Триумф поражения
Шрифт:
— Точно нет! — клянусь я. — Такие отношения не для меня.
— Он на тебе не женится, — осторожно напоминает Ленка.
— Никто и не просит! — фыркаю я. — Я, если и выйду замуж, то только по любви.
— Обыкновенной? — смеется по-доброму подруга. — Или всё-таки сказочной?
— Дарья Владиленовна говорит, что обыкновенной любви не бывает, — рассказываю я. — Любые отношения, построенные на любви, уже необыкновенные. А ей виднее. Она Сталина видела!
— Чего добивается он — мне понятно, — задумчиво
— Сохранения агентства таким, каким оно было четверть века. Сохранение своей должности. Она меня вполне устраивает. Нет, не так… Я люблю свою работу, как тот бессмертный пони.
Ленка смеется, начинает плести мне косу и тихонечко поет:
Я люблю свою работу!
Я приду сюда в субботу.
И, конечно, в воскресенье.
Здесь я встречу День рожденья,
Новый год, 8 Марта.
Ночевать здесь буду завтра.
Плащ-палатка, вещь-мешок.
— У супруга будет шок!
Если я не заболею,
Не сорвусь, не озверею,
Здесь я встречу все рассветы,
Все закаты и приветы!
От работы дохнут кони.
Ну а я — бессмертный пони!
Ленка весело и бодро доплетает французскую косу.
— Одно удовольствие тебя заплетать! Это несправедливо и абсолютно бесчеловечно! — возмущается Ленка совершенно искренне.
— Что?! — не понимаю я ее.
— Почему у тебя такие роскошные густые волосы, а у меня волос на две драки осталось?! — Ленка размахивает моей косой, как революционер на баррикаде знаменем. — И ты права, Нинка! Я тоже люблю свою работу.
— Тогда чего ж не заканчиваешь песню? — иронизирую я, и Ленка поет.
Но однажды на работе,
Если вы меня найдете,-
Без движения лежу
И от радости не ржу,
Знайте: я трудом добита
И откинула копыта.
— Эта коса делает тебя совершенной девочкой! — восторгается Гена и пытается меня поцеловать.
— Гена! Руки! — жестко командую я, и он сразу обижается.
— Дружеский поцелуй в щеку еще никому не повредил, — ворчит он.
— Геночка! У меня много работы, прости, ради бога! — медленно меняю диспозицию: отступаю за свой стол. — Не мог бы ты поторопиться…
— Я не собираюсь торопиться! — нервничает Гена. — Этот разговор слишком важен для меня, чтобы я спешил!
Так… Похоже, что не обойдется…
— Гена! — осторожно начинаю я, планируя как можно скорее выпроводить Гену из своего кабинета.
— Не перебивай меня! — нервничает Гена, пытаясь зайти за мой стол.
Далее в течение пяти минут мы двигаемся по периметру кабинета: я убегаю, он догоняет.
— Ниночка! Мне двадцать пять лет!
— Геночка! Мне тоже!
— Вот именно. Пора подумать и о собственной семье. Самое время!
— Я думаю, Геночка. И вот, что я надумала…
— Я первый! Я пришел с предложением! — фальцетит
— Ты был пьян, Геночка!
— Я был просто огорчен тем, что ты так холодна ко мне!
— Я не холодна, я реалистична!
— Ты внушила мне надежду!
— Когда?
— Когда взяла меня за руку на крыше!
— Я пыталась тебя успокоить!
— Я не волновался!
— Ты мог упасть!
— Я ловил голубя!
— Зачем?
— Чтобы послать тебе любовное письмо!
— Письма носят не любые голуби, а почтовые! И только по знакомому маршруту!
— Я тогда этого не знал! Мне было двенадцать лет!
— Гена! Я занята, мне надо работать!
— У меня важная новость! Я не могу больше ждать!
— Говори и уходи!
— Я… я люблю тебя!
Я резко останавливаюсь, и Гена натыкается на меня.
— Гена! Это очень сильные слова. Я тоже тебя люблю, но…
— Но не как мужчину? — горько усмехается Гена. — Мама была права…
— Сальмо… Яна Львовна говорила с тобой обо мне? — спрашиваю я, не зная, как закончить этот нелепый разговор.
— Мама справедливо считает, что нам надо привыкнуть друг к другу, — настойчивый кавалер протягивает руки и тянет меня к себе.
— Гена! Мы знакомы пятнадцать лет! Я достаточно к тебе привыкла, чтобы понимать, что у нас с тобой…
— Не торопись! — спорит Гена, настойчиво пытаясь обнять меня, сломив сопротивление моих рук, упершихся ему в грудь. — Не делай поспешных выводов!
— Гена! У меня было достаточно времени, чтобы…
Я не успеваю закончить фразу, как он всё-таки преодолевает сопротивление моих рук, которые сгибаются и прижимаются к его груди. Гена захватывает мои губы жадным поцелуем. Всё это так нелепо и неожиданно, что первые пару секунд я ничего не делаю, а только выбираю, что именно буду ломать этому идиоту.
На третьей секунде я решаю врезать Гене по этим его наглым губам, которые сейчас пытаются углубить свой настойчивый поцелуй, но не успеваю привести план в исполнение. Гену отрывают от меня, и я вижу, как он буквально отлетает от меня по направлению к Николаю, охраннику Холодильника. Бросок этот совершает сам Хозяин.
Николай крепко хватает Гену за руки и заводит их тому за спину.
— Что вы себе позволяете?! — кипятится Гена. — Опять?!
Холодильник не смотрит на Гену, взятого в плен, а сверлит холодным взглядом меня. Во взгляде этом злость и что-то еще, вроде… разочарования. Да как он смеет так на меня смотреть?! Целуюсь, с кем хочу!
Видимо, последнее предложение я произношу вслух, поскольку Холодильник, слегка поморщившись, отвечает именно на эту реплику:
— Это я уже понял. Но пока вы работаете в моем агентстве, вы не будете делать этого на рабочем месте.