Трезуб-империал
Шрифт:
Сквира уже собирался перевернуть страницу, но машина притормозила и начала заворачивать в ворота АТП.
— Что-то мы быстро, — пробормотал капитан.
— Так городок ведь маленький, — бодро ответил водитель. — Двадцать минут насквозь в любом направлении.
Шлагбаум поднялся, и машина мягко въехала во двор.
— Мне нужна Бронислава Ващенко, — сказал капитан выглянувшей женщине.
— Бронислава? Так она у нас в диспетчерской и работает.
Сквира потянулся, зевая, и вылез из «бобика».
Утро выдалось непривычно
Сквира прошел в открытую дверь и оказался в небольшом зальчике, с трудом вмещавшем человек пять.
Тут же к окну диспетчерской подплыл ярко-желтый автобус.
— На маршрут! — весело крикнул со своего места водитель.
— Второй городской, номер семнадцать, — неожиданно громко донеслось из громкоговорителей под потолком. Капитан вздрогнул и даже пригнулся.
— Вон Бронислава, — показала женщина. На нее шумы диспетчерской не действовали.
Ващенко сидела в углу, безвольно положив руки на стол, поверх графиков. Глаза у нее были красные, заплаканные.
— Я ей предлагал домой идти! — подошел какой-то мужчина. — Может, вы ее отвезете?
— Когда ей сообщили? — повернулся к нему Сквира.
— С полчаса назад. Маме позвонили из милиции, а та позвонила сюда.
Капитан кивнул и, пододвинув один из стульев, сел рядом с девушкой.
— Бронислава Семеновна, вы вчера разыскивали Геннадия. Почему?
— Он мне позвонил, — ответила девушка. Голос у нее был тихим, ровным, монотонным, будто у автомата. — Простился.
— Когда? Когда он вам звонил?
— Вчера. Часов в пять.
— Что сказал?
— «Корчагин, я совершил непоправимое. Не могу с этим жить. Очень перед тобой виноват. Прости».
— Корчагин? — удивился Северин Мирославович. — Что это значит?
— Он меня так называл в школе, — всхлипнула Бронислава. — Когда узнал, что мне понравилась книга «Как закалялась сталь».
— Необычное прозвище для девушки.
По щеке Ващенко скатилась слезинка.
— Так меня больше никто и не называл. Только он. Иногда. Когда-то…
— Значит, Геннадий позвонил вам и сообщил, что не может жить из-за чего-то, что он совершил. Правильно?
— «Корчагин, я совершил непоправимое. Не могу с этим жить. Очень перед тобой виноват. Прости».
Девушка продолжала смотреть прямо перед собой.
— Вы запомнили слово в слово?
Бронислава еле заметно кивнула. Сквира вздохнул. Да, такое не забудешь.
— И что вы ему сказали?
— Ничего, — тихо произнесла Бронислава. — Он повесил трубку.
— Вы ему перезвонили?
— Сразу же. Он не ответил. Тогда я стала звонить в милицию. Потом побежала к нему домой. Я стучала, звала его, но… — Ващенко закрыла руками лицо. Ее плечи беззвучно затряслись.
Сквира
— А как начался тот телефонный разговор? Трубку взяли вы?
Ващенко сидела так же, закрыв ладонями лицо.
— Нет, — отозвался из-за соседнего стола все тот же мужчина, даже не скрывавший, что слушает разговор. — Я.
— И кто звонил Брониславе Семеновне?
— Кому? — не понял мужчина. — А! Ну да. Слава потом объяснила, что это был Гена. Только я же его не знаю. А голос… Обычный, не высокий и не низкий.
— И что же сказал звонивший?
— В смысле?.. А, ясно. Попросил Ващенко. Так и сказал: «Позовите к телефону Ващенко». Ну я и отдал трубку ей.
— А вы голос узнали? — Сквира повернулся к Брониславе.
— Конечно, — слабо кивнула она. — Только услышала это «Корчагин»…
— Я не совсем об этом спрашиваю, — мягко остановил ее капитан. — Если бы звонивший не назвал вас «Корчагиным», вы поняли бы, кто это?
— Конечно, — повторила Бронислава.
— Он ведь не представился, правда?
Ващенко покачала головой.
— Так мог это быть кто-то другой? Мог кто-то из ваших друзей разыграть вас?
— Разыграть? — Ващенко всхлипнула. — Разыграть! Он же убил себя! — И зарыдала. Не сдерживаясь. Не скрываясь.
Северин Мирославович осторожно притронулся к ее плечу.
— Мне важно знать, — сказал он как можно мягче. — Поэтому я и спрашиваю.
Бронислава снова кивнула. Она вздрагивала и вытирала тыльной стороной ладони глаза.
Капитан растерянно смотрел на нее. Потом подошел к телефону и набрал номер райотдела. Трубку взял дежурный. Его голос, далекий и тихий, смешивался с треском и слегка дребезжал.
— Это Сквира. Козинец пришел?
Дежурный начал что-то говорить, но в этот момент из громкоговорителей оглушительно разнеслось:
— Второй маршрут, номер двадцать один.
— Что? Что вы сказали? — переспросил Сквира.
— Еще нет, — еле слышно повторила трубка.
Капитан дал отбой.
— Гена часто называл вас Корчагиным? — снова обратился он к девушке.
— В последний раз у призывного пункта… Три года назад, когда в армию уходил. — Она замолчала, погрузившись в свои мысли. — Он был такой надежный, — вдруг заговорила она. — Отзывчивый. Честный… Вы, наверное, о другой честности думаете. Не пацанской, а этой, формальной… Ну, не списывать друг у друга, признаваться, что разбил окно, добровольно сдаваться в милицию вместе с украденным яблоком… — Бронислава невесело улыбнулась. — Мы однажды гуляли под крепостным валом. Кто-то швырнул камешком в бегавшего рядом голубя. Птица наповал, конечно. Так Генка аж трясся весь вечер… — Она вздохнула. — А мама его рассказывала… Когда он шел в первый раз в первый класс, она дала ему букет цветов для учительницы. Он с этим букетом весь день проходил, так и не решился подарить. Вернулся с цветами домой…