Триумф поражения
Шрифт:
— Зачем вы это делаете? — пораженно спрашиваю я Холодильника. — Вас Светлана попросила?
— Нет. Меня никто ни о чем не просил. Я сам решаю, что мне делать, — Холодильник спокойно собирает рассыпанные по столу фотографии, складывает в папку и ледяным тоном спрашивает. — А вот как вы с… Матвеем там оказались?
— Решили прогуляться по красивому парку, — предложила я первую проходную версию.
— На другом конце города? — иронизирует Хозяин, невозмутимо усмехаясь. — Именно в этот парк захотелось?
— Свобода
— И на выбор сопровождающих? — начинает работать морозильная камера.
— Естественно! — тут же соглашаюсь я и добавляю, не удержавшись. — Вы сами меня познакомили с Матвеем. Если это так можно назвать…
— А как бы вы это назвали? — Холодильник хмурит брови.
Смотрю на мрачного мужчину. Всё-таки похудел… Может, болел?
— Ну… Сам Матвей считает, что спас меня, — нахально вредничаю я.
— Даже так? — лицо Холодильника темнеет еще больше, резче обозначаются скулы.
— Да. Я тоже так считаю! — горячо и честно говорю я. — Если бы он не оказался тогда в вашем доме…
— Вы серьезно считаете, что вам что-то угрожало? — негромко и разочарованно спрашивает Холодильник.
— Мне угрожали вы, — услужливо напоминаю я.
— Разве? — Холодильник грустно усмехается. — Я просил время для обстоятельного разговора. Вы мне его не давали. Я поменял обстановку.
— Вы поменяли декорации для вашего спектакля, — сквозь зубы жестко констатирую я, перестав тщательно подбирать слова для ответа. — Но разыграть спектакль по своему сценарию вы не сможете. Главная актриса любит импровизировать.
— Я это заметил, — небрежно бросает в ответ Холодильник. — Вы вообще склонны к эпатажу.
— Я?! — мгновенно задыхаюсь от возмущения. — Неужели?! Вы хотя бы знаете точное значение этого слова? Эпатаж — это умышленная скандальная, провокационная выходка. Шокирующее поведение, нарушающее общепринятые нормы. Всё про вас, не про меня!
— Провокации ваши, а умысел мой? — уточняет Хозяин.
— Какие провокации? — моему возмущению нет предела.
— Самые разнообразные: разрезы до резинки чулок, короткие юбки, голые животы, шампанское с наркотиками, похотливый Гена, пронырливый журналист. Всего и не упомнить, — быстро и резко бросая слова, перечисляет Холодильник.
— Поправьте меня, если я ошибусь, — шиплю я, нервно облизывая пересохшие губы. — Вы, господин Климов-младший, новый хозяин нашего агентства. Вам тридцать лет. Вы ведете успешный бизнес по всей стране и даже за рубежом. У вас двадцатилетняя невеста. Вы медийное лицо, занимающееся благотворительностью и имеющее репутацию порядочного человека и бизнесмена.
Холодильник слушает меня невнимательно, загипнотизированный тем, как я облизываю губы и нервно их кусаю.
— Всё так?! — настаиваю я на своем.
— Так, — сглатывает Холодильник и хмурится. —
— Напоминаю вам, кем вас считают, — презрительно говорю я. — А теперь то, что вижу я. Одержимый своей прихотью мужчина, обманывающий невесту, будущего тестя, прессу и публику. Недовольный жизнью мальчик, первый раз не получивший ту игрушку, которую захотел. А теперь и игрушка, может, не так нужна, как думалось вначале. Но… Азарт! Как так?! Мне отказали! Да кто?! Какая-то финтифлюшка! Должна была визжать от счастья, что ее выбрали! А она нос воротит! Теперь уже дело чести ее… подчинить!
С каждым моим словом плечи Холодильника каменеют всё больше и больше, подбородок обозначается всё резче, руки, выпустившие папку, медленно сжимаются в кулаки.
— Всё так? — дублирую я вопрос.
Холодильник делает шаг вперед и берет меня мертвой хваткой за плечи.
— Не смейте! — шепотом кричит он.
— Не нравится? — злорадно смеюсь я. — Что я сказала не так?
— Не смейте говорить о себе так! Обо мне можете говорить всё, что вам угодно, о себе — нет! — отрезает Холодильник и смотрит на наручные часы. — Вы неверно трактуете нашу ситуацию. Но об этом мы поговорим через четырнадцать дней и три часа.
От удивления теряю дар речи и молча смотрю на мужчину.
— И не торопитесь с выводами. Ни насчет меня, ни насчет Матвея, — Холодильник отпускает меня.
— Ваш друг — непорядочный человек? — не отступаю я.
— Мой друг — замечательный человек, — без пафоса, спокойно отвечает на мой выпад Холодильник. — И он мой единственный друг, хотя в последнее время общаемся мы нечасто. Я верю ему, как себе.
— Тогда в чем проблема? — нервно смеюсь я. — Он для меня не опасен так, как вы. Или вы намекаете на ту старую историю?
— Какую историю? — не понимает меня Хозяин.
— О девушке, которую вы поделили, — напоминаю я ехидно. — Меня вы не поделите! Ни один из вас мне не нужен.
Холодильник растерянно смотрит на меня, потом медленно говорит:
— Никто делить вас и не планировал.
— Вот! С этого места поподробнее! — неадекватно радуюсь я его последней реплике. — Познакомьте меня со своими планами.
— Через четырнадцать дней, — отвечает Холодильник, указывая мне на дверь.
Когда я уже берусь за ручку двери, мне в спину бросают слова:
— Не пытайтесь больше встречаться с Татьяной! Вы все испортите!
Тут же разворачиваюсь и спрашиваю:
— Что я могу испортить? Что вообще происходит?
Холодильник отвечает жестко и коротко:
— Не лезьте! Вас это не касается!
Утро в агентстве начинается с неожиданной, необыкновенной, нелепой новости. Старый Хозяин, Климов-старший прерывает свой "медовый" год-путешествие и возвращается домой.
— Почему? — вытаращив глаза на Павлу Борисовну, хором спрашиваем мы.