Трое в Таиланде, не считая собак
Шрифт:
— Ваня, ты прости, что мы такой беспредел устроили.
— Всё о’кей. У вас деньги остаться? Может, помочь?
— Спасибо, мы на тотализаторе нормально сняли. Хватит ещё и отдохнуть.
Выбравшись из объятий Ванчая, Миша повернулся ко мне:
— Короче, надо лететь завтра.
— Уже? Может, позвонишь, по телефону порешаешь?..
— Не, никак. Так тебе ж тоже вроде возвращаться пора?
— Здрасьте! У меня отпуск до пятого января!
— Ну так посчитай! Чтобы выйти на работу пятого, тебе четвёртого надо быть в Москве и хотя бы в тот же день
— Ёлки, точно. Как время летит…
Из-за Миши выглянул разомлевший от женского внимания Лаптев.
— О чём секретничаете?
Мы вкратце обрисовали Сергею ситуацию с пролетающим временем. Он посмотрел на нас с вызовом.
— А мне что прикажете делать? — Парня можно было понять. Никто бы не захотел прерывать такой праздник жизни, как у него. — Вы как хотите, а я остаюсь!
— Так тому и быть. Сколько тебе денег оставить?
— Зачем? Я на боксе ещё заработаю…
Миша захохотал и хлопнул Лаптева по плечу. Тот скривился от боли, и уверенность в глазах пошла на спад.
Когда застолье стихло, Катя предложила махнуть в Амстердам. Сначала мы слегка опешили, но потом выяснилось, что она имеет в виду бар «Амстердам». Он находится на одной из самых высоких гор Пангана, и оттуда открывается самый лучший вид на остров и окружающий его океан. Добираться пришлось через Тонг Сала. От прибрежной дороги мы ещё целую вечность карабкались в гору, дорога петляла меж пальмами, валунами и бунгало на мощных сваях. Уклон горы и температура воздуха были градусов сорок, не меньше.
После того как мы вползли наверх, силы мои были на исходе. Остальные тоже могли изъясняться только знаками. Бармен (видимо, привыкший к подобной ситуации) без лишних расспросов поставил перед нами по бутылке пива. Только после этого мы смогли говорить.
— А тут неплохо! Да, Макаров? — покрутил головой Лаптев.
— Э-э-э.
— Ты хочешь сказать: «Да, я с тобой согласен, дружище. Почему бы нам не выйти на смотровую площадку?»
— Угу.
Повинуясь общему порыву, мы подошли к краю просторной террасы, которая венчала собою отвесную скалу. На её дощатом полу повсюду валялись циновки и подушки растаманских расцветок. Солнце уже клонилось к горизонту. Из-под навеса, прикрывавшего большую часть кафе, стали выползать исполины человеческого духа, измученные многомесячным отдыхом. Мужчины предпочитали дреды, девушки тоже. Медовые от загара тела были расписаны хной и бездельем.
Я посмотрел вдаль. Океан простирался до самого горизонта, обхватывая своими могучими руками покрытый джунглями остров. Зрелище располагало к высокопарности.
— Через час, когда солнце начнёт заходить за горизонт, будет вообще шикарно, — сообщила муза Огненного Шквала.
— Я принесу ещё пива, — Сергей отправился к стойке походкой чемпиона, стараясь не повредить лепестки роз, которые его воображение перед ним щедро рассыпало. Вернулся он не так величественно, как уходил.
— Там, там… — Огненный Шквал был в крайнем возбуждении.
— Серёжа, что такое? Тебя преследует дух Белого Воина? — съехидничал
— Нет, там косяки в холодильнике!
— Рыбные?
— Не-а, — сделал страшные глаза Лаптев, и мы сразу поняли, о чём идёт речь.
— Может, это бармена…
— Тридцать штук?
— Да, пожалуй, ты прав. И что ты предлагаешь? Сразу заявим в полицию или сперва лично убедимся в губительных свойствах местного канабиса?
— Артём, я считаю, что возводить на людей напраслину не надо. Следует сначала самим убедиться…
Мы с Мишей секунду поколебались, а потом оба синхронно вспомнили, что завтра — отлёт. И решили брать от жизни всё.
Один косяк стоил двести бат. Мы отсчитали нужную сумму и присоединились к широким растаманским массам.
— Как ты? — спросил меня Миша через десять минут и как-то виновато улыбнулся.
— «Какты?» Смешное слово!
Я захихикал. Макаров не заметил этого, расфокусированным взглядом глядя внутрь себя.
— Катя, а хочешь, я тебе погадаю по руке? — предложил разомлевший Лаптев.
— Угу, а какую руку тебе дать?
— Да любую, лишь бы свою.
— Только не оторви, — Катя доверчиво протянула ладошку.
— Неправильно, мне твоя ладонь не требуется, — Лаптев развернул её ладошку тыльной стороной.
— А как же ты будешь гадать?
— «Как, как». По артериям! Это секретная методика. Её для разведчиков придумали, — озабоченно засопел Лаптев, изучая древо сосудов на Катиной кисти. — Блин, только у тебя их не видно ни фига. А ну, сожми руку выше локтя и поработай кулачком.
Макаров встрепенулся и повернул к нам голову:
— Слышь, Шквал. Я понимаю, что ты чемпион и всё такое. Но с твоими гаданиями нам сейчас ещё и героин предложат.
Солнце опускалось за горизонт качественно и красиво. Все, кто был в «Амстердаме», бросились к краю террасы и принялись фотографировать закат. Закат не подвёл и позировал старательно и терпеливо, как опытная фотомодель. Люди стояли так плотно, что невозможно было подступиться. Панган был во всей красе.
— Кстати, о Хью, а не заказать ли нам бутылочку шампанского во славу победы русского витязя? — предложил Макаров.
— Это было бы весьма кстати, ведь мы ещё не вознесли ему почестей!
— Артём, ну зачем этот высокопарный слог?
— Ничего он не высокопарный! Ребята правы! А пока принесут шампанское, я подарю Огненному Шквалу пламенный поцелуй, — если вы не догадались, то это сказала Катя.
— А меня что-то на Родину тянет. Что-то здесь слишком кайфово, свихнуться можно от недостатка стрессов, — пробормотал Макаров и облокотился о поручни. Впоследствии мы пришли к выводу, что поручни делались «на тяп-ляп». Строители не учли того, что люди с избытком здоровья смогут взобраться на гору. Короче, поручни треснули, в воздухе мелькнули грязные пятки, и Макаров скрылся из виду. Все присутствующие на террасе переглянулись. Царила гробовая тишина. Я подошёл к краю и посмотрел вниз. Сразу же после этого я ощутил удар барсеткой по щеке. Это был Михаил Матвеевич. Под краем террасы были закреплена страховочная решётка, на которой он и лежал.