Тридцать ночей

Китинг Эни

Мои глаза метнулись к нему. Он улыбнулся.

— Посчитал это уместным.

— Моя мама назвала меня в честь той пьесы, — высказалась я по своей инициативе, удивившись, насколько легко эти слова покинули мой рот.

— Она тебе подходит. Она имеет способность умиротворять, я полагаю.

— Умиротворять? Ты имеешь в виду усыплять?

Он рассмеялся.

— Мы уже выяснили, что ты заставила меня бодрствовать ночью. Поэтому нет, усыплять не подходит. Куда ехать, Элиза?

— Вниз по холму, налево.

Я слушала мелодию, пока "Астон Мартин"

плавно поворачивал, лучи света пронзали плотную темноту. Каждую секунду, мой взгляд порхал к лицу Айдена. Сейчас на нём читался иной тип красоты — нечто, что сверкало изнутри. Музыка сменилась на "Лунную сонату", когда мы совершили последний поворот. Чем ближе мы подъезжали, тем громче стучало моё сердце, до такой степени, что его стук нельзя было заглушить даже звуками ангельского пианино. Я пристально смотрела вперёд, туда, где через несколько метров должна была появиться высокая, живая изгородь из роз.

— А! — Айден улыбнулся. — "Сад Роз".

Я кивнула, опуская окно. Влажный майский воздух ворвался внутрь салона, принеся с собой аромат начала цветения. Айден припарковал машину и с пронзительной бдительностью изучил окружавшую нас ночь. Это было настолько напряжённо, что я проследила за его взглядом, почти ожидая, что тени вот-вот начнут трансформироваться в темноте. Но там ничего не было.

Он вышел из машины и подошёл к моему открытому окну. Он провёл косточками пальцев по моей щеке.

— Уверена, что хочешь быть здесь?

— Да. А ты?

— Да, — он нахмурился, будто этот ответ его самого удивил.

Он открыл мне дверь, обхватив меня рукой и притянув к себе. Я ожидала ощутить неизменное напряжение, которое натягивает его мускулы, но они оказались почти полностью расслабленными, подобно струнам скрипки после долгого концерта.

Мы начали свою прогулку по одному из старейших общественных садов в Соединенных Штатах. Десять тысяч роз, а со временем будет ещё больше. Но это не единственная причина, почему я прихожу сюда. Я остановилась под огромными шпалерами у входа, я всегда так делаю. Рождественские огни и тёплые галогенные огоньки освещали тропинки. Большая часть бутонов скрывалась в темноте, из-за насекомых создавалось впечатление, что их лепестки гудели. Сродни шёпоту послышался свист горного ветра. Я сомкнула колени, борясь с открывающейся в моей груди воронкой, которая разрывает её на части каждый раз, как я прихожу сюда. Но сегодня, она сдержала себя, не выйдя из границ. Не потому, что её не существовало, а подобно угольку, который накаляется в присутствии Айдена, она наполнялась светом, а не уничтожала.

— Ты приходишь сюда одна, — голос Айдена был низким — это было утверждением, а не вопросом.

— Да, я выросла среди сада роз. Не такого огромного, как этот, конечно. Но у него был такой же аромат.

Я сделала глубокий вдох, задаваясь вопросом "а ощущали ли мои лёгкие разницу". Айден тоже втянул в себя воздух, в то время как его глаза впитывали в себя виды сада. Было нечто уникальное в том, как он воспринимал вещи — как будто бы поглощал их всеми своими чувствами.

— Значит,

ты приходишь сюда, когда скучаешь по дому, — тихо констатировал он.

— Нет. Я не скучаю по Англии. Я прихожу сюда, когда скучаю по ним.

— По своим родителям?

Я кивнула.

— Это единственное подходящее им место, которое я нашла здесь. Пошли. Сюда.

Я взяла его за руку и повела его за собой по покрытой мхом вымощенной тропинке.

— Тропинка, ведущая в наш коттедж в Англии, выглядела точно также как и эта, за исключением того, что она была всего лишь в два фута шириной, — сказала я, ощущая странное чувство, будто приглашаю Айдена не в свой дом, а в свой первоисточник.

Его наделённые сознанием глаза осматривали тропинку. Затем он притянул меня к своей груди и нежно погладил большим пальцем мою нижнюю губу.

— Почему ты приходишь сюда одна? Уверен, вовсе не потому что не можешь найти себе компанию.

— Мы все нуждаемся в таком месте, куда можем приходить и находиться в одиночестве. Ты так не считаешь?

— Да, я полагаю, что так и есть.

— У тебя есть такое место уединения, Айден?

В его глазах сразу же выстроились стены, и он перестал ласкать мои губы.

— Да, есть, — его голос был резким.

Я ждала, что он расскажет мне, где оно находилось, но он этого не сделал. Я не стала подталкивать его, несмотря на то, что готова была отдать все свои оставшиеся дни лишь бы узнать это. Такими вещами делятся только по собственному желанию.

— Тогда видимо, тебе знакомо это чувство.

Он кивнул. Я встала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы.

— Пошли, позволь мне показать тебе остальное, — сказала я, следуя по мшистой тропинке.

— Здесь есть твои любимые розы? — спросил он, как только мы вошли в округлый "Шекспировский сад", украшенный мерцающими огоньками.

— Нет, Aeternum romantica растёт только в Восточной Африке. Почва Портленда будет чересчур влажна для неё. Я видела её только на картинках. Но однажды я видела её пурпурную розу-родственницу, когда та была доставлена в Англию для графини Уэссекской Софи³⁷. Моему отцу было дано задание выделить масло из лепестков розы, так чтобы графиня смогла использовать его, — я улыбнулась от воспоминания о том, как папа равно, как и Дентон, подпрыгивал на пятках, когда получал вызовы в королевский суд.

— Серьёзно? — сдавленно рассмеялся Айден.

— О, да. Он был довольно истощённым. Но до того как он заперся под замок для проведения работ по экстракции масла гераниол, ему удалось получить разрешение мне и моей маме на доступ для созерцания роз.

Я брела вдоль периметра "Шекспировского сада", остановившись у куста лиловой розы флорибунда³⁸. Я почувствовала, как Айден остановился позади меня, словно тень.

— Purpura romantica выглядит практически так же, как та роза, — сказала я. — За исключением её бутонов, они были меньше и пахли как мёд.