Трое в одном
Шрифт:
Кошкин отрицательно покачал головой.
— Само это слово происходит от двух слов: «забвение» и «бездействие», — своим обычным лекторским тоном проговорил Орлов. — Летаргия — это такое болезненное состояние, которое характеризуется неподвижностью, отсутствием реакций на раздражения и резким снижением интенсивности всех внешних признаков жизни. Это состояние похоже на глубокий сон. В тяжёлых случаях летаргии дыхание резко ослаблено, пульс может не ощущаться и сердцебиение почти совсем не прослушивается. Иногда такое состояние трудно отличить от обычной
— Нет, — рассеянно пробормотал Кошкин. — Впрочем, простите, кажется, слышал.
— А что именно? — заинтересовался Орлов.
Кошкин подумал и начал рассказывать:
— У нас в соседней деревне, — в деревне, которая принадлежала графине Левиной, умерла девка. Умерла и всё! Ну, как водится, поплакали. Два дня пролежала она в хате, потом свезли её в церковь, отпели и — на кладбище. Везут по дороге, сзади родня идёт, плачет, бабы голосят. И вдруг — представьте себе, господа! — подымается эта девка в гробу, садится и озирается по сторонам. Ну, народ, конечно, кто куда. Чуть друг друга не подавили. А она посидела немного, опомнилась, видно, выбралась из гроба и — прямиком к себе домой! Идёт по деревне, а от неё, как от зачумленной, шарахаются. Только потом успокоились. Батюшка сказал, что божеское благословение на неё снизошло. Из мёртвых воскресла. А лекарь один потом туда приезжал, так он говорил, что она вовсе и не умерла. Спала, говорил.
— Вот-вот! — подтвердил Орлов. — Это, пожалуй, и была летаргия. История знает немало подобных случаев. Иногда состояние летаргии продолжается несколько дней, а иногда тянется долгие голы. Академику Павлову, например, был известен любопытный случай, когда один мужчина проспал двадцать пять лет. Заснул он тридцатипятилетним, а проснулся шестидесятилетним стариком.
— Боже милостивый! — испуганно сказал Кошкин и перекрестился.
Лена болезненно поморщилась и мельком взглянула на Асылбека, который тихонько вздохнул и сочувственно поджал губы.
Кошкин робко спросил:
— Послушайте, господин доктор, а сколько времени я того… спал?
— Вы уснули сразу же после дуэли. В марте тысяча восемьсот пятьдесят второго года…
— А сейчас?…
— А сейчас тысяча девятьсот шестьдесят пятый год.
— Сто тринадцать лет! — ахнул Кошкин.
— Да.
— Но позвольте-с! — быстро спросил Кошкин. — Почему же я в таком случае не постарел? Даже наоборот… Я, так сказать…
— Я ожидал этого вопроса, Борис Ефимович. Но поймите, что в состоянии летаргии очень часто человек почти совершенно не изменяется, не старится.
— Не может быть! — недоверчиво сказал Кошкин.
— Нет, в самом деле. И вот вам пример. В феврале тысяча девятьсот девятнадцатого года норвежка Аугуста Ланггард родила девочку и через шесть с половиной часов после родов крепко уснула. Когда пришло время кормить ребёнка, молодую мать попытались разбудить. Но она не просыпалась. Оказалось, что она впала в состояние летаргии. Она принимала пищу, когда её кормили, но совершенно не реагировала ни на какие болезненные уколы
— И сколько времени она проспала? — тихо спросил бывший подпоручик.
— Более двадцати двух лет. Она проснулась только в конце ноября 1941 года.
— Да, я читал об этом, — не вытерпел Асылбек. — Уснула в первую мировую войну, а проснулась уже во вторую!
— Да. Но она вовсе не чувствовала, что прошло столько лет. Ей казалось, что она проспала всего одну ночь. Когда она проснулась, 23 ноября 1941 года, она прежде всего сказала мужу: «Наверное, уже поздно, Фредерик! Ребёнок, должно быть, проголодался. Дай-ка мне его. Хочу его покормить».
— А ребёнок?…
— Ребёнок её превратился в женщину, которая уже выглядела старше матери! А муж стал пожилым, поседевшим человеком.
Профессор увлёкся и начал рассказывать о какой-то французской девочке, которая уснула в четырёхлетнем возрасте, проспала восемнадцать лет и, проснувшись, попросила куклу. Но Кошкин уже не слушал его. Опустив голову, он о чём-то напряжённо думал.
— Послушайте, господин доктор, — наконец сказал он. — Значит, пока я спал, мои знакомые состарились и, может быть… может быть, умерли.
— Конечно.
Кошкин помолчал и вдруг с возмущением воскликнул:
— Неужто этому прощалыге повезло!
— Кому? — не понял Орлов.
— Прапорщику Свистунову. Неужто он женился на Татьяне Ивановне!
Александр Иванович усмехнулся:
— Какое это имеет значение теперь?
— А я… — жалобно начал было Кошкин и осёкся.
Орлов с трудом удержался от улыбки.
— И Татьяну Ивановну, значит, я больше не смогу увидеть?
— Конечно, нет. Вот только разве её внучку или правнучку. И то в образе бабушки.
Кошкин зажмурился и, сдвинув брови, о чём-то долго думал. И вдруг схватился за голову.
— Нет! Не верю. Не верю! Или я сошёл с ума, или вы меня просто разыгрываете, милостивые государи!
«Милостивые государи» тревожно переглянулись. Только Орлов был спокоен по-прежнему. Акбар напряжённо следил за разговором, пытаясь предугадать, чем он кончится.
А Кошкин, закрыв лицо руками и чуть покачиваясь всем телом из стороны в сторону, исступлённо бормотал:
— Не верю, не верю! Это обман!
Наконец Лена не выдержала. Она схватила Кошкина за обе руки и оторвала их от лица. В глазах подпоручика стояли слёзы. Лицо было искажено гримасой страданий…
— Боренька, успокойся! — воскликнула девушка и бросила гневный взгляд в сторону профессора. — Зачем же вы так, Александр Иванович?
И было в её словах столько боли, столько горечи, что Орлов невольно смутился…
Глава 11. Карета без оглобель, но с дворянским гербом
С того дня, как произошёл этот памятный для Лены разговор, в поведении Кошкина наступил резкий перелом. Прежняя его болтливость исчезла. Он стал молчалив и угрюм.