Трибунал
Шрифт:
Следующие бортовые сутки ему некогда было не то что отпустить контрольные сенсоры генерирующих каскадов Цепи, но даже банально отправить запрос на Квантум с целью уточнения целей и маршрута следования астростанции. Впрочем, каргокрафты Семи Миров славились своей необязательностью, вечно куда-то спеша и зачастую не до конца понимая, в чём конечный замысел тех перемещений. Капитаны кораблей при этом вели себя так, будто они все пуп земли, а не банальные космические извозчики на подхвате у белохалатной братии. Найди то, не знаю что — это для Квантума и Эру было вполне привычной постановкой вопроса. Потому Ли
В конце концов, у каждого своя работа, а на вечно пустующих трассах Ворот Танно жаловаться на лишние тяготы как бы не приходилось.
Если бы Ли Хон Ки тогда знал, насколько он был неправ.
Потому что дальше началось такое, что былая репутация этого квадранта осталась далеко в прошлом в качестве разве что исторического анекдота.
Шарашащие туда и обратно флотилии, затяжные огненные барражи на пределе проницаемости каналов ухода, когда проецировались на последние не скомпрометированные вектора, оставляя за собой потоки распада кварк-глюонной плазмы.
Смутные тени «Лебедей», скользящие вокруг подобно призракам.
Юркие искры спасботов, увлечённо занятых той самой триангуляцией.
Ну и да. Только и разговоров в канале, что о мистическом фокусе.
Открытие его было случайностью, но случайностью показательной и во многом закономерной. Мозголомы Квантума обсчитывали какую-то статистику, полученную с самописцев бакенов Цепи и в какой-то момент обнаружили аномальный поток энтропии, пронизывающий Фронтир. Источник её и назвали «фокусом». Позже были обнаружены и другие подобные объекты на противоположном конце рукава Шпоры Ориона и далее, будто бы объединённые в единую сеть.
Теорий по этому поводу было построено миллион, одна другой бредовее, но большинство рассуждений в итоге сводилось к тому, что дальнейшие исследования фокуса могли дать дорогу новым механизмам проецирования, которые бы не порождали угрозу и позволили бы в итоге человечеству покинуть Фронтир.
Ли Хон Ки если и реагировал на все эти новости с ревностью контроллера Цепи, чья ценность для человеческой цивилизации как раз и состояла в том, чтобы обеспечивать защиту от угрозы, то всё равно признавал за теориями некоторую правоту. В конце концов, кому как не ему знать, насколько хрупкой конструкцией был Барьер и насколько важно было отыскать ему хоть какую-нибудь альтернативу.
Чо Ин Сон его интереса к теме отнюдь не разделял. Его нельзя было отнести к числу научных оптимистов. По его мнению, подобных статистических казусов учёная братия находила и выбрасывала на всеобщее обсуждение по десятку в год, и одного простого факта, что та или иная тематика вдруг становилась популярной в медийной сфере, было ещё недостаточно, чтобы можно было от неё достоверно ожидать чего-нибудь практического.
И вообще, рассуждал логически Чо Ин Сон, человечество с самого момента своего выхода в большой космос как будто нарочно делало это исключительно благодаря чужим подаркам да стечению обстоятельств. И дело даже не в Ромуле и пресловутых спасителях, продолжал рассудительный Чо Ин Сон, не было бы их, сыскались бы какие-нибудь ирны или иные твари небесные. Мозголомы Квантума, как и всё остальное человечество, уже доброе тысячелетие топтались на месте,
Ли Хон Ки с ним спорить не спешил, но сам придерживался иного мнения. Ещё в далёкой юности, постигая тонкое искусство контроллера Цепи, он отметил для себя, что любой подарок спасителей оказывался для нашего вида не столько трамплином в будущее, сколько очередной, всё более углубляющейся потенциальной ямой, в которой выживать-то можно было лишь прикладывая последние остатки сил, а уж о том, чтобы из неё выбраться, и помыслить было невозможно.
Вряд ли подобный ход вещей выходил случайно, и уж тем более неслучайны были последствия всех этих дарёных троянских коней. Да, он, Ли Хон Ки, был счастлив на своём месте, но он бы, пожалуй, променял всю свою жизнь с её предсказуемостью и уютом, на хотя бы небольшой шанс для человечества выбраться из этого болота.
Однако когда все вокруг посходили с ума, принимаясь гоняться за неуловимым фокусом, Ли Хон Ки, пожалуй, уже был готов взять свои слова обратно. Потому что даже его силы были не бесконечны.
Обратный прожиг того, что осталось от флота адмирала Таугвальдера, представился для всех контроллеров квадранта Ворот Танно сущим адом. Крафты сыпались через грани Цепи ордерами и порознь. Мёртвые и живые, в активном прожиге или пассивными ледышками они проецировались в субсвет, с каждым разом всё усиливая натиск угрозы извне.
Цепь вибрировала, принимая на себя этот хаотичный натиск, контроллеры пахали как черти космачьи, пропуская крафты волна за волной и не имея возможности даже толком смениться. Кажется, с самых тёмных времён Бойни Тысячелетия стабильность Цепи не находилась в подобной опасности.
Но они всё-таки справились.
Ли Хон Ки едва помнил, как он поднялся из ложемента и на подгибающихся ногах подошёл к обзорному эрвэ-экрану, развёрнутому вдоль внешней галереи бакена, и впервые за много десятков часов посмотрев в окружающую его космическую ночь собственными глазами.
Она была спокойной. Вселенная даже не заметила той космической бури, что ярилась перед его глазами минутой ранее.
Вот он, истинный масштаб всех его усилий.
Какая там Вселенная, даже для капитанов этих крафтов проецирование сквозь Барьер — не более чем отметка в бортовом журнале. Никто из них не вспомнит о том, с каким трудом эта миграция вообще случилась. За то, к чему привык, не будешь благодарен, кажется, так напоследок прокомментировал случившееся Чо Ин Сон. Прокомментировал и ушёл сменяться.
Впрочем, мастеру не нужна слава. Мастер ценит исключительно собственное и чужое мастерство. С этими мыслями Ли Хон Ки уснул.
Чтобы тут же проснуться от рёва аварийной сирены.
Это уже гораздо позже до бакена Ли Хон Ки дошли сначала смутные слухи, а потом уже и определённо тревожные вести о финнеанском мятеже. Тогда же на нейтринных лидарах гемисферы ему, едва пришедшему в себя после седации, в апатичном полубреду представилась грозная боевая квадрига, в мыле несущаяся к границам Барьера. Несущаяся не то зловещим предзнаменованием, не то собственно картиной апокалиптического пришествия. Что-то там про «конь блед». Начитанному Ли Хон Ки со сна и не такое могло привидеться.