Три мира одиночества
Шрифт:
– Мне предсказана смерть от жалости, а не от нападения лесных грабителей, - сказала она ему.
Присмотрелась повнимательнее, оценила бледность кожи, узкие, как спичечные головки, зрачки и усмехнулась.
– Ну, сейчас я тебя ни о чем спрашивать не буду. Скоро ты меня сам умолять выслушать будешь. Да, нарик долбанный?
Крепко связав ему руки, Талин стала ждать. Наркоман вначале лежал спокойно, безучастно смотря в небо, потом стал неудержимо зевать, заелозил, скоро его тело забилось в ознобе.
– Развяжи
– Подыхай, - спокойно ответила Талин.
Калмит завыл, пытаясь зубами дотянуться до стягивающих его руки веревок. Между губ показалась пена.
– Ты мне мешаешь, - недовольно посмотрела на него Талин, - Говорить и издавать какие-то звуки сможешь, только если захочешь сказать что-то дельное. Понятно?
Кусая губы, калмит безмолвно катался по траве, Талин не обращала на него никакого внимания.
– Что ты хочешь знать?
– сдавленно прохрипел он, наконец.
– Откуда ты пришел, кто тебя послал и зачем ему моя смерть?
– Замок калмитов… Хуснин… Зачем - не знаю. Но тебя надо было просто схватить. Убить - Вериэна…
– Ну, если этот Хуснин так сильно хочет со мной познакомиться… Не буду его разочаровывать. Ты сможешь идти по их следам, Бер? Тогда этот наркоман нам не нужен.
Темная королева повернулась к лежащему на земле калмиту.
– А правда, что после ломки резко снижается потребность в дозе? Уже через 4-5 дней вы скидываете дозу до минимальной, и тогда
у вас и наркоты начинается новый “медовый месяц”. Жажда и предвкушение удовольствия становится, так велика, что вы убегаете из больниц и не даете возможности вас вылечить.
Тот задергался и снова завыл.
– Чего орешь? Отпустить я тебя сейчас не могу. Наркотиков у меня нет, сама не употребляю и другим не советую. И жалеть никого мне не полагается. Полежи, пока охотники с собаками не придут - они тебя, если не прибьют, вылечат. Тюрьма это ведь не больница. Оттуда не сбежишь через неделю. Вперед, Бер.
Через пару минут они уже скрылись за деревьями. Ближе к вечеру они вышли то ли к странному, казавшемуся прянично-игрушечным, замку, то ли - к гламурной крепости.
– Ну и пошляк этот Хуснин, - засмеялась Талин, - Даже ломать такую безвкусицу жалко. Сюда нужно студентов-архитекторов водить, чтобы понимали, как строить не надо.
У ворот никого не было, два подвыпивших стражника бродили по двору, явно не зная, чем бы им заняться.
– Разгильдяи, но зато, может быть, живы останутся, - прокомментировала их поведение Талин, - Хотя… Зачем таким жить?
И стражники упали на землю. Из открытых окон справа от парадного крыльца доносилась громкая музыка и бесстыжие женские повизгивания.
– Даже входить без стука неудобно, - усмехнулась Талин, - Вдруг там сейчас именно
Они поднялись по ступенькам и прошли в большой зал, в котором за столами, уставленными большими тарелками с едой и бутылками сидели два прыщавых юнца, несколько старых безобразных мужчин и множество полуодетых женщин. Взмокшие от непрерывной игры музыканты, стояли у стен, обреченно терзая свои инструменты. Заправлял всем абсолютно пьяный лысый толстяк лет пятидесяти.
– Они уже стали забывать, кто такие калмиты, - стараясь перекричать музыку, громко орал он, - Но скоро все снова узнают нашу силу. И ужаснутся, поняв, что мы - истинные правители этой страны. Мы снова незримо будем править миром. И тогда не только дрожащие от страха богачи, но и все правители будут платить нам выкуп за свои ничтожные жизни.
Собравшиеся делали вид, что внимательно слушают, но было заметно, что к таким речам они привыкли и не придают им никакого значения.
– А ведь он чего-то страшно боится, - сказала Беру Талин, - Пытается сам себя успокоить, но ничего не получается.
– Новенькая, - закричал вдруг один из прыщавых парней, и, пошатываясь, встал из-за стола, - А что это у тебя за платье? Да еще и собака…
Он поискал глазами слуг.
– Эй, вы, почему селянку не переодели? Всех выпорю!
– Это, наверное, игра такая, - масляно заблестели глаза у одного из стариков, - Невинная пастушка в гнезде разврата. Иди сюда, милашка, я первым буду.
– Это почему же ты - первым?
– начал подниматься из-за стола позабывший про свою “программную” речь толстяк, - Я вам сейчас покажу, кто в доме хозяин!
Он швырнул свой кубок в старика и чудом промахнулся. Девицы, которые сидели рядом с испуганным сластолюбцем, завизжали, остальные заржали, как кобылы.
– Потерял сноровку, отец, - ухмыльнулся парень, - Смотри как надо.
И его кубок тоже полетел в пытающегося спрятаться под столом старика, но вышло еще хуже. Давясь от смеха, Талин взмахнула рукой, и во всех концах зала ярко вспыхнуло пламя.
– Пожар в публичном доме, - пояснила она псу, - Давно хотела посмотреть. Только наводнения еще не хватает. Извини, с источником воды пока не определилась.
Девицы, опрокидывая стулья и отталкивая пьяных “кавалеров”, с визгом понеслись к выходу, но стена огня встала перед ними, и они стали выпрыгивать в окна. Их примеру последовали и музыканты. Дождавшись, когда вылезет последний из них, Талин обрушила потолок, под которым остались все хозяева этого странного замка.
– И почему их до сих пор терпели в Сааранде?
– сказала она Беру, - Не нужны они.
Возле здания бестолково суетились слуги. Ни воды, ни песка, ни багров, как обычно, под рукой не было.