Три мира одиночества
Шрифт:
– Меч нужен не мне, а моей спутнице. Мы пойдем в курган и постараемся не пропасть там.
– Таких, как ты уже давно нет на этой земле, - вздохнул сид, - Скажи мне, кто ты?
– Когда-то, очень давно, я был конунгом в Норвегии. Мы с братом превосходили силой и доблестью всех живущих на земле
и Один встал на сторону наших врагов, позволил им убить нас. Род вёльсунгов прервался и никто из новых конунгов уже не смог сравниться с нами.
– Ты - Хельги, вождь и командир эйнхериев, воинов Вальхаллы!- удивленно воскликнул сид, - Валькирия Хильд так сильно любила тебя, и ваша история была настолько красива, что бродивший
– Нет, - печально сказал Хельги, - Это уже не моя история и, к сожалению, мне не суждено умереть на земле еще раз.
– Ваш курган - недалеко от большого, почти в рост человека, камня с рунической надписью на берегу Лох-Лейн, - сказал сид, - Ищите камень.
– Постой, - сказала Талин.
– Больше я ничего не скажу, - нахмурился он, - Я обязан выполнять свой гейс только один раз за день. И не надейся, что
я приду сюда завтра.
– Нам больше ничего на надо, - вмешался в их разговор Хельги, - Скажи только на прощанье, в чем состоит твой гейс?
– Я не должен отказывать в просьбе невинной деве в мужской одежде.
– Спасибо, - сказал Хельги, - Ты очень помог нам.
– Спасибо, - поклонилась Талин.
Сид махнул рукой и исчез под землей.
– Кажется, обошлось, - облегчено вздохнул Хельги.
– Что такое гейс?
– спросила его Талин по пути к машине.
– Это обязательство, часто просто абсурдное, нарушить которое во избежание гибели нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах. Да ты и сама прекрасно о них знаешь, просто слово незнакомое. Слышала ведь сказки о девушках, которым запрещалось открывать одну из дверей в каком-нибудь замке? Или о юношах, которым нельзя было сжигать волшебные атрибуты своих возлюбленных? Ну, там лебединые крылья всякие, или лягушачью кожу. А обещание чего угодно в обмен на простую вещь: не думать о белом осле или еще что-нибудь в этом роде? Все знатные люди Ирландии имели свои гейсы, и сиды - тоже. Иногда это обязательство было пустяковым - не идти следом за человеком в красном или не охотиться на лебедей. Впрочем, некоторые герои тем и отличаются от нормальных людей, что имеют обыкновение вляпаться во что-нибудь на ровном месте, а потом - совершить кучу подвигов, устраняя последствия. Хотя, казалось бы, чего проще - не садись под дубом! Нет, обязательно ночью кто-нибудь усядется, а утром в ужас придет, пить начнет с горя, ну и приключений спьяну найдет столько, что мало не покажется. Но иногда бывают гейсы просто губительные. Не отказывать ищущей покровительства женщине, например. Ты ведь понимаешь, что женщины бывают разные,
и о покровительстве может попросить не принцесса в бегах, а отравительница или воровка. Впрочем, неизвестно, что хуже. Некоторые имели несколько гейсов. Например, человеку запрещено есть яйца, и в то же время - он не имеет права отказываться от угощения. Тут уж, как ты понимаешь, вообще никаких шансов на спасение. А этот сид, наверное, считал, что у него очень легкий гейс. Вряд ли он предполагал когда-нибудь встретить девственницу в рубашке и джинсах.
– А как человек узнавал о своем гейсе?
– От кого-нибудь из людей, обладающих безусловным авторитетом - отца, короля, друида. Некоторые из них, судя по всему, были прирожденными садистами. А другие, видимо,
Они подошли к автомобилю.
– Ну, что ж, теперь можно посмотреть и Лох-Лейн, - сказал Хельги.
Через десять минут они снова вышли из машины и спустились к заросшему ежевикой берегу.
– Ну, как Талин, это озеро тебе нравится?
– спросил Хельги, срывая спелые ягоды с ближайшей ветки.
– Большое очень, - вздохнула она, и тоже сорвала ягоду, - Пока мы его обойдем… Думаю, камень не на самом видном месте. Иначе бы его уже давно забрали в музей, или водили к нему туристов.
– Да, придется поползать. Но это лучше, чем ничего.
Хельги посмотрел на заходящее солнце.
– Пожалуй, нам стоит вернуться в гостиницу. И, пока открыты магазины, купить одежду, в которую будем здесь переодеваться. Приедем сюда завтра утром.
– Хельги, я давно собиралась тебя спросить: как это, умирать?
– Умирать - это нормально, Талин. Люди рождаются, чтобы умереть, и каждая жизнь заканчивается смертью. Вот представь: что будет, если люди с сегодняшнего дня вдруг перестанут умирать или начнут жить, хотя бы, до 150 или 200 лет? Они же, рано или поздно, сами начнут убивать стариков. А, может быть, и детей. Потому что ресурсы этой земли не бесконечны. Стариков уже убивают - из милосердия, как загнанных лошадей: в некоторых странах разрешена эвтаназия. А в других отчаявшиеся безнадежно больные люди, понимая, что стали обузой для всех, сами убивают себя. Не знаю, что честнее и лучше.
– Да, ты прав, - вздохнув, согласилась Талин, - А ведь, на первый взгляд, общество здесь устроено так справедливо и успехи медицины так велики…
– Медицина этого Мира в тупике. Да, она устранила влияние естественного отбора, но что получилось теперь? Каждое новое поколение слабее предыдущего и шестнадцатилетние внучки в работе не успевают за своими шестидесятилетними бабушками. Восемнадцатилетние парни устают быстрее своих сорокапятилетних отцов. У тебя часто бывает насморк, Талин?
– Ну, был, наверное, пару раз.
– А их дети постоянно сопливые. А у взрослых все время что-то болит - спина, голова, живот… Ты легко справишься с двумя мужчинами из Германии или Англии. А для меня их количество не имеет значения: с мечом или секирой в руках я от рассвета до заката буду рубить их как овец, и, можешь поверить, даже не очень устану. Продолжительность жизни увеличилась - но не за счет молодости или зрелости. Нет, Талин, продлилась старость.
Они замолчали.
– Но дело ведь даже не в этом, - подавая ей самую крупную ягоду, продолжил Хельги, - Достойная смерть гораздо лучше недостойной жизни. Вот ты, например, разве захочешь жить с переломанным позвоночником, парализованная, беспомощная и, по большому счету, никому не нужная?
– Ни за что на свете, - поежилась Талин.
– А жить, зная, что из-за твоей трусости погибли люди, которые доверяли тебе и ждали помощи?
– Конечно, нет, - тихо сказала Талин, - Если бы могла, осталась бы в Праге или выступала сейчас за сборную Норвегии, как предлагал Один.
– Смерть избавляет людей от старости, страданий и одиночества. Позволяет человеку с честью уйти из жизни, защищая любимых и близких. И еще, что очень важно: от смерти нет спасения и перед ней все равны. Может быть, ты не знаешь, но у русских есть