Триумф поражения
Шрифт:
— Меньше пятидесяти точно! — клянусь я.
Ленка лезет в планшет.
— Так… Костров Кирилл Иванович. Сорок семь лет. Вдовец. Двое детей. Сын и дочь. Сыну двадцать четыре, дочери двадцать. Есть внучка. О! У него сейчас роман с актрисой мюзик-холла.
— Меня пригласили стать следующей, — поливаю блинчик вишневым вареньем.
— Ты правда в Париж не полетишь? — недоверчиво спрашивает Ленка.
— Конечно, нет! — удивляюсь я вопросу. — Я не готова к роли любовницы. И это крайне мерзко по отношению к Светлане!
Ленка
— Понимаешь, Нинка… Тут ведь как могло быть… Жил-был на свете Холодильник. И все у него было хорошо. И бизнес успешный, и невеста молодая и красивая. И брак светил по расчету, крепкий и договорной. Но однажды встретил он Нину Прекрасную. И влюбился… И теперь не знает, что делать и с бизнесом, и с невестой, и с браком… И слово нарушить нельзя. И от любви отказаться… Призадумаешься тут!
Давлюсь блинчиком и кашляю до слез.
— Какая любовь, Лена? Так не бывает!
— Еще как бывает! — горячо спорит Ленка. — Да сплошь и рядом! Ради одного секса не стал бы такой человек к тебе вязаться! Я уверена! Да с ним любая пойдет!
— Не любая! — гордо говорю я. — И ты бы не пошла.
Ленка с сожалением смотрит на меня и шепчет:
— Я бы пошла. И с Холодильником, и с папой Кириллом.
— Ты специально так говоришь, — не верю я подруге. — Попала бы в мою ситуацию, поняла бы, что это не шутки.
— Да хоть бы разик попасть! — молится Ленка.
Дверной звонок снова пугает меня до одури. Это Павла Борисовна.
— Нина! Я к вам вот за этими документами, — она подает мне листок бумаги со списком.
— Что случилось? — тупо смотрю на список документов.
— Александр Юрьевич завтра вылетает в Париж, — докладывает исполнительная Павла Борисовна. — В командировку.
Пока я мстительно проговариваю про себя метафору про "фанеру над Парижем", Павла Борисовна добавляет:
— Нина, вы летите с ним.
Глава 18. Пирожки с котятами
В ревматизм и в настоящую любовь
не верят до первого приступа.
Мария Эбнер-Эшенбах
— Нина! Не давайте ему повода вас уволить! — растерянно убеждает меня расстроенная Павла Борисовна.
— Согласна! Глупо не воспользоваться такой замечательной возможностью! — подключается к уговорам Римма Викторовна.
Ну не могу же я рассказать этим чудесным женщинам, пришедшим ко мне вечером в субботу, про модный сейчас харассмент, добравшийся и до нашего милого старого агентства. Они-то уверены, что для их любимой Нины поездка в Париж — прекрасная возможность увидеть город, о котором та мечтала, и вырасти в профессиональном плане.
— Дорогие мои! — молитвенно складываю ладошки. — Я не полечу в Париж. Миссия господина Климова-младшего совершенно выполнима и без моего участия в ней. Я не очень хорошо себя чувствую, не хочется
— Может, к врачу обратиться? — беспокоится Римма Викторовна. — Провериться? Уверена, что ничего серьезного. Зато спокойно полетишь…
— Я. Никуда. Не полечу, — с чувством говорю я, и женщины умолкают, неловко улыбаясь.
— Давайте пить чай! — играю роль радушной хозяйки. — У меня есть лимонный кекс. Павел Денисович только что принес.
Расстроенные женщины, не выполнившие свое диверсионное задание, усаживаются со мной за кухонный стол, и мы втроем наслаждаемся лимонным чудом нашего кондитера-волшебника.
Оживает сотовый телефон Павлы Борисовны. Она берет трубку и, извинившись, выходит в гостиную. Возвращается через десять минут, бледная и чем-то огорченная.
— Ниночка! Александр Юрьевич просил вам передать, что если вы не вылетаете с ним завтра утром в Париж, то…
— Могу паковать чемоданы? — горько усмехаюсь я.
— Что-то вроде этого… Можете писать заявление на увольнение, — вздыхает Павла Борисовна.
— Не дождётся! — фыркаю я, нисколько не расстроившись. — Писать заявление я не собираюсь. Увольнять меня не за что!
— Вы не выполняете прямой приказ своего непосредственного руководителя, — мягко напоминает Римма Викторовна.
— Я в понедельник принесу справку от врача о том, что мне нельзя летать на самолетах, — весело смеюсь я. — И никто не посмеет меня уволить.
— Он посмеет, — убеждает меня испуганно Римма Викторовна.
— Судиться будем! — смело провозглашаю я. — И выиграем!
— Это ваше окончательное решение? — на что-то еще надеется Павла Борисовна.
— Более чем! — констатирую я.
Субботний вечер проходит нервно. Я планировала прибраться и почитать, но со страхом прислушиваюсь, не раздастся ли дверной звонок. Убираюсь лениво и некачественно. Читать вообще не хочется. Жду нападения. Ни за что не пойду в холл с молоком. Чувствую, охотник уже там.
Включаю телевизор и пытаюсь настроиться на фильм, в котором кипят нешуточные страсти: героиня изменяет герою и скоро попадется. Незаметно втягиваюсь в просмотр и заливаю горячим кипяченым молоком зеленый чай с миндалем. В одиннадцать часов вечера раздается звонок в дверь.
С громко бьющимся сердцем на цыпочках пробираюсь к дверному глазку. Весь обзор закрывает мощная грудь Холодильника. Стою не дыша и не двигаясь.
— Я прекрасно знаю, что вы дома, — громко сообщает мне очевидное Холодильник. — Откройте. И мы поговорим.
Пока я думаю, ответить ли что-нибудь значительное и остроумное, Хозяин добавляет:
— Советую открыть дверь. Не бойтесь!
Я боюсь?! От немедленного решения открыть дверь и смело встретиться с врагом меня удерживают только остатки здравого смысла. Нина! Он тебя провоцирует! Держись!