Тридцатого уничтожить!
Шрифт:
– Она... она...
– всхлипывал, пытался объяснить Савушка.
– Каждый день била меня. В школу не пускала.
Тамара подвела его к тазику с водой, наклонила, чтобы помыть, но тут свет упал на худенькую спину мальчика, и она увидела багровые рубцы от ремня или веревки. Не выдержав, женщина всплеснула руками, всхлипнула и прижала мальчика к своей груди.
– Тетечка! Родненькая! Не отдавайте меня больше "в сыновья"! Никогда не отдавайте! Скажите Марфе Иннокентьевне! Прошу вас! Пусть меня лучше здесь бьют! Я буду терпеть, и сам никогда не буду драться!
– Хорошо, обещаю тебе, Савушка.
– Внимание! Наш самолет произвел посадку в стойлице Казахской республики городе Алма-Ата!
– Савелий открыл глаза и не сразу понял, что находится в самолете.
Согласно инструкции, полученной при вылете из Москвы, Савелий пересел на вертолет местной авиалинии и через три часа уже выходил в аэропорту города Капчагай. Пассажиров было немного, и они вскоре оказались перед неказистым зданием аэропорта местной авиалинии.
Не имея далее никаких пояснений в инструкции, Савелий остановился посередине площади в некоторой растерянности.
– Савелий?!
– окликнул его сиплый мужской голос.
Когда он повернулся, то увидел перед собой двух коренастых мужчин с борцовскими фигурами. Одеты они были легко, но довольно элегантно, что мало вязалось с их внешними данными.
Савелий добродушно и с облегчением улыбнулся, протягивая руку:
– Так точно! А я уж раздумывать начал, куда деваться.
Мужчина с хриплым голосом нехотя ответил на рукопожатие
– Все продумано, в нашей фирме веников не вяжут! Пошли!
– он сунул в карман фото Савелия, повернулся и двинулся вперед, за ним - Савелий, потом - второй здоровячек.
Когда они вышли с территории аэропорта, перед ними сразу же остановилась японская машина "Ниссан-патрол".
– Классная тачка!
– одобрительно кивнул Савелий.
В ответ сиплый ехидно хмыкнул, но ничего не сказал и уселся рядом с водителем, Савелий сел рядом со вторым, у которого был небольшой шрам на скуле.
– Ехать долго?
– спросил Савелий своего соседа, но в ответ тот даже не повернулся, словно был глухонемой.
– До места, говорю, долго добираться?
– снова повторил Савелий. И снова никакой реакции.
– Порядочно. Бог даст, к вечеру доберемся, - отозвался сиплый.
– Знал бы, пожевать купил, - вздохнул Савелий.
– Предусмотрено, - хмыкнул снова сиплый и бросил Савелию на колени фирменную коробку.
Савелий раскрыл ее и увидел там галеты, сок, конфеты и разнообразные пакетики с едой.
– Ого!
– воскликнул он и начал дурачиться: - Ничего, что я без бабочки? Нет? Спасибо! Ничего, что я к вам лицом? Нет? Спасибо!
– Слушай, парень, ты не утомился?
– повернулся к нему сиплый.
– Я думал...
– Здесь есть кому думать!
– обрезал он и бросил водителю: - Поехали!
– Понял, не дурак!
– согласно кивнул Савелий и откинулся на спинку. Он закрыл глаза и почти сразу же память вырвала последний час расставания с Ланой.
Они выехали в аэропорт намного раньше, чем было необходимо, решив заехать в какое-нибудь кафе. По дороге она
Лана не преувеличила: группа из трех гитаристов и одного ударника действительно играла профессионально и с воодушевлением. Официанты были красиво одеты и вежливо-предупредительны, а бармен - настоящий виртуоз.
Они с Ланой заняли свободный столик у дальнего окна, выпили немного и долго молчали, не решаясь прервать молчание, которое каждому из них говорило больше, нежели слова. Нарушил его Савелий:
– То, что происходит сейчас у нас, я думал, что уже никогда не будет у меня. Но меня мучит один вопрос: что я могу тебе дать?
– Глупенький мой, ты даже не представляешь, что уже дал мне!
– Сегодня я улечу, и все будет только воспоминанием. Я очень боюсь тебя потерять!
– Как же так, милый?
– казалось, что она вотвот заплачет.
– Куда же мне писать тебе?
– Ланочка, мне сообщили только то, что я тебе рассказал. Думаешь, мне легко?
– обидчиво проговорил он.
– Хорошо еще, что хоть пленку напел мне - буду слушать и вспоминать тебя, твои глаза, руки, твой запах.
– Нашла Карузо!
– грустно вздохнул Савелий.
– Напрасно ты о себе так уничижительно! Ты очень здорово поешь! Если откровенно, то я даже не ожидала. Но не в этом дело: хорошо или плохо. Голос и память - вот главное! Я и сама еще не осознала, что произошло со мной. Но знаю, что это очень и очень серьезно!
– она говорила тихо, проникновенно, не отрывая взгляда от его глаз. Потом решительно сняла свой золотой медальон с изображением коксита сказочной птицы с рубином вместо глаза, и надела на шею Савелия.
– Это мой тебе талисман! Он оградит тебя от любой беды, и ты не сможешь забыть меня! Обещай мне, что он всегда будет при тебе!
Савелий прикоснулся губами к медальону и тихо сказала
– Он всегда будет со мной!
– Потом наклонился к Лане и поцеловал в губы.
– Мне очень трудно расставаться с...
– неожиданно он услышал какое-то движение и открыл глаза.
Сиплый взял в руки "Уоки-токи" и повернул рычажок.
– Внимание Двадцать пятому! Внимание Двадцать пятому! Здесь - Пятый!
– Двадцать пятый слушает!
– отозвался сиплый.
– В двадцать втором квадрате передать пассажира Двенадцатому!
– Вас понял, в двадцать втором квадрате передать пассажира Двенадцатому!
– Все!
– выдохнул голос, и сиплый положил трубку в бардачок, затем повернулся к водителю.
– Все понял. Двадцать седьмой?
– Так точно. Двадцать пятый, двадцать второй квадрат.
Савелий усмехнулся, но ничего не сказал. Ничего себе, конспирация. Он снова закрыл глаза, пытаясь вызвать образ Ланы, но на этот раз он просто уснул, и ему ничего не приснилось.
НА БАЗЕ
Савелий открыл глаза, когда машина остановилась. Как и было приказано, через пару часов после вызова по рации его пересадили к другим трем мужчинам, ожидавшим на трассе в открытом джипе.