, все еще обращаясь ко мне:

– Ты следи за ней. Молодая еще совсем.

– Ложись, ложись, рано еще вставать, –

попробовала Марина успокоить бабку.

– Отлезь, – сказала та сердито и снова глянула на меня (а я все никак не мог спуститься на пол). – И сам-то смотри, не оступись.

– Пойдем, – испуганно сказала сестра. Я, спотыкаясь, выволок стремянку, и Марина прикрыла за собой дверь и заперла ее на щеколду.

Конверт был у нас.

Мы принесли его обратно в кухню. Там я громадным опасным ножом разрезал полиэтилен. Под ним оказалась коричневая упаковочная бумага. Бумага была порвана мгновенно, и тут же что-то блеснуло и полетело мимо моих рук под стол. Маринка ахнула, а я поспешно наклонился и подобрал с пола блестящий ключ из нержавеющей стали.

Он был довольно тяжелый, на длинной ножке, с замысловатой бородкой. Типичный ключ от сундука с сокровищами.

Бессмысленно улыбаясь, я положил ключ на стол, затем взял кухонный нож, примерился и изо всех сил запустил его в стенку. Нож вонзился между двух досок (Маринкин дом был деревянным) и застрял. Маринка рассмеялась. Я опомнился, взял ее за руку и усадил рядом с собой на подоконник.

– Вот оно, наследство, – проговорил я почему-то шепотом. – Лежит и ждет.

Скрипнула дверь. Вслед за этим из темноты возникло привидение в мешковатых, не по размеру, джинсах, но без рубашки, лохматое и рыжеволосое:

– Блин. Вы чего тут стучите?

– Мы ключ нашли, – сказал я. – Ключ от всей игры, понял?

– Какой еще ключ, на хрен, – пробормотал сонный Макс. – Вы мне лучше скажите, где бы тут отлить?

Эпизод 46 - 48

Эпизод46. «Какое бесстыдство», – подумала Лариса Васильевна.

Впрочем, нет. Я опять вру. Откуда я могу знать, что именно про нас подумала Лариса Васильевна, когда вернулась с ночного дежурства. Но выглядело все довольно забавно.

А именно – вот как: на разложенном диване безмятежно дрыхли четверо: двое ребят, вчерашняя незнакомая девчонка и, наконец, ее собственная дочка. Светловолосый парень успел снять футболку, и вчерашняя девчонка прильнула во сне к его голому плечу. Тут же уткнулся носом в подушку этот наглец Петька – и его колено (в джинсах), как будто так и надо, покоилось на Маринкином бедре (в тонких розовых брючках). Еще один парень, худенький и с виду помладше, устроился в кресле, закутавшись в ее, Ларисы Васильевны, любимый плед.

Лариса Васильевна совсем уже было решилась прекратить безобразие – но что-то ее удержало.

Вероятно, она постояла в задумчивости еще с минуту. Потом я почувствовал ее присутствие, приоткрыл глаза и убрал коленку с теплой Маринкиной ноги. И тут же вскочил, переполошив остальных.

– Приведите себя в порядок, – строго сказала Лариса Васильевна.

Костик уже выбрался из пушистого пледа и теперь стоял, скрываясь за спинкой кресла: его джинсы валялись на полу где-то вне пределов досягаемости. Макс искал свою рубашку. Я выглядел, надо думать, не лучше других.