Три сердца и три льва (Сборник)
Шрифт:
Он оскалил зубы.
– Думаю, отступать не придется. Их меньше, и в единоборствах они слабее. Скафлок наверняка будет разыскивать меня: мы с ним особой любви друг к другу не питаем. Я убью его и завладею колдовским клинком!
Он умолк. Тролль из Скотланда спросил:
– А сиды?
– Они не всемогущи, – отрезал Вальгард. – Как только станет ясно, что эльфы побеждены, сиды поторопятся заключить мир. Англия сделается королевством троллей и будет охранять Тролльхейм от набегов. А собравшись с силами, мы вновь обрушимся на Альвхейм.
Он встретился взглядом
– Я сяду на твой трон, – пробормотал он. – Но что в том толку? И в чем вообще есть толк?
Спустя некоторое время после того, как шум утих, один из работников набрался мужества встать с постели, зажечь лампу и пойти узнать, что же случилось в доме Торкеля Эрлендссона. Он увидел, что дверь в каморку Фреды Ормсдоттер распахнута настежь, ребенок исчез, а женщина, вся в крови, лежит без сознания на пороге. Он перенес ее на кровать. Вскоре у нее началась лихорадка. В горячечном бреду она выкрикивала такое, что спешно вызванный священник только качал головой и беспрестанно крестился.
Немного оправившись, она дважды пыталась убежать. Оба раза ее ловили и водворяли обратно в постель.
Но однажды она проснулась среди ночи, чувствуя, что к ней частично вернулись силы. Хорошенько все обдумав, она поднялась и, стиснув зубы, чтобы они не стучали от холода, добрела до сундука с одеждой. В темноте она натянула на себя шерстяное платье, поверх которого накинула длинный плащ с капюшоном; потом, держа башмаки в руке, прокралась в чулках на кухню, где взяла несколько ломтей хлеба и сыра.
Вернувшись в свою каморку, она поцеловала висевшее над кроватью распятие.
– Прости мне, Боже, – прошептала она, – что его я люблю сильнее, чем Тебя. Я грешна, но он невинен пред Тобой.
Она вышла наружу, под усыпанное холодными звездами небо. Студеная ночь была тихой, лишь хрустел под ногами снег. Фреда направилась к конюшне.
День клонился к закату. Сумрачный Эльфхьюк погружен был в сон. Лия осторожно сняла со своей груди руку Вальгарда и соскользнула с ложа на пол.
Вальгард заворочался. Лия презрительно поглядела на него. Щеки ввалились, глаза запали, лицо все в шрамах… Пальцы эльфийки сжали рукоять кинжала.
Перерезать ему горло?.. А если он вдруг проснется? Тогда ей несдобровать. Нет, не стоит искушать судьбу. Лия надела платье, подпоясалась и на цыпочках покинула спальню ярла. В правой руке у нее был кинжал, в левой – ключи; Вальгард когда-то положил их в тайник, который она ему показала.
На лестнице ей встретилась другая эльфийка, что несла из оружейной палаты груду мечей. Они не обменялись ни словом.
Стражники провожали Лию плотоядными взглядами, но не останавливали: тролли часто посылали своих наложниц по всяким поручениям.
Лия спустилась в подземелье, подошла к двери в камеру Имрика и отперла тройной замок.
Из красноватого мрака на нее вопросительно уставился бес. Лия прыгнула на него, он взмахнул крыльями – и забился в предсмертных корчах.
Лия разбросала уголья, перерезала
Лия повесила на крюк в стене связку ключей.
– Когда придешь в себя, – сказала она вполголоса, – освободи других. Их посадили в темницы на всякий случай. Оружие найдете под навесом, что за главной башней. Пока не услышите шум схватки, не высовывайтесь.
– Хорошо, – выдавил Имрик. – Я раздобуду воды, вина и мяса… всего, что задолжали мне тролли…
В глазах его светилась такая ненависть, что Лие на миг стало страшно.
По подземному коридору она добралась до башни астрологов, которой давно никто не пользовался и которая возвышалась над восточной стеной замка. Миновав огромные инструменты и приспособления из меди и хрусталя, она вышла на галерею. Хотя эльфийка старалась держаться в тени, заходящее солнце на какое-то мгновение ослепило ее; грозные невидимые лучи пронзили ее тело. Она едва различала высокого воина в сверкающей кольчуге, что стоял под стеной, как то и говорилось в послании, которое принес ей накануне вечером нетопырь.
Она не знала, кто это. Наверно, сид, а может быть – ее сердце пропустило один удар, – может быть, и Скафлок.
Она бросила вниз ключи – ключи от замковых ворот. Воин поймал их на копье.
Лия поспешила скрыться в спасительном сумраке. Бегом возвратилась она в покои ярла, разделась и улеглась, и тут Вальгард открыл глаза.
Встав, он выглянул в окно.
– Солнце вот-вот сядет, – сказал он. – Пора вооружаться.
Сорвав со стены рог, он распахнул дверь на лестницу и громко протрубил. Подхваченный рогами стражников, разнесенный ими по всему замку, звук этот был сигналом для эльфиек: их ножи погрузились в сердца медленно пробуждавшихся троллей.
Глаза Фреды застилала кроваво-красная пелена. Девушка находилась в полуобмороке; если бы не острая, жалящая боль, что терзала ее тело, она наверняка потеряла бы сознание и выпала из седла.
Тем не менее она продолжала путь, безжалостно подгоняя коня. Проносились мимо холмы; деревья виделись ей неясно и расплывчато, словно камни на дне бурливой реки. Ее не покидало ощущение, что она грезит наяву. Все было каким-то призрачным, кроме разве что сумятицы в мыслях.
Конь споткнулся и сбросил ее в ручей. Она кое-как поднялась, вскарабкалась в седло и поскакала дальше; платье ее заледенело, а в волосах засеребрился иней.
Спустя целую вечность, когда закат вновь обагрил небо, пала и вторая лошадь из тех, что Фреда позаимствовала в конюшне Торкеля Эрлендссона. Едва различая дорогу, натыкаясь на деревья, путаясь в кустах, девушка побрела пешком по белому снегу.
Голова ее разрывалась от звона в ушах. Она не помнила, кто она такая, да и не пыталась припомнить. Она знала одно: ей нужно идти на север, ей нужно попасть в Эльфхьюк.