Триумф поражения
Шрифт:
Когда начинаются танцы и конкурсы, воспользовавшись тем, что Холодильника отвлек Прохор Васильевич, атакованный желающими танцевать сотрудницами и откровенно прячущийся за Хозяина, я ускользаю к лестнице. Трусливое решение бежать и переодеться руководит мною, хотя я ругательски ругаю себя за это. Забегаю в кабинет, чтобы поменять туфли, и застываю соляным столбом. Весь кабинет в каллах, белых, красных, желтых, даже фиолетовых, стоящих в прозрачных высоких вазах-стаканах. Когда
— Я боялся, что вы не зайдете в кабинет, а спрячетесь в свою нору, — бархатный шепот обжигает шею сзади.
— Вы можете чего-то бояться? — тоже шепотом не верю я ему.
— Хорошо, опасался, беспокоился, — поправляется он и кладет ладони на мои плечи.
— И эти слова вам не подходят, — не сдаюсь я, чувствуя, как нахальные мурашки наперегонки лезут на мои плечи под его теплые ладони погреться.
— Почему? — лениво удивляется он.
— Потому что они человеческие, — нервно сглатываю я. — А вы…
— А я? — мужские губы едва касаются моего затылка. — Не человек?
Очень хочется сказать "Холодильник", но я не решаюсь.
— А вы… черствый и холодный, — придумываю я ответ.
— Странно, — кожей головы чувствую, как он улыбается. — Странно, что черствым и холодным меня называете именно вы… Вы, с которой я такой мягкий и горячий.
То, что горячий, чувствую и боюсь. Выныриваю из-под рук Холодильника и, отступив на пару шагов, поворачиваюсь.
— Мягкий? — возмущаюсь я. — Вы?
— Но мы же говорим обо мне, — напоминает Холодильник, сократив расстояние между нами. — Вы не замерзли? Не хотите согреться?
— П-почему я должна замерзнуть? — заикаюсь я.
— На вас почти ничего не надето! — идет в наступление Алесандр Юрьевич, интонация которого из бархатной превращается в стальную.
— Это платье Чикаго! — задыхаюсь я от возмущения. — Я на праздник пришла! Я не на работе!
— Это не платье! — скалится Холодильник. — Это кусочек прозрачной тряпочки, не оставляющий простора воображению!
— Просто у вас скудное воображение! — огрызаюсь я.
— Неужели?! — меня рывком прижимают к себе. — Не нужно быть обладателем богатого, чтобы заметить это… (он гладит меня по шее), это… (ладони опускаются на шею), это (обводят грудь, не прикасаясь), это… (крепко ложатся на талию).
— Это… — я еле сдерживаюсь, чтобы не рвануться из его рук и не спровоцировать на большее. — Это у меня в наличии в любой одежде.
— В этом и проблема, — тяжело дышит Холодильник, прижимаясь губами к моей шее.
— От-пус-ти-те! — чеканю я слоги. — Вас не должно касаться ни мое ретро-платье, ни части моего тело под ним. Пересчитывайте
— Не стоит ревновать, хотя мне неожиданно приятно, — шепчет мне на ухо Холодильник.
— Это ваша забава, а не моя! — упираюсь руками в твердую широкую грудь.
— Да, — неожиданно легко соглашается Холодильник. — Я ревнив. До недавнего времени думал, что лишен этой способности.
— Вы выбрали не тот объект для своей ревности, — искренне уверяю я Хозяина.
— Но я уже выбрал и настойчиво рекомендую вам переодеться, — серьезно и строго говорит Холодильник. — Вокруг вас слишком много мужчин с богатой фантазией, и меня это… раздражает.
— Последний раз вы настаивали на том, что я не должна целоваться, — напоминаю я вежливо своему работодателю. — Теперь же вам зачем-то нужно, чтобы я скромнее одевалась и вне работы. Вам не кажется, что вы, как минимум, не имеете на это никаких прав, а, как максимум, вообще нарушаете мои права свободного человека.
— Все мы не свободны! — философски замечает Холодильник, никак не поддержав мой "Биль о правах".
— А я хочу свободы! — кричу я. — Мне надоел Евгений. Он меня раздражает, а я его.
— Он вас чем-то обидел? — мгновенно напрягается Холодильник.
— Нет! Не обидел! — бешусь я. — Скоро я сама его обижу. Зачем вы его ко мне приставили?
— Потому что сам не могу находиться рядом, — тихо отвечает Холодильник. — И потому, что не могу допустить, чтобы кто-то был рядом.
— Вы ничего этим не добьетесь! — устало отвечаю я. — Я вам это уже говорила.
— Мне верится, что добьюсь, — не соглашается со мной Александр Юрьевич.
— Как?! Как?! — снова кричу я. — Как вам хватает стыда за несколько месяцев до свадьбы добиваться расположения другой женщины?!
— Свадьбу мы перенесли, — быстро отвечает Холодильник.
— Куда перенесли? — дурею я от его слов.
— На неопределенное время, — машет он рукой и тянет ее ко мне.
— Прекрасно! — меня начинает трясти от злости. — Ради меня вы перенесли свадьбу и женитесь чуть попозже? Так?
— Почти, — хмурится Холодильник. — Что не так?
— Да всё не так! — смеюсь я, почти плача. — То, что вы устроили мне — преступление! Вы пользуетесь тем, что я не могу рассказать обо всем Светлане или Кириллу Ивановичу.
— Пользуюсь, — соглашается Александр Юрьевич. — Но вы можете рассказать, если очень хочется.
— Не могу! — кипячусь я. — Что они обо мне подумают? И что подумаю о себе я? Вы слепы и глухи!
— Это вы нечетко видите, — возражает Холодильник. — Вы до сих пор не заметили целых сто одну каллу.