Тревожный Саббат
Шрифт:
И тогда Ингрид осознала, что ее битва за душу Ким уже проиграна.
Девушка сжала в руке деревянный амулет, но он расплавился, как воск.
Сегодня древние боги предпочли не слышать свою несчастную дочь.
— Ницшеанец, Аглая, придите. Вы можете меня спасти?
— А что ты можешь предложить взамен, глупая ведьма? — с ней говорили стены.
— Свою силу, если остановите Саббат.
Ингрид ощутила, что в комнате резко похолодало, и ледяные пальцы ухватили ее за ногу, затем бережно опустили на пол. Она лежала, боясь
— Не строй из себя невинность, — у Ницшеанца такие мягкие губы. — Ты прекрасно знала, на что шла, когда стала перечить древним богам. Ким — наша, смирись с этим.
Ницшеанец почти нежно погладил девушку по внутренней стороне бедра, потом аккуратно одернул подол платья.
— Вот и все. Мне не нужны ни ваши пышные церемонии, ни ритуальный секс. Только твое согласие на передачу силы. И не вампир я, не плачь. Через пару дней оклемаешься, ты вообще-то живешь в светлой зоне!
— Я тебя ненавижу, — Ингрид скрежетала зубами в бессильной ярости.
— Ну и зря, только последние крохи у себя отбираешь.
Ницшеанец выглядел удивительно реальным и самодовольным.
— Убирайся из моего дома, призрак! — ведьма старалась выглядеть максимально грубой, лишь бы Георгий не обратил внимания на маленькую чашку с водой.
Потому что ее заклинание сработало.
Потому что она смогла перехитрить древние силы.
Привидение исчезло, а девушка, не скрывая улыбки, вышла во двор. Затем с ногами легла на скамейку, наслаждаясь потоками энергии, которая так и лилась из светлой зоны.
Так она и лежала, любуясь ночным небом, пока не уснула.
Без особых происшествий прошло несколько дней. Ким бегала два раза в день, крутила реквизит и безукоризненно работала. Она чувствовала себя вполне спокойно, ведь больше не встречала призраков и даже позволила себе малодушно поверить, что все закончилось.
На следующей тренировке Асмодей показал себя настоящим руководителем: гонял группу по полной, не давая поблажки никому. Вскоре от бесконечного повторения элементов у Ким мелькали мушки перед глазами. Девушка бессильно опустилась на скамейку.
— Тебе надо отвлечься на другой реквизит. Например, веера, — посоветовала Ингрид, подсевшая рядом.
Со стороны они выглядели как две подружки.
— Ты думаешь, получится?
— Конечно. Ты же такая гибкая, и уже брала их в руки. Мы всего лишь немного повторим известные элементы, — щебетала Ингрид. — И вообще можешь делать все, что хочешь. В работе с веерами полет фантазии только приветствуется.
— Наверное, ты права. Но, пожалуйста, поправляй меня.
— Ни за что! Хочу, чтоб ты отвлеклась и получила удовольствие. А то от бесконечной зубрежки элементов можно взвыть. Только… хм… веера — дело тонкое.
— В смысле?
— Девушка, которая с ними кружится, ощущает себя по-новому. Этакой цыганкой-соблазнительницей.
— Девчонки,
— Уже бежим. Только Кимушка наденет длинную юбку и привыкнет к веерам.
Через несколько минут Ингрид закружилась в призывном танце, выписывая веерами волны, и кивнула: повторяй.
Ким же сразу ощутила странность — рукоятки вееров будто бы намертво приклеились к ладоням. Затем девушке почудилось, будто она залпом выпила два бокала шампанского. Ким скосила глаза на Ингрид и увидела, что та полностью поглощена музыкой и порхает по залу.
Фаерщице ничего не оставалось, как расслабиться и прислушаться к своему телу. И тут-то она представила себя льдинкой, которая тает от пламени свечи. Единственный способ спастись — прижаться к чему-то твердому и земному.
Девушка отшвырнула веера и бросилась на шею к Асмодею. Оторопевший фаерщик молча приподнял ее от пола. И тогда Ким сделала то, о чем давно мечтала. Она поцеловала Асмодея со всей страстью, на которую была способна. На минуту мир перестал существовать. И ничего не имело значения — ни Чайна с опрокинутым от боли лицом, ни покрасневшая Ингрид, ни даже призраки, которые мучили девушку.
И, может быть, если бы заклинание «Твое холодное сердце» подействовало чуть подольше, все бы сложилось по-другому. Ким стала бы обычной земной девушкой, влюбленной в заурядного красивого парня, пусть и напускающего на себя таинственный вид. И призракам пришлось бы искать себе другую цель, потому что Ким больше бы не смогла их видеть, окончательно заземлившись.
Все испортила сама Ингрид:
— Простите! Я этого не хотела. Моя вина и просчет. Ким должна была лишь немного отживеть. Но не бросаться на Асмодея.
— А мне понравилось целовать красивую девушку, еще и такую недоступную, — вдруг проговорил Заратустра без улыбки.
Ким выглядела как человек, которого разбудили от долгого сна.
— Я тебя ненавижу, Ингрид. И больше мне нечего тебе сказать.
— Давайте представим, что ничего не было, и вернемся к тренировкам, — вмешался Чайна.
Так и поступили. Через полчаса о щекотливой ситуации забыли все, включая Ким.
Девушка почувствовала себя прежней и постаралась даже посмеяться над собой и Ингрид. Ведьма: что с нее возьмешь!
Ким никак не могла дождаться конца тренировки, чтобы рассказать Асмодею о поездке и показать снимок. Наконец, когда фаерщики совсем выдохлись, Заратустра выключил музыку и объявил, что все свободны.
— Выпей улуна с земляникой, — Чайна протянул Ким свой неизменный термос с чаем.
Девушка благодарно улыбнулась.
— Ты делаешь неслыханные успехи. Сразу видно цирковую школу. А как сама себя чувствуешь?
— Отлично. Кажется, я вспомнила большую часть того, что знала. Напрягает только присутствие Ингрид. Вы с Заратустрой мне симпатичны.