Три мира одиночества
Шрифт:
– Ну, говорите, вы же не перед лицом короля, чтобы чего-то бояться. Здесь мы равны и я лишь первый среди вас. Говорите, все, что думаете. Я жду.
Маги молчали.
– Встань ты, Белернин.
Молодой маг поднялся со своего места.
– Я знаю тебя много лет, с первых шагов, которые ты сделал в Ордене. Я всегда доверял тебе, а ты - верил мне. Перед этим знаменем, я приказываю тебе говорить и быть откровенным.
– Наши действия вошли в противоречие с Уставом и программой Ордена, великий магистр, - склонив голову, сказал он, - Народ охвачен тревогой, люди напуганы, проводятся аресты, и тюрьмы уже переполнены. Цены на рынках пошли вверх и кто-то уже голодает.
– Достаточно, я все понял. Здесь, в столице, мы уже в ближайшие дни возьмем ситуацию под свой контроль, накажем
и сделайте, вместо того, чтобы ныть. О тюрьмах: да, они переполнены. Но кто, в основном, сидит там? Непримиримые сторонники короля? Они есть, но их мало. Большинство, почувствовав силу, поспешили предать Вериэна. Тюрьмы заполнены мошенниками, ворами и грабителями. Оставшиеся на свободе подельники выставляют их жертвами произвола, распускают слухи, сеют панику. Скоро перестанут.
– Мы тоже изменили, гроссмейстер. И кому - Вериэну! Он еще очень молод, но все надеялись, что он станет лучшим из королей Сааранда.
– Вериэн был опасен для нас всех, - глухо сказал Руадх, - Не могу сказать больше. Поверьте на слово.
Гроссмейстер сошел с трибуны и встал перед магами.
– Сидите, - махнул рукой он, - Послушайте, что я расскажу о хаосе, произволе и репрессиях. Вы еще молоды, и о событиях, которые произошли 54 года назад на бывшей Дровяной площади, знаете только по учебникам, не так ли? А у меня там погибли мать и отец. Граф Нэллиан, бывший министр финансов, проворовавшийся и попавший в немилость, искал возможности вернуться к власти. Его следовало сразу повесить, но ворон ворону глаз ведь не выклюет. И он стал распространять слухи, в которых правда была перемешана с ложью, а ложь было невозможно отделить от правды, взбаламутил кучу людей. В его честность и благие намерения не поверила бы и собственная бабушка, но многие люди, почему-то, ему верили. Вор и мошенник превратился вдруг в радетеля народных интересов. И толпы людей каждый день заполняли Дровяную площадь. Их становилось все больше и ситуация выходила из-под контроля. Самые разумные и дальновидные люди уже начинали уезжать из города. Вы помните, чем все кончилось? Войска блокировали площадь, и началась страшная резня, узнав о которой страна содрогнулась. Погибли многие невинные люди.
А Нэллиан бросил обманутых им людей и сбежал. Более того, он потом выпросил прощение и спокойно жил этаким вождем оппозиции, кумиром экзальтированных пожилых дам. А я остался совершенно один. Арбалет - вот единственное, что у меня было. Идти к разбойникам не хотелось, а жить было не на что. И однажды я сидел у трактира на дороге в Ленаар и думал: в кого из проезжающих богачей выстрелить? Я понимал, что меня тоже убьют, но, если в Сааранде нет места для меня, то пусть его не будет и для какого-нибудь изнеженного бездельника. И я выбрал его. Какого-то мерзкого жирного старика, который на моих глазах ударил служанку, пролившую немного бульона. Дождался, когда он выйдет, встал и поднял арбалет. Но кто-то окликнул меня, подошел, взял за руку. Это был человек из свиты великого магистра Тайэрнина. Гроссмейстер десять минут наблюдал за мной. Понял, что с мальчишкой творится неладное. И, вместо того, чтобы отправить в тюрьму, привез сюда. Я не знал, что бывают такие люди, долго не хотел ему верить. А потом… Он стал для меня вторым отцом. А я, выполняя последний приказ, до последних дней даже не мог посетить место, которое стало его могилой. Ради него и нашего Ордена я не отомстил тогда ни отдавшему страшный приказ королю Верлиниэну, ни Нэллиану, который, зная об этом приказе, хладнокровно отправил на смерть поверивших ему людей. Я ведь через год стал оруженосцем Тайэрнина и часто сопровождал его во дворец, где постоянно видел и жестокого палача, и подлого провокатора. Как хотелось мне подойти к кому-нибудь из них и всадить нож в черное сердце! Но никто не поверил бы, что я действовал только от себя, а не от имени Ордена! И Нэллиан ушел от расплаты, умер в своей постели, пережил даже Тайэрнина. А король… Знаете, что я скажу вам теперь? Короля Верлиниэна можно обвинять только в том, что приказ навести порядок в столице, и очистить площадь от мятежников он отдал слишком поздно, когда жертв
в наших провинциях.
Маги встали и, поклонившись ему, вышли из зала. Остался лишь Белернин.
– Это всё правда, великий магистр? То, что ты говорил о целях и политике нашего Ордена?
– тихо спросил он.
– Что-то, правда, а что-то - нет. Полная правда - тяжкий удел избранных. Верь мне и Ордену, как раньше, Белернин. И тогда, через много лет, ты, быть может, подобно мне, узнаешь истину - и ужаснешься, будешь жалеть, что познал ее, но не сможешь отказаться от не тобой избранного Пути.
Комтур Ульвнин. ГЛАВНАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ ОРДЕНА,
ГОРОД ВЕРЛЭЕРИС
Уже почти две недели высланный из Шайенна Ульвнин безвыездно жил в главной резиденции Ордена. Временно порученная ему организационная, чисто канцелярская и бумажная работа несказанно тяготила опального комтура. Поначалу казалось, что ожидание нового назначения будет недолгим, но время шло, а Руадх словно забыл о нем. А затем шокирующие новости об истинном руководителе секты Слэан из провинции Ольванс и вовсе отодвинули все остальные дела на второй план. В этот день Ульвнин встретил в коридоре Цениаса.
– Теперь, на фоне проколов людей из Ольванса, твоя деятельность в Шайенне не кажется такой уж провальной, комтур, - по-свойски подмигнул ему магистр, - Ничего, в любой провинции есть свои секреты, о которых даже не подозревают здесь, в Верлерисе.
“Уж не имеешь ли ты в виду своих ручных калмитов? Или
в твоем шкафу еще и другие “скелеты” имеются?”, - подумал про себя Ульвнин.
– Но каков болван этот Белернин, - с досадой сказал между тем Цениас, - Нашел время заниматься разоблачениями. Губернатор Ольванса был полностью лояльным нам человеком. В конце то концов, каждый человек имеет право на свои маленькие слабости
и недостатки. Пусть бы он развлекался в свободное от работы время. Главное, чтобы дело не страдало. Не правда ли, Ульвнин?
Магистр с усмешкой посмотрел на немного растерявшегося комтура.
– Хватит сидеть здесь под присмотром гроссмейстера, - продолжил он после небольшой паузы, - Подай рапорт о переводе под мое подчинение. Сейчас наступает самое горячее время, а я не бросаю преданных мне людей. Что ты думаешь? Неужели не видишь, что Руадх уже не верит тебе? Тебя обязательно прикончат - или гроссмейстер, или сторонники Вериэна. А я, невзирая на твою ошибку, протягиваю тебе руку. Лишь рядом со мной у тебя есть шанс выжить, пойми это.
После работы с Онсенгином идти подчиненным к Цениасу Ульвнин не хотел, но прямо отказаться было невозможно: достаточно и того, что его в упор не замечает Руадх. А если и Цениас станет его врагом… Лучше тогда сразу пойти на задний двор и повеситься. Пообещав подумать, и, сказав еще несколько общих и ни к чему не обязывающих фраз, Ульвнин вернулся в отведенную ему комнату и, едва успел раздеться, как последовал вызов
к гроссмейстеру. Понимая, что решается его судьба, с трепетом в душе, Ульвнин отправился на аудиенцию.
– Мне доложили, что ты посещал Рута, комтур, - по тону Руадха невозможно было определить направление дальнейшего разговора, но Ульвнин внутренне напрягся и его сердце сжалось.
“Вот, быть может, и конец моей жизни”, - подумал он и, стараясь хотя бы внешне выглядеть спокойным, ответил:
– Да, великий магистр.
– Как выглядит Рут? Какое впечатление оставил у тебя разговор с ним?
– Не очень хорошо, - облизнув пересохшие губы, ответил Ульвнин.
– Надо думать, - нетерпеливо махнул рукой Руадх, - Говори конкретнее.