Тревожный Саббат

Воронина Алина

— А как же кланы ведьм?

— Везде живут люди с необычными способностями, — пожала плечами бабушка. — Просто в Верене их много по стечению обстоятельств. И отец твой был необычным. На дворе девяностые. Маленький ребенок, которого надо кормить. Жена ушла из цирка и выучилась на бухгалтера. А он стоит с пикетом и у Дома Правительства, требуя уничтожить светлые зоны.

— И как же их можно уничтожить? Зоны — не материальные объекты, — заинтересовалась Ким.

— Вероятно, взорвав церкви с серебряными куполами. — Пожала плечами бабушка. — Что он и попытался сделать. Потом был арест и долгие годы в психушке. А к

тому времени, как твоего отца выпустили, ты… с тобой случилось несчастье. Бедный, бедный мальчик Женя. Конечно же, мы с матерью были против вашего общения, поэтому и выдумали байку про тюрьму и убийство.

— Но сейчас-то он где? Ты ведь знаешь!

— Тебе там точно нечего делать. Он живет в Иртяше.

Ким вздрогнула. Веренцы избегали посещения Иртяша, считая, что в нем живут истинные потомки ведьм.

— Я поеду. Наверное, с друзьями для твоего спокойствия. Чувствую, что это необходимо, — решила девушка.

— Делай, что хочешь, — махнула рукой бабушка.

Фаерщики отреагировали на предложение Ким поехать в Иртяш куда более эмоционально. Заратустра и Чайна смеялись до слез, истерически всхлипывая и хлопая друг друга по спине.

— Нашла, где искать Шаолинь! В деревне с выжившими из ума старухами, возомнившими себя древней цивилизацией, — наконец смог выдавить из себя Асмодей.

— Какой еще Шаолинь? Они в этом убогом Иртяше до сих пор лучину жгут, — поддержал Чайна. — Да и вряд ли твой отец там находится, ведь те полоумные ведьмы не принимают чужаков. Они даже почтальона с пенсией на порог не пускают. А еще там есть колдовское дерево, вокруг которого бабки пляшут нагишом в полнолуние.

— Дело не в Шаолине, — пожала плечами Ким. — А во мне, в моем прошлом. Я же рассказывала, каким необычным человеком был мой отец. Теперь хочу услышать и его точку зрения о моем даре, о призраках, да даже о Верене в конце концов. И главное, как мне жить дальше, узнав, что мир не таков, каким кажется.

— Не понимаю, зачем ворошить прошлое, — вздохнул Чайна. — Что от тебя нужно призракам, я знаю. Твоя нерастраченная любовь! Ницшеанец, как паразит, питается энергией, которую ты отдаешь, когда думаешь о нем, когда скучаешь, боишься и плачешь.

— А если я скажу правду? Я… всего лишь хочу увидеть отца. Моего дорогого папу, который гулял со мной по запретным лесам и учил, как вести себя в вотчине поутри. Ищущий должен прийти в пасмурный день, надеть одежду наизнанку, принести дар и стать человеком с чистым сердцем. И тогда поутри не только не причинят зла, но и наградят, исполнив заветное желание.

Мама и бабушка считают моего отца психопатом, но для меня в детстве он был тем, кто прочитал все книги мира и знал ответы на любой вопрос.

— Ладно. Пусть состоится встреча дочери с блудным отцом! — Асмодей попытался пошутить, но было видно, что он растроган. — Привезу я тебя в эту дурацкую деревню.

— Я с вами. Мне не помешает развеяться, — поддержал его Чайна.

— Мне кажется, вы все трое сошли с ума, — сказала Ингрид, до этого сидевшая в углу, скромно потупив глаза. — Иртяш — это не богом забытая деревенька с полоумными старухами, как вы выразились. Это сердце древней цивилизации, где живут ведьмы. Те, кто не смог ассимилироваться и те, кто ненавидят людей. И нас. Предателей и полукровок, которые активно скрещивались с веренцами и признали этот город обителью человеческой расы. Не понимаю,

как твой отец мог оказаться в Иртяше, и каким образом ведьмы его приняли к себе. Знаю одно: меня убьют, едва я выйду из машины. Про вас ничего не могу сказать, но ехать ради прихоти чокнутой Ким очень глупо и рискованно.

Асмодей развел руками:

— Никто не настаивает на твоем участии, успокойся.

— Нет! И ты еще смеешь мне указывать, — взвилась Ингрид. — Да вы хоть представляете, кто такие древние веренские ведьмы? Это не деревенские сумасшедшие с черным котом и консервированными лягушками, которые нагишом пляшут в полнолуние. Это… Это Сила Природы. Сила Стихий, которым вы, жалкие прихвостни зороастрийцев, тоже поклоняетесь. Что, Асмодей, отделал тебя Заратустра? Так вот, подумай трижды, прежде чем будить спящих!

— Но Ким страдает, черт бы тебя побрал, ведьма! — Чайна в бешенстве стукнул кулаком по стене. — Ким не спит ночами, вздрагивая от каждого шороха. А время идет. Грядет Тревожный Саббат. Мы уже сделали очень многое, но ничего не изменилось.

— Изменилось все, — тихо проговорила Ким. — Я больше не боюсь. Я теперь могу любить. И больше ни о чем не прошу. Если это действительно рискованно, то поеду одна. В конце концов, он — мой отец.

— Ингрид и Чайна могут делать все, что им угодно, — ледяным тоном сказал Асмодей. — Но я обещал, и завтра мы поедем в Иртяш, а вечером вернемся домой, даже если для этого придется поджечь всю деревню, а колдунов обратить в католичество. Тема закрыта, а сейчас приступаем к тренировкам.

Ким благодарно улыбнулась ему, и первая взяла в руки веера.

— Давай поработаем вместе, — предложила Ингрид с кислой улыбкой.

— Спасибо за то, что волнуешься за меня, — прошептала Ким, глядя в желтые глаза ведьмы.

— Да плевать я на тебя хотела, глупая роботетка. Фестиваль на носу, и что мы будем делать, если тебя съедят злобные колдуны?

Глава 9. Девочка, которая вошла в огонь

Асмодей и Чайна заехали за Ким в пять утра, когда та еще спала, сжавшись в комочек. Рядом лежал Еретик, который ночью настойчиво пытался ее обнять. Девушка отодвигалась все дальше, пока не оказалась на краю кровати. Ответила на звонок она лишь с третьего раза:

— Простите, ребят. Дайте мне двадцать минут.

— Сейчас на выезде из города мы встрянем в пробку, — проворчал Асмодей.

Ким не подвела, собравшись в рекордное время, но все равно почувствовала себя виноватой.

— Женя тебя отпустил в страшную деревню без скандала? — ненароком осведомился Чайна.

— А он не знает. Я сказала, что погощу у бабушки, — пожала плечами Ким. — Ему уже давно безразлично, что я делаю и куда езжу. Скандалит только для вида. Бывают люди, которым нравится страдать и ныть.

— Ты так много рассказывала, но я все равно не понимаю, что вы друг к другу чувствуете. Высокие отношения…

— Лучше пристегнись и помолчи немного, — скомандовал Асмодей. — Нам еще четыре часа пилить.

Чайна вставил в уши наушники и закрыл глаза. Ким же погрузилась в воспоминания.

Ей всего четыре года, но занятия в цирковой школе уже начались. Измученная девочка плачет в раздевалке, куда убежала от строгой наставницы.

И вдруг заходит папа, красный от возмущения. Он неловко одевает Ким и даже рвет на ней лосины.