Триумф поражения
Шрифт:
— Отпустите Гену, Николай! — прошу я, совершенно не зная, что теперь делать. И с Геной, и с Холодильником, и с этим поцелуем.
— Не вздумай! — цедит сквозь зубы Холодильник.
— И не собирался! — коротко отвечает Николай.
— Что здесь происходит?! — возмущаюсь я. — Почему вы ворвались в мой кабинет без стука и без разрешения?!
— Вам звонили и приглашали ко мне, — саркастически замечает Холодильник, усмехаясь, но глаза у него невеселые. — Но вы не брали трубку.
Смотрю с удивлением на аппарат внутренней
— Я понять не могу одного, — строго говорит Холодильник Николаю. — Как и почему?
— Как и почему? — переспрашиваю я.
— Вопрос задан не вам! — грубит мне Хозяин.
Николай бледнеет и отвечает:
— Не могу знать. Я был с вами.
— Через пятнадцать минут пригласи Рудского ко мне в кабинет! — отдает Николаю распоряжение Холодильник и, обращаясь уже к Гене, добавляет. — Если вы пришли не для того, чтобы заключить договор с нашим агентством, то прошу вас его покинуть и не отвлекать моих сотрудников.
— Я пришел к старому другу. Это не запрещено законом! — хорохорится отпущенный Николаем Гена, поправляя пиджак.
— Это не разрешено правилами внутреннего распорядка. Госпожа Симонова-Райская находится на работе, и я, как ее работодатель, определяю наполнение ее рабочего времени, — почти с ненавистью глядя на Генку и раздражением на меня говорит Холодильник.
— Прекрасно! — злобно радуюсь я. — Гена, жди меня сегодня в семь часов, после моей работы, в баре "Уховертка". — А сейчас мне, действительно, надо работать, прости, милый.
Слово "милый" приводит Гену в возбуждение крайне степени. Он посылает мне воздушный поцелуй и уходит. Это же слово, видимо, приводит Александра Юрьевича в бешенство и тоже крайней степени. Когда за Николаем и Геной закрывается дверь, я выразительно смотрю на Хозяина и повторяю его любимый жест: приглашение на выход.
— Приведите себя в порядок! — шипит Холодильник, указывая на маленькую раковину в дальнем углу моего кабинета.
— А что не так?! — с вызовом спрашиваю я, подойдя к зеркальной двери шкафа. — По-моему, всё в полном порядке.
— Я бы на вашем месте умылся, — угрожающе говорит Холодильник и двигается на меня.
— Вот еще! — трусливо пищу я, инстинктивно делая шаг назад. — Я испорчу макияж. Со мной всё в порядке.
— Вы в полном беспорядке! — рычит Холодильник и, настигнув меня, пятящуюся назад, практически за шкирку тащит к умывальнику.
Мой "хомут-халтер" в этот момент служит мне плохую службу. Одной рукой Холодильник держит меня за него, другой открывает кран, пускает воду и начинает… мыть мои губы.
— Вы сошли с ума! — визжу я, отбиваясь.
Холодильник расставляет ноги и зажимает меня между ним, теперь одной рукой прижав к моему телу обе моих руки, а другой продолжая насильно умывать меня, с остервенением натирая мои губы.
— Что вы делаете?! — кричу я, захлебываясь водой, которую щедро зачерпывает большой и широкой ладонью Холодильник.
— Мою
— Вы психопат! Маньяк! У вас настоящее расстройство личности! Кем вы себя вообразили? — паникую я, реально пугаясь такой бешеной реакции сильного мужчины. Утопит к чертовой матери — и поминай, как звали… — Я вся вымокла! Прекратите!
Холодильник резко останавливается и разворачивает меня к себе. И блузка, и сарафан мокрые на груди. Думаю, от дорогого тонального крема не осталось и следа, как и от помады.
— Вам не понравился цвет моей помады? — фыркаю я, безуспешно пытаясь вырваться из его рук.
— На вас уже не было никакой помады! — сжимает мои плечи Холодильник. — Ее уже… слизал Гена!
— Слизал?! — я захлебываюсь от такой наглости. — Пошляк!
Схватив меня за косу и крепко взяв ее в кулак, Холодильник притягивает мое лицо к своему.
— Я вообразил, что всё это только моё! И немного… расстроился.
Кожа подбородка и губы горят от процедуры жесткого умывания и начинают гореть еще сильнее, когда Холодильник начинает целовать и мои губы, и моё лицо.
Глава 16. "Уховертка"
Бог пообещал мужчине, что много
хороших и послушных женщин
можно будет найти в любом уголке Земли.
А потом сделал Землю круглой…
И смеялся, смеялся, смеялся…
Современный анекдот
Мой телефон разрывается от звонков, но ответить я не могу. Телефон лежит в сейфе Холодильника. Почти девять, а мы работаем.
Холодильник, сердитый и мрачный, сидит в своем кресле, а я, злая и гордая, на противоположном конце стола. Мы составляем план-график реализации моих проектов на март. Не торопясь, дотошно Холодильник знакомится с описанием каждого проекта, задает десятки вопросов. Как только начинает казаться, что очередной отчет подошел к концу, Холодильник тут же вызывает Римму Викторовну и просит принести все документы по проекту, включая уже подписанные договоры, и начинает их тщательно изучать. У него снова появляются вопросы, для ответов на которые вызывается то кто-нибудь из бухгалтерии, то из рекламного отдела.
Жесткое насильственное умывание, мокрая одежда и неожиданные поцелуи Холодильника совершенно лишают меня возможности рассуждать здраво и принять разумное решение. Настойчивые, какие-то сумасшедшие поцелуи приятно раздражают натертую кожу лица и ощущаются остро и даже как-то трогательно. Уверена, если посмотреть на нас со стороны, покажется, что после долгой разлуки встретились влюбленные и не могут насытиться друг другом.
Меня чрезвычайно огорчает одна мысль: когда меня целовал Гена, я тратила драгоценные секунды на то, чтобы придумать, как его остановить и куда врезать побольнее, теперь, когда меня целует Холодильник, я снова трачу время на фантазии о том, как мы выглядим со стороны.