Три мира одиночества
Шрифт:
“А еще есть “Якорный крест” - стоит на полумесяце. В христианском мире считался символом безопасности, устойчивости, надежности. И символом рождения Христа из тела Марии, чьей эмблемой был полумесяц”, - вспомнила Маша.
– Ты не возражаешь, Мэриин?
– взяв Машу за руку, сказал Вериэн, и они оказались на паромной пристани у площади Эмин ню. Удивительное место, где воды Золотого Рога встречаются с Босфором и Мраморным морем, как на ладони видна увенчанная “карандашом” генуэзской башни Галата, а еще дальше угадываются азиатские холмы. И прямо с качающихся у причала лодок рыбаки
– Не хочешь попробовать? Эту рыбу надо есть, посолив и полив лимонным соком.
Вериэн купил две порции макрели и взял к ней два стаканчика маринованных овощей, залитых крепким рассолом. Они сели на лавочку лицом к воде и стали есть, наблюдая за приближающимся к пристани большим белым паромом. Протиснувшись между тележками с едой, к ним подошел шкипер одного из маленьких катеров, что в изобилии стояли вдоль пристани. Он уговаривал их отправиться с ним на прогулку по Босфору.
– К Айвансараю, - сказал Вериэн и через пятнадцать минут они уже проплывали мимо Церкви Источника, которую называют еще храмом Богоматери Влахернской.
– Через три дня Покров, - показывая на нее, улыбнулась Маша, - Праздник Русской Православной Церкви, отмечаемый в честь поражения русских же воинов. В 860 году, когда они впервые осадили Константинополь, ромеи опустили в воды Золотого Рога хранившуюся в этом храме ризу Богородицы, и поднявшаяся буря разметала русские ладьи. Интересно, что сами византийцы этот праздник никогда не отмечали.
“Пелена, покров, покрывало”.
Вериэн представил, что Талин и Кэллоин прикрыты сейчас настоящей, обычной и вполне осязаемой тканью и эта ткань, действительно, обрела реальные очертания. Вериэн резко поднялся со скамейки, изо всех сил дернул за край покрывала, и оно плавно упало в море за кормой их катера.
– Не волнуйся о Кэллоине, он еще не готов возвратиться в твой Мир, однако уже очень скоро я отпущу его к тебе, - усмехаясь и глядя на него, сверху вниз, сказала молодая и очень красивая черная женщина, - Но как же ты торопишься навстречу своей судьбе, наивный юный маг! Не беспокойся. Великое колесо уже готово совершить новый круг, сроки близки и время на исходе.
И невозможно помочь, нельзя никого спасти, бессильны и любовь, и жалость.
– Долг сильнее смерти и я не боюсь ее, - ответил Вериэн.
– Ты не оригинален, мой друг. Сколько раз я уже слышала такие слова. Чаще, правда, говорят, что сильнее смерти любовь. Но умерли все, кто, обманывая себя и поверивших им людей, заявлял это - и в стихах, и в прозе. И умрут другие. Жизнь человека хрупка, как соломинка. Очень легко сломать или сжечь ее. А что касается страха смерти… Посмотри в мои глаза, маг, и ответь: зачем бояться меня? Все повторится еще много раз, под этим или под другим небом - какая разница? Но одиночество страшнее смерти. Только в этот раз десятки тысяч слов и поступков множества людей, сотни тысяч слепых и неожиданных устремлений, миллионы невероятных совпадений сложились так, что ты и Талин одновременно пришли в ваш Мир и встретили в нем друг друга. И, если ты сейчас не сможешь спасти и удержать ее, колесо кармы отбросит вас в разные стороны, и никогда уже вы не встретитесь вновь. И яд этой
в разных Мирах, и вечно будете тосковать по несбывшемуся счастью.
– Только не это, - быстро сказал Вериэн, - Возьми все, но оставь надежду. Прошу тебя.
– Ты сказал - все, маг? И полностью уверен в своем решении? Ты ведь хорошо понимаешь, что все - это гораздо больше, чем даже очень и очень много.
– Да, все, - сказал Вериэн.
– Ну, что ж, - серьезно посмотрела на него Кали, - Может быть.
– Ты сказала, может быть?
– спросил Вериэн.
– Твоя жертва очень велика. Если не получится сейчас, вы все же когда-нибудь встретитесь в одном из Миров, и, возможно, будете вместе, - ответила Кали и медленно растворилась в голубом небе. Теперь перед Вериэном стоял высокий старик в сером плаще из грубой холщовой ткани.
– Значит, это ты собираешься забрать у меня Талин?
– спросил он.
– Я не сумел забрать из этого мира двух других людей, и теперь уже сомневаюсь, захочет ли Талин уйти отсюда вместе со мной, - тихо сказал Вериэн.
– Она захочет, - вздохнул Один, - Талин не принадлежит нашему Миру и стремится вернуться в свой. Но, если бы ты знал, как нужна она здесь и сейчас.
– Если бы она только захотела остаться, - пристально глядя на Вериэна немигающими желтыми глазами, сказала большая черная кошка.
– Талин, действительно, готова и сможет полюбить тебя, - сказала Фрейя, - Здесь, в этом Мире, вы жили бы долго. И, безусловно, были бы счастливы. Но я не вижу, что ждет вас за черным зеркалом. И никому не дано помочь…
– Я не могу бросить свой Мир и людей, которые ждут меня там.
– Мы знаем, это, Вериэн, - грустно улыбнулся Один, - Подожди немного. Талин вернется сама. Не торопи ее.
– Не надейся на встречу в других Мирах, - сказала черная кошка, - Кто знает, где и когда произойдет эта встреча.
– И постарайтесь быть счастливыми, - прошептала Фрейя.
Держась за поручень, Вериэн стоял на палубе прогулочного катера. Церковь Источника осталась позади, вокруг было только море и голубое небо с плывущими по нему белыми облаками. И не было больше покрова над Талин и Кэллоином. Стоявшая впереди девушка оглянулась и улыбнулась ему.
– Спасибо, Мэриин, ты очень помогла мне, - сказал он, и, склонившись, поцеловал ее руку.
Звонок будильника разбудил Машу, но несколько минут она, не шевелясь, лежала в кровати с закрытыми глазами. Ей казалось, что она все еще слышит звуки большого города сквозь плеск волн и чувствует запах моря.
Темная Талин. В МИРЕ ЗА ЧЕРНЫМ ЗЕРКАЛОМ
(продолжение)
Темную Талин подвела самоуверенность, и, если бы не Бер, она, безусловно, погибла бы сейчас. Однако пес в прыжке повалил одного из нападавших и тут же повис на другом. Большего не требовалось. Кем-то брошенные веревки с петлями упали на траву, а прыгнувший сзади мужчина с воем повалился на землю и скоро затих - уже навсегда. Еще двое упали с деревьев, и Темная Талин не оборачиваясь, одним движением руки, умертвила их. Потом она добила остальных, оставив в живых лишь того, над которым стоял сейчас Бер.