Тридцатого уничтожить!
Шрифт:
"Я знаю, тебе трудно будет ходить по этой жизни, - хрипло сказал он, чахоточно покашливая едва ли не после каждой фразы.
– Хочу поделиться с тобой своим жизненным правилом никогда ни о чем не жалей! Никогда! твердо сказал он и закашлялся.
– И второе: что бы ужасного с тобой ни произошло, например, потеря близкого человека, физическая ли боль или еще что, короче, все, что угодно, - задай себе, Бешеный, вопрос: будешь ли ты вспоминать об этом через месяц, полгода, год? Рано или поздно, ты дойдешь до той даты, после которой скажешь, вряд ли! Вот и думай, что прошел этот срок! Всякая
Много раз в жизни Савелию приходилось применять эти два правила, и много раз они выручали его в трудную минуту.
Савелий лежал не шелохнувшись уже много времени, и у него пересохло в горле. Он скосил глаза на землю и увидел, что бутылка шампанского еще не выпита до конца. Он опустил медленно руку, стараясь не делать резких движений, поднял бутылку и сделал глоток:
– Так...
– раздался насмешливый голос Ланы.
– В одиночку, значит?
– Подглядываешь?
– съехидничал Савелий.
– Ух, ты какая!
– Как здорово, милый, что ты придумал спать на природе.
– Она потянулась к его губам, но вдруг снова наткнулась на его страдный взгляд.
– Что с тобой, Савушка?
– нахмурилась Лана. Савелий не сразу вернулся из своих мыслей.
– А? Лана?
– он даже не сразу увидел ее.
– Все хорошо! Все в норме! сказал он и, чтобы как-то отвлечь себя и девушку от неожиданно нахлынувшего на него состояния, громко запел.
– Тра-ля-ля-ля-ля! Весь мир лесной!
– Лапа покачала головой и оборвала его пение долгим поцелуем.
В основном, дни, проведенные в Москве, за исключением тех, когда приезжала Лана, тянулись медленно и однообразно: Савелий упорно искал работу, обивая пороги различных учреждений, но всякий раз натыкался на категорическое "нет", если вопрос касался прописки, а документы, поданные на возвращение его собственной квартиры, а с ней, естественно, и прописки, переходили из одной инстанции в другую по замкнутому кругу.
Никто и нигде не отказывал, более того, участливо кивали головой и подтверждали правомерность его требований, но дальше этого дело не двигалось. "Это не в нашей компетенции. Чьей, не знаем. Пробуйте, добивайтесь".
На все эти хождения по инстанциям уходило очень много времени. Как назло все они были расположены в разных концах города: попробуй, покатайся на своих двоих из конца в конец. Но однажды Дана явилась с приятным известием: каким-то образом ей удалось оформить на Савелия доверенность на "Вольво" и получить на него водительские права. Савелий был очень растроган и, конечно же, понимал, что все это вылилось Лане в кругленькую сумму, но решил не отнекиваться и восполнить затраты при первой же возможности.
Вернувшись однажды после очередных безуспешных хождений по инстанциям, Савелий очень удивился, застав Лану на даче, хотя и был очень рад ей. Лана валялась на диване, листая французский журнал мод. Увидев Савелия, тут же вскочила и поцеловала в губы:
– Жду, жду, а он все не идет, - шутливо-обиженно сказала она.
– Но ты же сказала мне позавчера, что уезжаешь на несколько дней из Москвы. Я думал, что ты уже давно по Питеру бегаешь,
– Савелий действительно был удивлен, увидев ее.
– Ты что, не рад?
– кокетливо улыбнулась она.
– Скажешь тоже! Если бы я знал, что ты меня ждешь, то давно бы уже примчался!
– Ладно, как продвигаются дела? Савелий обречено махнул рукой.
– Понятно. Ладно, не вешай нос, Савушка! Все будет хорошо! Я верю в судьбу. Полоса неудач позади! Все! Мы закрываем ей дорогу: с этой минуты начинается успех! Я так хочу!
– Она капризно притопнула ногой.
– А сейчас пойдем и развеемся в какойнибудь ресторан: мне тут привалило немного. Папа прислал, - добавила Лапа, вытаскивая пачку двадцатипятирублевок в банковской упаковке. Но в этот момент раздался звонок, и Лана недоуменно взглянула на Савелия:
– Ты ждешь звонка?
– Что ты, я никому еще не давал этого телефона.
– Интересно.
– Она подошла к телефону и подняла трубку: - Слушаю вас!
– Через паузу она быстро посмотрела на Савелия и натянуто улыбнулась. Хорошо, дорогая, с меня причитается!
– Лана положила трубку и подмигнула ему.
– Как нельзя кстати: сейчас поедешь в ГУМ, подойдешь ко второй секции на втором этаже третьей линии и спросишь там Наташу: она сделала для тебя отличный костюм!
Савелий протестующе поднял руку, пытаясь чтото сказать, но она перебила:
– Брось, Савушка, свою щепетильность! Разбогатеешь, отдашь!
– Лапа разорвала банковскую упаковку двадцатипятирублевок и не считая, около полпачки, отдала Савелию.
– И поторопись, пожалуйста: Наташа только до семи работает. Потом за мной, и поедем обмывать покупку!
– Она стала шутливо подталкивать его к двери.
До центра Савелий доехал очень быстро, но та улица, которая вела к ГУМу, была перегорожена: велись строительные работы, и ему пришлось делать небольшой крюк.
Пытаясь сосредоточиться на новом маршруте, он не обратил внимания, что за ним неотступно следует ярко-желтая машина "Москвич". Когда он выехал на небольшую улочку с односторонним движением и остановился у светофора, "Москвич" неожиданно поехал вперед. Пересекая улицу перед самым носом "Вольво", "Москвич", за рулем которого Савелий успел рассмотреть миловидную молодую женщину с ярко накрашенными губами, неожиданно вильнул и сильно стукнул "Вольво".
Савелий выскочил из машины, чтобы остановить "Москвич", но тот резко рванулся вперед и скрылся в ближайшем переулке. Он подошел к "Вольво" и осмотрел машину: было сильно повреждено левое крыло, разбиты фара и сигнальные огни, искривлена крышка капота.
Оглядываясь по сторонам, Савелий не заметил особого внимания к своей аварии, видно шум от столкновения был незначительным и все произошло очень быстро, поэтому никто и не обратил внимания.
Савелий был рад хотя бы тому, что рядом не оказалось милиции. Он сел за руль, вытащил из кармана бумажник и пересчитал наличность: даже если отказаться от покупки костюма, денег для восстановления товарного вида машины было недостаточно. Вдруг он наткнулся на визитку Григория Марковича; немного подумав, тронул машину с места и у первого же телефона-автомата остановился: