Тренировочный день 3

Хонихоев Виталий

— Извините! — поднимает руку кто-то с задней парты: — а… можно исправить? Я вспомнил, у меня папа уезжает! Я не смогу в поход пойти!

— И я! — вторит ему другой голос: — а у меня бабушка заболела!

— А у меня… у меня живот заболел!

— … да, конечно. — Виктор отдает листок обратно Оксане: — внесите изменения, посещение экскурсии добровольное. — он следит как листок снова идет по рукам. Да, уж, думает он, тот факт что Лиля не пойдет на школьную экскурсию здорово проредит ряды желающих пойти в поход. Что в принципе ему только на руку, да и школьникам тоже не во вред. На самом деле кому охота переться на краеведческую экскурсию со всем классом, когда можно на речку самому сходить или в кино, да мало ли у подростков летом занятий.

С точки зрения самого Виктора — чем меньше на экскурсии школьников — тем меньше головной боли. Идеальной ситуацией была бы такая при которой утром в субботу к школьным воротам никто не пришел бы и он просто руками бы развел перед Маргаритой Артуровной, мол так и так, нет никого… значит по домам. И со спокойной совестью не стал бы открывать закрома Ашота Варгиевича, дабы разграбить их на предмет брезентовых палаток, алюминиевых армейских котелков и прочего добра. И не стал бы получать в столовой у тети Клары продукты из кладовой, не стал бы ждать автобуса а вместо этого пошел бы домой досыпать свои сладкие сны в которых нет никакой школьной экскурсии, нет Лили Бергштейн и Батора Кривогоницына с Гоги Барамовичем… эх. Мечты, мечты. Даже если на экскурсию припрется один школьник — они все равно поедут. Даже если никто не припрется — они все равно поедут. Потому что Маргарите Артуровне нужно выиграть в социалистическом соревновании среди городских школ, а мероприятия типа «краеведческая экскурсия» — зачитываются в общий зачет. Потому-то и нельзя было его «обязательным» сделать — перебор с академическими часами вышел бы. А вот факультативное, то бишь добровольное мероприятие можно было провести. Делов-то — напрячь персонал на сверхурочную работу, мотивируя участием в социалистическом соревновании и «ну вы же комсомолец, Виктор Борисович!». Конечно, такой вот мотивацией ту же Альбину Николаевну не проймешь, она прямо с ходу отказалась во всей этой художественной самодеятельности участвовать. Так и сказала, что ей не за то заплату платят, чтобы она в венгерских джинсах и югославских сапожках по кустам и холмам шарахалась и вообще, она уже партийная, а потому вся эта комсомольская движуха ей никуда не упиралась. И при этом вот так еще на Виктора посмотрела, как будто плетью обожгла. Столичная штучка одним словом.

— Все отметились? Все, отдавайте листок… ага. — он изучает переданный ему список. Что же, могло быть хуже… не так уж и много детей собралось, хватит трех палаток наверное… или четырех. Ну, в субботу на месте сориентируемся — думает он.

— Ну все, уроки закончились. Девчата из команды Нарышкиной и Ростовцева Зина — останьтесь. Сегодня мы до спорткомплекса пройдемся и на тренировки настоящих профессионалов посмотрим.

— Круто! — говорит Оксана Терехова: — там такие же как ваша Ирия Гай есть еще?!

— Боюсь, что таких как Ирия Гай нигде нет. — вздыхает Виктор: — и таких как Лиля — тоже. Наверное, их в особых питомниках выращивают… кормят там чем-то неадекватным и жутко энергосодержащим. И запрещенным.

— Мне после уроков нужно сестру из детского сада забирать. — напоминает Ростовцева: — мама допоздна работает.

— Хорошо. Можешь сразу домой идти и…

— Да нет, я хочу с вами пойти! Можно мы по дороге в садик зайдем и Алису заберем? — говорит Зина Ростовцева: — можно она с нами пойдет?

— Ээ… да конечно. Мы ненадолго туда, не переживайте. Я вас с командой познакомлю, настоящие спортсмены там. — говорит Виктор, в то время как остальной класс собирается и выходит из кабинета. В кабинете остается он, четверка Неуловимых Мстителей Нарышкиной, то есть сама Лиза и ее подружки — Инна Коломиец, Оксана Терехова и конечно Яна Баринова. К ним присоединяется и Зина Ростовцева. Он собирает свою сумку и вешает ее на плечо. В этот момент открывается дверь и в кабинет очень быстрым шагом врывается Альбина Николаевна. Вид у нее крайне взволнованный и даже — растрепанный. Виктор даже бровь поднимает. Никогда раньше он не видел, чтобы невозмутимая англичанка выглядела такой растрепанной и растерянной.

И даже пара пуговиц на воротнике блузки у нее отсутствовала… а с утра вроде были.

— Виктор Борисович! — бросается она к нему и прежде, чем он успевает ответит — хватается за его руку и прячется у него за спиной.

— Альбина Николаевна? — удивленно произносит Оксана Терехова. Виктор же бросает взгляд на дверь. Вот так себя вести женщина ранга «англичанки» может только в одном случае — если она действительно испугалась чего-то. Но чего можно испугаться под конец рабочего дня в школе? Пять часов дня, лето, на улице еще светло, даже жарко. Школа у них большая, светлая, полтергейстов не водится, да и мышей он не видел… хотя может все же мыши? Надо бы отраву у Ашота Варгиевича выпросить…

— Вот ты где! — в кабинет врывается какой-то молодой человек кавказской наружности. Он одет в бежевый костюм с черной рубахой и белым же галстуком. Виктор машинально отмечает про себя, что из всех людей, которых он тут видел, этот, пожалуй, самый стильный. Хотя, стильный — неверное слово. Есть хорошее слово — выпендрежник. Да, именно, этот парень самый выпендрежный из тех, кого он тут встречал. Советские люди в это время не одевались вот так вычурно, особенно — мужчины. Не принято еще было проявлять яркую индивидуальность через шмотки… рановато еще.

— А ты кто такой еще?! — парень останавливается и смотрит на Виктора нехорошим взглядом: — не вмешивайся! Это наши с ней дела! Альбиночка, пошли отсюда уже! — он решительно шагает вперед и Виктор, который уже было совсем решил не вмешиваться во все эти сердечные дела Альбины Николаевны после того «свидания» у ресторана — делает шаг навстречу, преграждая путь выпендрежнику в бежевом костюме. Почему? Да потому что как только дверь распахнулась и в кабинет ворвался этот странный субъект — он почувствовал как Альбина за его спиной сжалась и покрепче вцепилась пальцами в футболку. Такую реакцию не подделаешь. Она его боится. Почему? Пока он не знал. Но в его присутствии никто не будет обижать… его коллегу.

— Прошу прощения. — твердо говорит Виктор: — школа закрыта для посещения в период летних каникул. Вы можете подождать снаружи… если вас интересует программа обучения.

— Чего? Какой еще программа обучения? Ты что мне тут… отвали! — «выпендрежник» взмахивает рукой, словно пытаясь отмахнуться от Виктора или смахнуть его в сторону, но тот — ловит его руку за запястье. И задерживает, давая почувствовать свою силу.

— Эй! — бежевый пытается вырваться, но Виктор не разжимает пальцы. Более того — сжимает их крепче и подтягивает руку к себе, глядя своему собеседнику прямо в глаза.

— Боюсь вы меня не совсем поняли. — говорит он: — посещение школы запрещено. Пожалуйста покиньте это помещение и территорию школы.

— Э, слышь, руку отпустил, убогий, а? Ты вообще знаешь кто я такой, а?! — повышает голос бежевый: — лапы убрал свои корявые, я кому говорю! Я за своей женщиной пришел!

— Альбина Николаевна. — поворачивает голову в сторону Виктор и отпускает руку своего собеседника: — этот индивид утверждает что является вашим другом. Если это так, то я конечно никаких препятствий чинить не буду… кто я такой — стоять на пути высокой любви.

— Н-нет! Не надо! — сжимается за спиной обычно невозмутимая «столичная штучка», а Виктор вдруг понимает куда две пуговицы с воротника ее блузки потерялись. Вот что за манера — силой пытаться свою симпатию навязать? Неужели нельзя добром договориться? Конечно Альбина та еще стерва, если честно и на нервах мужских играет как на скрипке ржавой пилой, но даже так — не стоит границы переходить.

— Э! Сюда иди! Ты меня обманывала, девка! Говорила, что, а?! — повышает голос бежевый.

— Неделька у меня не задалась. — вздыхает Виктор: — а еще в субботу со спиногрызами в лес идти. Ты вообще себе представляешь как тяжело педагогом быть? Всегда быть вежливым, понимающим, голос не повышать и уж тем более — никакого рукоприкладства. Так что пожалуйста просто уйти в туман, не доводи до греха.