Триумф поражения
Шрифт:
— Прекратите меня злить! — шипит Холодильник. — Вы достаточно меня разозлили, чтобы подливать масло в огонь.
Три бокала сухого белого на голодный желудок творят чудеса.
— У меня еще есть шорты, кожаные, коричневые, — доверительно сообщаю я ему на ухо.
Холодильник вздрагивает и морщится:
— Я понимаю, что вы издеваетесь, но и вы должны понять: не в ваших интересах меня подначивать.
— А что в моих интересах? — спрашиваю я, встречаясь с его глазами.
Он долго смотрит
— Мы можем подняться к вам. Мы можем поехать ко мне. Мы можем полететь в Париж. Или Лондон. Или Мадрид. Мы можем остаться в агентстве на ночь, если вы никуда не хотите.
От ужаса я даже некрасиво открываю рот. Со стороны, наверное, кажется, что он меня чем-то напугал, потому что танцующий со Светланой рядом с нами Димка с тревогой смотрит на меня и вопросительно приподнимает брови. Светлана же встречается взглядом со мной и приветливо улыбается. Она что, слепая или глупая?! Что за странное смирение?! Бесит уже! Вот мне ее уже не жалко!
— Идите к чёрту! — рычу я.
— Значит, вы не для меня подобрали такую милую юбку? — скалится Холодильник.
— Не стоит считать всё, что происходит вокруг вас, относящимся к себе, — важно поучаю я Хозяина, остро чувствуя, как его широкие горячие ладони прожигают ткань моей блузки до кожи, почти оставляя ожоги.
— Всё, что происходит вокруг вас, непосредственно касается меня, — не соглашается Холодильник, перемещая правую руку на мой позвоночник и начиная большим пальцем поглаживать мне косточку.
— Прекратите! — шепчу я. — Люди заметят. И решат, что у нас с вами отношения.
— Неужели? — ухмыляется Холодильник, продолжая поглаживания. — Вас это смущает?
— Меня это бесит! — честно говорю я, вздрогнув от новой позвоночной ласки. — Ни я, ни вы, ни, наконец, ваша Светлана — мы все этого не заслужили.
— Вы не переборщили с количеством участников? — большой палец Холодильника рисует эротические вензеля вдоль моего позвоночника.
— Количество вы определили сами, — говорю я сквозь зубы. — Послушайте, на нас смотрят мои коллеги и близкие друзья.
— Вижу! — холодно отвечает Холодильник. — Молодые люди уже полчаса не отрывают глаз от ваших ног. Вы же этого добивались?
— Я добивалась свободы! — гордо трясу распущенными волосами. — И я ее добьюсь! Отзывайте своего Евгения и дайте мне возможность работать так, как я привыкла. Одеваться так, как мне хочется. Целоваться с тем, кто мне нравится.
На слове "целоваться" руки Холодильника дергаются. Музыка заканчивается, но вместо того, чтобы вести меня к моему столику, Александр Юрьевич, клещами держа меня за локоть, с невозмутимым выражением лица ведет меня мимо моего столика в холл, а оттуда к лифту. Торможу всеми конечностями, вцепившись в лацканы его пиджака.
— Отпустите! Что вы делаете?!
— Мы просто поговорим о вашей манере одеваться, — ворчит невозмутимый Холодильник.
— Просто поговорим? Вы обещали меня убить! — напоминаю я, тормозя ногами.
— Одно другому не мешает, — подтверждает Холодильник, легко преодолевая мое сопротивление. — Сначала поговорим, потом я вас убью.
— На лифте не поеду! — почти визжу я. — Вдруг он застрянет!
— Да пожалуйста! — фыркает Холодильник и тащит меня на лестницу.
Перед дверью кабинета Евгений, серьезный и молчаливый, как всегда. Встает по стойке смирно и молча смотрит на Хозяина, затаскивающего меня в приемную.
— Никого и ни при каких обстоятельствах! — сурово отдает команду Холодильник.
— Так точно! — по-военному отвечает Евгений, не удержавшись и отпустив взгляд на мои ноги.
— Отставить! — рычит Холодильник и буквально впихивает меня в кабинет.
Здесь темно и прохладно. Александр Юрьевич включает свет и осуждающе смотрит на меня. Не на всю. Только на ноги.
Машинально одергиваю короткую юбку и натыкаюсь на ехидные слова:
— Вряд ли от этих судорожных движений она станет длиннее.
— Вы меня смущаете! — обвиняю я.
— Неужели? — почти смеется он. — Вас можно смутить? Скромные девушки думают об этом заранее.
— Вы намекаете, что я нескромна? — поражаюсь я. — Скромность не определяется длиной юбки.
— Зато от ее длины напрямую зависит мое настроение, — нахально отвечает Холодильник.
— Следите за Светланой и ее юбками! — говорю я, сложив руки на груди.
— Мне безразлична длина ее юбок, — хрипло говорит Холодильник. — Абсолютно.
— Вы загнали меня в угол! — огрызаюсь я, как крыса в мышеловке. — Но даже это не заставит меня уволиться или согласиться на ваше неприличное предложение.
— Что же в нем неприличного? — искренне удивляется Холодильник. — Мы взрослые совершеннолетние люди и можем делать всё, что захотим.
— Замечательное ключевое слово — захотим! — кричу я. Что ж такое! Я с ним все время кричу. — А я не хочу!
Холодильник выбрасывает вперед руку и берет меня за шею, притягивая к себе.
— Вы лжете! — шепчет он. — Вам так же непросто, как и мне. Просто вы лучше справляетесь.
— С чем? — шепчу я в ответ.
— С чувством, с влечением, с тягой, невыносимой тягой, — шепчущие губы неумолимо приближаются.
— У меня нет никакой тяги, — из последних сил сопротивляюсь я этой самой тяге и его словам. — У вас мания, вожделение. Это страшная ошибка.
Руки Холодильника ложатся на мою спину, снова прожигая до голой кожи.
— Возможно, это лучшая ошибка в моей жизни, — серьезно говорит Холодильник и забирает в плен мои губы.