Трибунал

Корнеев Роман Александрович

Корабли, на которых человечество могло бы покинуть Сектор Сайриз раз и навсегда.

Потому Накагава снова вернулся к той, самой первой симуляции учителя.

В его выкладках должен быть изъян. Ведь «Лебедь» доподлинно существовал, а значит, он в действительности мог быть воспроизведён ин витро.

И тогда Накагава снова вцепился зубами в старую идею.

Хорошо, рассуждали они с учителем, пригубив масу сакэ, давайте рассмотрим не барионную материю, но свёртки самостабилизирующихся силовых полей, основанных на гомологических симметриях подобия. Попробуем уменьшить импеданс не аналитически, но подобрав к шестимерному фрактальному

замку такой ключ, который будет входить в него без зазора, скорее растворяясь в файерволе без остатка, нежели наловчившись распадаться в нём на мелкие составные части.

И вновь закипела работа. Забегали постдоки, заголосили кволы, загудели ку-ядра, заскрипели по вайтбордам старомодные синие маркеры, остро пахнущие нашатырём.

Шесть хороших препринтов и пара увесистых монографий были написаны и опубликованы в архивах Квантума буквально за полгода, только успевай подносить.

Но результат в итоге ничуть не изменился. Новые способы разложения шестимерных гетерогенных самоподобных полевых структур позволяли сформулировать иные подходы к разрешению парадокса Хаусдорфа—Банаха—Тарского и вообще поставить точку в затяжных спорах вокруг многострадальной аксиомы выбора, но исходную задачу не решали вовсе. Полученные в результате расчётов полевые сборки выглядели стабильными, воспроизводимыми, идеально проецировались через файервол в обоих направлениях, не нарушали статистику и не вызывали на себя эхо-импульсов.

Одна проблема. Они были бесполезны. Потому что получались существенно безмассовыми и потому по сути и не проецировались никуда, существуя как бы в двух пространствах одновременно, не желая при этом взаимодействовать ни с обычной барионной материей, ни с фрактальной шевелёнкой дипа.

Призрачная тень «Лебедя» скользила сквозь пространство так же легко и беспечно, клонировалась по щелчку пальцев, была способна без потерь накопить безумное количество энергии, но транспортным средством служить не смогла бы даже сказочным эльфам.

Новый тупик.

Накагава злился на всех вокруг, но главное — на самого себя. За то, что не оставляет надежд на гений учителя, на то, что никак не отпустит его тень, на то, что продолжает себя чувствовать полным ничтожеством, с завидным упорством не уставая топтаться на месте.

Да, за его плечами ждали неминуемой гибели миллиарды людей, которым были нужны новые волшебные корабли, и ради них можно было смело пренебречь любыми нормами и любыми приличиями. Был бы их изысканиям дарован успех, Накагава с удовольствием бы отказался от любых претензий на научное авторство, отдав бы все лавры первооткрывателя тени учителя. Но тот, редуцированный до бэкапа, словно бы не желал полностью восставать из мёртвых. Накагава всё острее чувствовал, что настоящий, живой учитель решил бы эту загадку с той же лёгкостью, с какой по утрам выходил на татами и с какой вечерами писал стихи тончайшей кистью по рисовой бумаге.

Услышав требовательный зуммер вызова, Накагава тут же закрыл все оставшиеся окна виртреалов и постарался придать своему лицу обыкновенно присущую ему надменную полуулыбку. Его страхи и его сомнения должны были оставаться с ним и только с ним.

— Кто там, войдите!

— Доктор Накагава, к вам некто капитан Райдо, разрешите впустить?

Это дежурный постдок в импровизированной приёмной выслуживался на секретарских функциях. Увы, к превеликому его сожалению, даже здесь, вдали от коллегий Квантума, Накагава не мог себе позволить остаться наедине,

даже если очень в том нуждался.

Обидно, с капитаном Райдо он бы предпочёл повстречаться без лишних свидетелей. Накагава почувствовал, что неудержимо краснеет. Ещё один шаг его грехопадения. И ведь просил же заранее предупредить перед прибытием. Впрочем, в наше время предсказывать что-то было настолько непозволительной роскошью, что вера в подобную определённость выглядела бы полной глупостью. Сейчас значит сейчас. Продолжим давно отложенную партию.

— Проводите гостя в приёмную!

«Приёмной» он называл крошечную каморку вроде гардеробной, где ютилась пара кресел и диспенсер питьевой воды. «Тсурифа» со своими невыразительными удобствами вряд ли могла послужить примером удобства и комфорта. Впрочем, как говорится, чем богаты. Если не можешь прожить без некоторых излишеств, не стоило и покидать Квантум.

Опять же, хороший способ без особых подозрений остаться вдвоём.

Накагава дождался, пока секретарь уберётся, и только тогда вошёл, тщательно притворив за собой люк.

Райдо с момента их последней встречи не особо изменился. Такой же вышколенный служака, каких немало в гражданских флотах Семи Миров. В отличие от вояк Адмиралтейства, эти ребята знали своё место и в дела учёных белохалатников старались не лезть. Вот и сейчас Райдо даже не стал приветствовать Накагаву, а лишь молча привстал ему навстречу из кресла в вежливом полупоклоне.

— Я ожидал вас позднее, капитан.

— Следующий рейс «Принсепса» отложен на неопределённый срок, доктор, мне пришлось воспользоваться для срочной доставки разведсабом «Вардхамана», экипаж которого как раз возвращался сюда после капремонта.

Вот как. По лицу Райдо можно было догадаться, какие смешанные чувства тот по этому поводу испытывает. Оставить свой корабль в порту и отправиться исполнять функции посыльного — капитану не позавидуешь. Но Накагава уже имел дело с Магистрами Памяти, и перечить их приказам было бы весьма неосмотрительно. Велено доставить, значит, велено доставить. Тем более, что именно Накагава и приложил к этому изрядные усилия. Впрочем, о том молчок. Пора начинать давно заготовленный дебют.

— И «Вардхаману» вот так легко пропустили через блокаду?

Райдо тряхнул головой, досадливо поморщившись.

— Пришлось вдоволь попрепираться на рейде с адмиралом Таугвальдером. Но капитан Курц пошёл мне на встречу и всё-таки уговорил командование нас пропустить.

— Дайте угадаю, имя коммандера Тайрена всё-таки сработало?

— Не без этого. Но мне и без этого показалось, что команды разведсабов не особо жалуют Адмиралтейство.

— Это почему так? — быстро навострил уши Накагава. Он уже давно заметил, что конфликты внутри флота в расследовании финнеанского мятежа играли отнюдь не последнюю роль и это следовало использовать в своих построениях.

— Помимо «Джайн Авы» и «Махавиры» из того рейда за Ворота Танно не вернулось в общей сложности шесть разведсабов. Судьба их экипажей до сих пор неизвестна. И дайверы, мягко говоря, не уверены, что для выяснения последней было сделано всё возможное.

— Так и говорят? Мне казалось, что Адмиралтейство должно было что-то предпринять помимо всех этих бесконечных слушаний, — Накагава развёл руками.

— Вы же понимаете, что после начала блокады «Тсурифы-6» какие бы то ни было осмысленные операции в квадранте Ворот Танно фактически не проводятся, не говоря уже о Скоплении Плеяд.