Трон
Шрифт:
А тот вдруг схватил его за одежду на груди, стал трясти и приговаривать:
— Ашшур! Ашшур! Да проснись же ты!
Царский кравчий вздрогнул и открыл глаза. Таба-Ашшур, и правда, был совсем рядом — сидел в ногах на постели и пытался до него докричаться.
— Нас предали.
— Что?..
— Думаю, наш план стал известен Арад-бел-иту.
— Да? Не может быть…
Ашшур-дур-пания вытаращился на царского телохранителя; и спросил, все еще не понимая, что происходит:
— Что ты тут делаешь?
Таба-Ашшур
— Будь ты проклят, Ашшур! Да проснись ты наконец!
Кравчий присел на ложе, — сползшее одеяло оголило рябое рыхлое тело, отвисший живот, — пробормотал:
— Как тебя пропустили слуги?
— Им пришлось, когда я взялся за меч…
— С чего ты взял, что нас раскрыли?
— Я послал слугу в город, а он не смог выйти из дворца. Тогда я сам пошел ругаться с караулом. Выяснилось, что это приказ Мардук-нацира и исключений в нем нет даже для меня.
— Когда это было?
— Полчаса назад…
— Ты нашел Мардук-нацира?
— Никто не знает, где он.
— И как долго мы находимся в заточении?
— Слуги говорят, что стража наглухо закрыла ворота, как только стемнело.
— А царь… он в своих покоях?
— Да, с двумя наложницами. При нем только Чору.
— Царь с наложницами? В последнее время за ним подобного не наблюдалось.
— Ну… всякое бывает…
— Что еще? Ты же, конечно, пробовал выбраться из дворца окольными путями?
— Разумеется. Отправил пару человек: одного к Ишди-Харрану, другого к Набу-аххе-рибу. Оба пропали с концами.
— Думаешь, схватили?
— Тут и думать нечего: лазутчики надежные, проворные, и уж если они не вернулись, значит, все очень серьезно. Я же говорю: это предательство. Арад-бел-ит знает о нашем плане. Одно мне непонятно: почему тогда он не предупредил отца.
У Ашшур-дур-пании был свой взгляд на этот счет:
— Арад-бел-иту в хитрости не откажешь. Если он хочет нашими руками избавиться от Син-аххе-риба — это наилучший способ… Чем сегодня царь занимался? С кем встречался?
— С утра у него был Мардук-нацир, потом — первый министр Набу-Рама, казначей Парвиз… Последним — Набу-шур-уцур.
— Зачем они приходили? Что-то важное?
Таба-Ашшур развел руками:
— Царь дал мне поручение, а когда я вернулся, он уже уединился с наложницами.
— То есть он весь день встречался с нашими первыми врагами, а ты даже не знаешь, о чем шла речь? — вот теперь Ашшур-дур-пания действительно встревожился. — Поднимай всех своих людей. Веди их к царским покоям. Вызови к себе Бальтазара. Внутренняя стража нам тоже понадобится. Предупреди царицу и возьми ее под свою охрану. А я тем временем отправлюсь в город. У меня это получится лучше, чем у твоих лазутчиков.
***
Восточное крыло дворца… Тронный зал — пятьдесят шагов по галерее со сводчатыми перекрытиями — тридцать две
Шимон, уроженец города Арбелы, тридцати восьми лет, участник эламских походов Син-аххе-риба18, мог пройти этим маршрутом с закрытыми глазами; знал здесь каждый выступ, каждый поворот, каждый камень…
В личной охране царя Шимон служил двенадцатый год. Смерть Шумуна он перенес как личное горе. Эти двое успели стать почти друзьями. Может быть, поэтому отношения с новым командиром в первое время и не заладились. Но однажды Таба-Ашшур заступился за Шимона перед царем, которому показалось, что стражник едва не выронил из слабеющих рук копье, потом командир сам отвел подчиненного к лекарю, дал отпуск, а после возвращения в строй даже повысил в должности, поставив сотником и назначив начальником караула. Таба-Ашшур знал, как завоевать расположение солдат: ему достаточно было приручить самого уважаемого своего ветерана…
— Пароль?! — окликнули его.
Шимон, вышедший из тронного зала в восточное крыло дворца, не ответил: галерея освещена была плохо, охранник впереди терялся в темноте.
— Пароль?! — на этот раз уже с угрозой в голосе.
Шимон замедлил шаг и взялся за меч.
Однако из-за ближайшей колонны тут же выступила чья-то тень, а к горлу приставили острие копья.
— Лев! — довольный скрытным маневром своего солдата, усмехнулся сотник. — Отзыв?!
— Лисица!
Караульный убрал копье, встал рядом.
— Надин, кто-нибудь появлялся?
— Таба-Ашшур.
— Ушел?
— Нет, еще там.
Кивнув, Шимон пошел дальше, размышляя над тем, с какой это стати командир решил среди ночи то ли навестить царя, то ли проверить караул. Если последнее, то за два года их совместной службы такое случалось лишь трижды... В любом случае, что-то серьезное.
Второго караульного на этом посту звали Думуз. Он вытянулся перед начальством, застыл, прямой, словно копье, и, кажется, перестал дышать, когда сотник проходил мимо.
Тридцать две каменных ступеньки по витой лестнице наверх…
И сразу грозный окрик:
— Пароль!..
На этой галерее — четверо охранников. Шимон стал вспоминать: Убар, Таби, Аба и, кажется, Балих. Во дворце они всего неделю. Тоже ветераны. Всем лет по тридцать. Таба-Ашшур забрал их из своего кисира, где раньше служил. Новобранцев среди царских телохранителей никогда не было, но и стариков особо не жаловали. Обычно ротации в отряде происходили как раз из-за возраста.
«А ведь мне тоже еще два-три года, и все — кончилась служба», — вдруг пожалел себя Шимон. Поинтересовался: