Три года счастья
Шрифт:
Ему трудно скрываться от лихорадочного взгляда Пирс, да и как она может быть спокойна?
Пески одиночества затягивают в пустоту — туда, откуда невозможно выбраться. Элайджа вывел ее оттуда, схватил за руку и вытащил из этих песков. Она много столетий боролась с болью прошлого, закапывая её под разбухшей землёй оправданий и поступков во имя своего спасения. Его слова стали поперёк горла стальной иглой. Одно неловкое движение — и ты стечёшь кровью. Она готова пойти на все, потому отчаянно верила в то, что Элайджа — ключ к спасению, ее счастье, ее любовь. Усомниться в этом было
Страшный сон, если он умрет.
— Я помню, как в Италии ты стал перед мной на колено и сделал мне предложение, — голос брюнетки звенит, крошится его изнутри. — Тогда я была самой счастливой женщиной в мире. Правда, я сперва позволила гордости взять верх надо мной, ведь Кетрин Пирс поставила на колени не просто очередного, ничего не значащего любовника, а Элайджу Майклсону. В душе я ликовала и ненавидела себя одновременно, потому что именно ты вел себя со мной так, как не вел ни один мужчина, ты стал моей слабостью и величайшем счастьем. Ты вел меня в этом мире… Любовь к тебе вела меня…
— Но я снова готов спасать тебя, несмотря на все, что ты сделала, — Майклсон осторожно берёт ее за руку и с опаской заглядывает в глаза. — Как тогда, когда ты была рядом и мы счастливы, так и сейчас сможем вернуть утраченное, починить сломанные чувства. Мне нужна ты: на Земле или в Аду.
Кетрин не хочет отталкивать его, потому что дышать и так тяжело. Будто грудную клетку распаривают. Будто сердце выворачивают наизнанку, вытряхивая остатки любви, лоскутки засохшей обиды и боли. Она дрожит всем телом и неотрывно смотрит на руки сжимающие ее холодные ладони. Она ведь навечно замерзла. Так тепло и уютно, потому что его ладони согревают ее такую холодную и застывшую. Любовь — согревает, оберегает, успокаивает. Так и должно быть. Страху здесь нет места.
— Ты столько раз спасал мне жизнь, Элайджа, я ведь знаю, что в девятнадцатом веке ты помог мне бежать из Мистик Фоллс и это было не только тогда, что у меня просто нет никакого права так с тобой обращаться, причинять боль, обманывать, — Пирс извиняется или пытается извиниться.
Только в этот раз всё по-другому. Без напускной серьёзности в голосе. Без тлеющей обиды в глазах. С обнажённым кровоточащим сердцем и трясущимися руками. Ведь на самом деле Кетрин абсолютно не умеет контролировать волнение. Только не рядом с Элайджей, с которым она была настоящей. Видимо настоящей ее знал только он. Когда вся жизнь буквально повисла на волоске. Да, спасти ее мог только он.
— Я получил твое письмо с запятой, после слова « Дорогой» и не мог не помочь. Я сейчам сжимаю твою руку и вижу твою искреннюю улыбку, мне хочется верить в то, что мы со всем справимся и будем счастливы, — может он мужчина и не должен плакать, но сейчас он не стесняется своих слёз. Он не боится показаться слабым. Он боится выставить себя грязным, жалким. Он плачет потому она нужна ему, но она мертва, обратилась в горстку пепла. Он плачет по утраченную и не прожитому. Но он не такой и никогда таким не был.
Как он сможет теперь спать спокойно?
— Я не смогу без тебя, — она касается его щеки, стирая горячие слёзы,
— Ты спросила меня о моих страхах, — и Элайджа говорит правду, знает, что никогда не выберется, не спасётся. — Так вот, Катерина, я всегда знал ответ на этот вопрос.
— И чего же ты боится сам Элайджа Майклсон? — интересуется она.
— Боюсь потерять тебя, — прямо в губы выдыхает ей Элайджа. Поэтому ты все еще здесь… Спрятана там где свет и хорошо — в глубине моего разума.
Ему нужна она: на Земле, в Аду, в душе, в глубине разума.
Ему нужно, чтобы именно она вела его здесь и в реальности.
Ему нужно свыкнуться со всем в реальности и начать с чего-то. Начать бороться и возвращать себя прежнего. Начать собирать себя по кускам. Начать, ведь он и так все делает для семьи и будет делать все. Сейчас им грозит опасность. Он ведь обещал ей, что соберёт себя по кускам, как и ее. Сестра занята Киллин и спасением семьи. Клаус заботится о Хоуп, как и Хейли. Чего ему стоит сражаться за семью? Он ведь всегда сражался за семью и сейчас взял на себя обязанности главы семьи. Должен же кто-то убивать, проливать кровь и делать все, чтобы победить очередного врага.
Марсель ведь тоже переживает ведь Пустота грозила не только детям, но и всему городу. Любой враг должен быть повержен. Марсель сейчас может и сильнее любого в этом городе, но не видит такого элементарного изменения в той, что столько лет была рядом с ним. Не увидел такого изменения в светлых глазах Софии, которые прежде были наполнены любовью и нежности к нему, а сейчас только пустота.
— Уверена, твои люди найдут кости с помощью внушения или других форм убеждения.
— Конечно. Нужно только время.
— Которого у нас нет!
— Что ты тут делаешь?
— Нам нужно поговорить. Если ты не против.
— Оставь нас. Говори быстро.
— Мне нужна твоя помощь. У меня назначена встреча с экспертом. Он едет из Мистик Фоллс с одной из костей, которая поможет найти остальные. Между нами, эти останки будут у нас уже к закату солнца.
— Почему я должен верить тебе? И раз на то пошло, с чего ты решил, что можешь доверять мне?
— Я и не доверяю. Несмотря на наши разногласия, у нас одна цель. Вот моё предложение: ты поедешь со мной, а я отдаю единственное оружие, способное отнять твою жизнь.
А Марсель Жерард и не видит ухмылку на лице Софии, у которой явно созрел план.
Марсель не знает, она одержима пустотой, загнана в самый темный угол своего сознания и все, о чем она думает — это сдаться. Просто уснуть позволить тьме окутать себя и уснуть.
Только сдаться.
Марсель доверяет Софии, как себе только вот все не так просто и на сегодня Элайджа становится его нянькой.
— Любишь немецкие спортивные машины?
— Сказал мужчина в костюме за пять тысяч.
— Девять, если быть точным. Я не варвар.