Три Нити
Шрифт:
— Хочешь, я вас познакомлю, — предложила вдруг Падма; и хотя я оробел и отказался, скоро мне все же довелось встретиться с богиней-грифом.
Утром у меня, как всегда, должны были быть занятия с лекарем, но вместо Сиа меня встречала Нехбет. Чуба у нее был нарядным, из тонкого шелка, с длиннохвостым поясом и белыми перьями на воротнике; волосы блестели, будто смазанные маслом, а подведенные черной тушью глаза напоминали две серебряные монеты — но на пальцах, унизанных кольцами из бронзы и нефрита, пестрели въевшиеся пятна чернил. Богиня не была молодой, но и старой тоже не была; впрочем, мне всегда
— Сиа попросил рассказать тебе об устройстве Олмо Лунгринг, — сказала она низким и чуть хриплым голосом — может, простыла в продуваемом озерными сквозняками Бьяру? — Сам-то он засел тут, как сыч, и знать не знает, что творится снаружи…
Тут на стене покоев загорелась огненная карта — вся Олмо Лунгринг, окруженная горами, пронизанная реками, разделенная границами княжеств. Предчувствуя бесконечный урок в духе Ишо, я уже приготовился скучать, а богиня, скрестив лапы на груди, размеренно заговорила:
— Страна вепвавет разделена на три части: внутреннюю, в которой находится Бьяру и прилегающие земли, срединную — в которой восемь княжеств, и пограничную, в которой их двенадцать…
— Да, да, я знаю! — перебил я, чувствуя, как челюсти сводит зевотой. — В Перстне об этом рассказывали. На юге живут рыбаки и торговцы, которые ходят в южную страну через перевал, зовущийся Путь Стрелы; на западе — ткачи, разводящие на тутовнике особых червей, дающих шелк, как яки — молоко… А еще там хорошо растет ячмень…
— Ну, раз ты такой умный, скажи-ка, кто самый главный в Олмо Лунгринг?
— Как кто? — удивился я. — Железный господин, конечно!
— Не так все просто, мой маленький хвостатый друг, — язвительно отозвалась Нехбет, сразу обнаружив семейное сходство с Падмой. — Когда мы пришли в этот мир, мы отнюдь не стремились стать вашими царями — скорее, старшими братьями, направляющими вепвавет советом, а не оружием… И даже когда первого Железного господина объявили воплощением вашего древнего божества, мы старались не злоупотреблять этой властью… Хотя божественным велением и добрым словом можно сделать куда больше, чем просто добрым словом.
Поэтому каждым княжеством до сих пор правят старые хозяева, из древних и почтенных семей; но первым среди них является князь Бьяру. Ему каждое из княжеств ежегодно отправляет одну десятую со всей собранной дани; он же вершит суд над мирскими делами, если просители ищут справедливости за пределами своих княжеств. А еще одну десятую княжества отправляют Перстню и Эрлику. Эти деньги по большей части проедают шены — им ведь запрещено брать плату за свое ремесло, как бродячим колдунам… Хотя, как по мне, могли бы зарабатывать и сами, — Нехбет хмыкнула, поморщив нос. — Впрочем, признаю, что у них есть занятия, на которые нужно золото. Например, шены отправляются ко двору каждого из князей, чтобы доносить до них волю Железного господина; а это требует разных способов убеждения.
— Разве местные князья могут не согласиться с приказами богов? — охнул я, боясь даже представить такое святотатство.
Нехбет пожевала тонкие губы и как бы нехотя ответила:
— Последние четыреста лет такого не бывало.
— А что случилось четыреста лет назад?
— Вепвавет пошли на нас войной. Князья из срединных и пограничных земель захватили
— Госпожа Нейт? — переспросил я; Нехбет произнесла это имя так, что волосы на лапах сами собою стали дыбом.
— Первая Палден Лхамо. Из всех ремет, живших тогда, она одна всерьез изучала ваше колдовство — не как диковинное суеверие, а как настоящее ремесло. Многие считали ее сумасшедшей — поэтому, а еще потому, что она объявила себя перерождением генерала Шрисати, давно умершего в битве с Лу. Но, хоть над ней и смеялись за глаза, когда войска вепвавет, бряцая оружием и потрясая знаменами, стали у нашего порога, только она и сумела обратить их в бегство. И притом не пролив ни капли крови!
— Как же это получилось?!
— Тут мне ничего доподлинно не известно, — женщина-гриф пожала плечами так, что пух на воротнике защекотал мочки ушей. — Говорят, Нейт залезла мятежникам в головы и свела их с ума… Еще говорят, что после смерти она переродилась в Селкет — так что, если желаешь, можешь сам у нее спросить.
Уныние овладело мною; я бы не решился сунуться к Палден Лхамо с расспросами, даже если бы мне угрожали сотней ножей и тысячей иголок! Меж тем Нехбет продолжала:
— Увы, все это было давно. Те князья мертвы… Даже их внуки и правнуки мертвы, и кости добела объели птицы в горах. Кто знает, удержит ли их потомков память о былом?..
— А что, разве они чем-то недовольны?
— Ты как будто с луны свалился, Нуму! Конечно, недовольны. Скоро наступит долгая зима. В народе говорят, что наступающий холод — это проклятие садагов или Лу. Но ваши демоны тут ни при чем — мир сам остывает изнутри. Жидкий огонь, текущий под землею, угасает; махадвипы больше не плывут в океанах; горы прекратили свой рост. Даже сердце этой планеты, ее раскаленное Йиб, превращается в неподвижный кусок железа. В последние годы мы даже дань собираем не золотом, а зерном, чтобы было чем прокормить Бьяру в случае голода. Ты видел амбары Перстня? Они не заполнены и наполовину, а поля в пограничных землях уже перестают давать урожай. Скоро самим княжествам не будет хватать еды; и как они поступят тогда? Не зря говорят: холодный поток несет мечи…
Нехбет тряхнула головой так, что нефритовые подвески серег хлестнули ее по щекам.
— Вы же боги! Разве вы не можете просто сделать так, чтобы стало тепло?
— Последние пятьдесят лет мы только этим и занимаемся. Когда ты жил внизу, ты замечал вечерние туманы?
— Да.
— А когда ты прислуживал в Перстне, видел снег — кроме того, что в горах?
— Нет…
— И как думаешь, почему? Это наша работа. В столице она заметней всего — но на самом деле мы поддерживаем жизнь всей Олмо Лунгринг. Точнее, это делает Кекуит. Она растение на треть и пустила корни глубоко в землю. Зимой Кекуит выпускает через них свой внутренний жар и согревает поля, города и деревни; а летом отдыхает. Ей пришлось постараться, чтобы дотянуться от Северных гор до южных рек, от западных лесов до красных скал на востоке… Но этого недостаточно; что бы мы ни делали, этого всегда недостаточно… Да еще и это безумие со Стеной!