Тревожные галсы
Шрифт:
— И ты, Федор, постарел. — Он закурил. — На всю жизнь я тебя запомнил. Крестный мой... Тогда, в сорок втором, вы спасли нашу подводную лодку. Со мной в отсеке было трое. С виду крепкие ребята, а сознание помутилось. У меня тоже голова кругом пошла, но не выдохся, силенка была... Да, вовремя вы подоспели...
Они беседовали по душам, вспоминая прошедшие годы, и каждому было приятно от мысли, что здесь, на море, пересеклись их судьбы.
— А как Надя? — спросил вдруг
— Надя?.. Как дочь она мне... Она же сирота! Увез ее подальше от лимана, чтоб горе свое забыла. А теперь вот уходит с судна.
— Вот-вот, — подхватил Леденев. — За тем и пришел к тебе... Можно ее увидеть?
Серов сказал, что она уехала на Кубань за сыном.
— Вроде собирался ехать ее муж Костя Гончар, да его посадили на гауптвахту. Это она мне сказала, Надя...
— Да, так получилось... — Леденев с минуту помолчал. — Ну, и как же теперь?
— Я устрою ее на узел связи, — сказал Серов. — Там работа не трудная, сиди себе за радиоприемником и слушай эфир. А сына определим в наш детсад.
«Душевный человек, — подумал Леденев о капитане. — Пожалуй, надо ему сказать о Кесареве. Он должен понять, ведь Вера — его дочь...»
— Вы с нашим Кесаревым знакомы? — спросил Леденев.
Серов усмехнулся.
— Сережу Кесарева? Кто же из рыбаков его не знает, а? Минер каких на флоте мало.
— Я не о том, — смутился Леденев. — Ваша дочь Вера...
— Я вас понял, — прервал его Серов. — У меня был разговор с Верой. Она уезжает. Далеко уезжает. С мужем уезжает.
Они долго еще говорили, а в заключение Серов доверительно сказал:
— Ничего, все уладится...
Кесарев собирался на берег, когда ему принесли письмо. Он узнал почерк Наташи и, сам не зная почему, разволновался. Ему казалось, что вспышка ревности у Наташи угасла, и она по-прежнему будет для него ласковой и доброй. Но он ошибся, все оказалось очень серьезно.
Кесарев с нетерпением разорвал конверт.
«Сергей, к тебе я больше не вернусь, — писала Наташа. — И ты не жди. Не жить нам больше вместе. Я не придумываю, это — правда. Все кончено, ты женился на мне не по любви, а в отместку Вере. Я это давно поняла. У меня теперь одна радость — сын. Можешь не сомневаться, что я сумею воспитать его настоящим человеком. Я сделаю все, чтобы он забыл тебя, потому что ты оказался недостойным отцом.
Вышли, пожалуйста, все мои и сына вещи...»
Кесарев свернул листок, на душе стало холодно, будто льдинка туда попала.
— Сергей, ты разве не ушел в город?
Это в каюту заглянул Грачев.
— Нет, а вот теперь пойду. И знаешь куда? — Глаза у Кесарева засверкали. —
— Глупости, — бросил Грачев. — Подумай о Наташе.
— Она сама о себе подумала...
— Напиши ей, объясни все, — Грачев добродушно улыбнулся. — Ну? Садись за стол и пиши.
Кесарев горько усмехнулся:
— Поздно. Не надо писать. Все кончено. Она уже не моя, Наташа...
В его руках Грачев увидел письмо. Спросил:
— От нее?
— Да.
— Что пишет? Дай прочесть...
— Зачем? Странно, весьма странно. — Кесарев встал, надел тужурку. — Я спешу на берег. Ты уже одно ее письмо читал, это — не лучше.
«Что ж, придется идти к замполиту», — подумал Грачев, глядя вслед Кесареву.
Был уже поздний вечер, когда Кесарев постучался к Вере. Она сразу открыла ему дверь.
— Сергей? — удивилась Вера, поправляя прическу. На ней был темно-зеленый халат. — Что случилось? Ты, кажется, пьян... Садись вот сюда, — она закрыла дверь и тоже присела рядом.
Сергей сказал, что он заходил к штурману и, по случаю дня рождения, выпил немного вина.
— Ждала? — Он смотрел ей в лицо.
Вера потупила глаза. Теперь только Кесарев заметил, что губы у нее накрашены, брови тоже...
— Зачем красишься? — сердито спросил он. — Ты и так хороша. — Скажи, ты ждала меня?
Вера смутилась, она хотела что-то сказать и все не решалась. Тогда Сергей достал из кармана письмо и протянул ей.
— Читай... Она ушла от меня. Сама ушла. Уехала в тот день, когда я ночевал у тебя. Она все знает, понимаешь? А я и не скрывал. Я сказал ей, что ты любишь меня. Ведь так?.. Ох и устал я... — Он зевнул, прилег на диван.
Вера молча прочла письмо, вернула его Сергею.
— Спрячь... — Она встала и, заложив руки за спину, стала ходить по комнате. Он понял, что она разволновалась, но ему было уже все равно. Наташа бросила его, и Сергей теперь свободен.
— Она права, я никогда ее не любил, — Кесарев говорил тихо, будто боялся, что его услышат другие. — Я просто привык к ней, и если бы не сын, я бы давно бросил ее. Ты веришь?
Вера молчала.
— Голубка моя, — воскликнул Сергей, — да ты чем-то опечалена? Забудь все, теперь я рядом... Я, Верунчик, теперь твой. Навсегда. Так и скажу всем. Это ужасно, что не я, а она меня бросила. Ведь правда? Но я не хочу ей мстить. Ради сына не хочу. Я не хочу быть подлым. Я просто не люблю ее, и все... Я, может, давно бросил бы Наташу, но иногда мне ее жаль. А сын? В нем ведь течет моя кровь!