Три опалённых грозою года
Шрифт:
– Прекрасная госпожа, – сказал он, помолчав, – бросайте эти глупости, эту политику, и выходите за меня замуж. У меня дома тепло и много кормят.
Анжи смутилась и отложила надкушенное печенье. А следователь посерьезнел:
– Как я понимаю, вы обе состоите в организации «Зеленый отряд»?
Началось! Настоящий допрос, а не детская беседа за чаем.
Не глядя на Саманту, Анжела быстро сказала:
– Мы там не состоим, мы только сегодня пришли посмотреть, для интереса. Мы почти ничего не знаем про организацию, честно! Мы обе знакомы
– Что вы делали в доках? Кто вас туда пригласил?
– Смит. Он толкал какие-то речи, но мы же девочки, мы в мужских вещах не понимаем…
– Сколько в организации людей?
– Не знаем.
– Когда вы познакомились в Риделлом Вейном?
Анжела потёрла виски руками и сказала устало:
– Господин следователь, я уже ничего не соображаю, а Сэм на грани истерики и сейчас заплачет. Вам тут два сердечных приступа не нужно, верно? Отпустите нас домой, пожалуйста. Всё равно мы ничего ценного не вспомним, мы очень-очень устали и перепугались.
– В камере переночуете, а завтра продолжим.
– Пожалуйста, господин следователь, пожалуйста, пустите нас домой, мы больше не будем в политику ввязываться! Родители волнуются уже, пожалуйста, можно нам домой?
Следователь махнул рукой:
– Продиктуйте мне свои адреса, послезавтра вас вызовут на повторный допрос.
Анжела чересчур устала, поэтому продиктовала и свой адрес, и адрес госпиталя, при котором жила Саманта.
– Я развезу вас по домам, – сжалился следователь.
Анжи поняла, что следователем движет не только и не сколько доброта, сколько желание убедиться, что ему дали верные адреса. Но ей было всё равно – она только хотела, чтобы этот бесконечный день поскорее закончился.
Домой её привезли за полночь. Родители уже спали, уверенные, что их умница-дочка ночует у подруги. Старший брат храпел, устав после трудного дня, младшие братишки набегались за день и теперь тихонько посапывали в кроватках. Анжи проскользнула в свою комнату и закрыла дверь. Не раздеваясь, она упала на постель прямо поверх одеяла.
Увы, сон не шёл, несмотря на то, что она смертельно устала. Она смотрела в потолок, но видела портал, в котором исчезали фигурки рабочих, снова и снова видела яростное лицо Рида, пившего силу Смита, и видела, наконец, самого Смита, бессильно падающего на холодный пол. Она непроизвольно прокручивала это в голове десятки, сотни раз. На глазах девушки уже выступили слёзы – она забывала моргать, но резь в глазах была пустяком по сравнению с отчаянием и безнадёжностью, плотно засевшими в её душе. Она понимала, что никто из них троих уже не будет прежним после этой ужасной ночи.
Анжела не знала, сколько времени провела так, глядя в потолок. Позже она рассчитала, что прошло около двух часов, прежде чем отчаянный стук в дверь вывел её из забытья.
«Кого там ещё принесло? Неужели жандармы?» – в панике подумала Анжи. Нет, она не должна бояться. Она обязана быть сильной. Ради Саманты. Ради Рида. Ради живых товарищей,
Анжи встала и вышла из комнаты в коридор. Она увидела растрёпанную, зарёванную Саманту, бледную, как привидение, а за спиной молоденькой сестрички милосердия маячили лица проснувшихся родителей Анжи и маленького братишки Игаля.
– Редиска, кто это? – бодро спросил Игаль у сестры. В семье Анжи в шутку звали Редиской, потому что в детстве она ходила с забавным хвостиком на затылке. Когда Игаль родился, Анжеле было уже двенадцать и она не ходила с такой прической, но прозвище прикрепилось к ней, как репейник, и братик звал ее так.
– Прости, – неловко, заспанно сказала мама, – эта девушка так барабанила в нашу входную дверь, что пришлось её впустить. Она сказала, что она твоя подруга…
– Да, так и есть, – кивнула девушка, впуская Сэм в комнату.
Было темно, и Саманта вцепилась в Анжи, как в спасательный круг. Её руки дрожали.
– Рид… погиб, – только и смогла она произнести.
– То есть как погиб? – опешила Анжела.
Минуту Сэм молчала, не могла вымолвить ни звука, но потом собралась с силами и сказала:
– Когда следак отвёз меня в госпиталь, я сразу побежала в Академию. Я решила, что нужна Риду… но я пришла слишком поздно. Там уже были жандармы, члены Магического Совета, врачи… Уэверли хватил удар, его повезли в больницу для магов.
Во рту пересохло, и Анжи с трудом выдавила:
– Как он погиб?
– Говорят, самоубийство… на полу в его комнате нашли след Портала Смерти и записку.
Анжела заставила подругу сесть рядом с ней на кровать. Обессилевшая Саманта положила голову ей на колени, и Анжи долго гладила её по растрепавшимся волосам. Сэм беззвучно плакала; потом затихла. Её дыхание выровнялось, и Анжела поняла, что девушка спит.
Сквозь приоткрытые шторы просочился первый лучик солнца. Светлело. Осторожно выпутавшись из объятий спящей подруги, Анжи скользнула к письменному столу. Раз уж она сегодня не уснёт, можно использовать последние часы с пользой. Её рука сама потянулась к карандашу, потом к холсту.
Хаос в голове девушки воплотился на бумаге. Из пустоты на листе возникли склоненные друг к другу фигуры мужчины и женщины. Они сидели рядом, их пальцы сплелись. Лица… рисовать лица для Анжи всегда было сложным и любимым делом. Сейчас она не думала, не пыталась ничего рассчитать – просто творила. Лицо мужчины получилось похожим на лицо Смита и Рида, и её отца, и тысячи её знакомых мужчин. Анжи не любила мальчишек, но толк в мужской красоте она знала. Она сперва не нарисовала мужчине никакой одежды, но потом всё-таки решила одеть его в рубашку, обтягивающие брюки и высокие сапоги. Длинные седые волосы своего творения она оставила спокойно лежать по плечам. Глаза она любовно подчеркнула черным карандашом, для контраста, чтобы взор горел.