Трон
Шрифт:
Ворота затрещали под тяжестью тарана. Несколько минут — и они поддались.
Радостный возглас тут же стих, когда первые ряды нападавших напоролись на стену из копий и тяжелых щитов, перегородивших узкий проход. Бойцы с обеих сторон сражались с ожесточением и отчаянием, одних было куда меньше, других поджимало время. За первой волной нападавших последовала вторая, затем третья. Кисир терял воинов, но не продвинулся ни на шаг.
— Нам не пробиться через главный вход, — доложил командиру один из его заместителей.
— Не ослабляйте натиск, — спокойно ответил Ишди-Харран. — Не давайте им передышки.
Между тем, две сотни, Гиваргиса
***
Шарукина, принцесса Табала и по-прежнему любимая жена Арад-бел-ита, снова была беременна, однако на этот раз ее муж решил до последнего сохранить все в тайне. На третьем месяце он перестал появляться с ней на пиршествах или во время аудиенций союзников и просителей. На шестом — запер ее на женской половине, распространив слух, что Шарукина для него больше нежеланна, объявил, будто ищет себе новую жену, которая принесла бы ему наследника. И хитрость сработала. Никто кроме нескольких слуг даже не подозревал об истинном положении дел. Более того, Арад-бел-ит скрыл его и от Хавы, и от Набу. Принц навещал любимую тайно, это в своем-то дворце…
В этот раз он задержался у Шарукины дольше обычного. Она капризничала и плакала, жаловалась, что живет будто в клетке, а муж всеми силами пытался ее успокоить и задумчиво говорил:
— Потерпи, милая, скоро все закончится... Представляю лицо Закуту, когда она увидит тебя с младенцем на руках… Хотя — не уверен, что эта гиена вообще доживет до дня рождения нашего сына.
— Почему сына? А вдруг будет дочь? — встрепенулась Шарукина.
— У тебя обязательно будет сын. Я это знаю, — нежно целуя жену в лоб, ответил Арад-бел-ит. — И не плачь больше. Все будет хорошо.
А потом он заторопился, знал, что уже опаздывает к Ашшур-ахи-кару. Простился с женой и поспешно вышел из ее покоев. За дверью ждал Тиглат, начальник охраны.
Тиглат принадлежал к древнему благородному роду, испокон веков воевавшему за ассирийских царей, и начал службу в шестнадцать лет, когда ему доверили командование сотней. Уже через месяц он отличился при взятии города Иллубру, захватив в плен мятежного царя Кируа16. После этого молодому сотнику доверили командовать гарнизоном одной из крепостей на юго-восточных рубежах Ассирии. Чем не почетная обязанность для столь юного возраста! Однако юноше это назначение вскоре стало казаться ссылкой. Все изменилось после того, как Арад-бел-ит, предав мучительной казни начальника охраны и большую часть своих телохранителей, обвиненных в том, что они не уберегли Шарукину, вынужден был подбирать себе новых людей. Тогда-то о Тиглате и вспомнил Син-аххе-риб, посоветовав сыну взять молодого командира к себе. Принц сказал, что подумает, и прежде всего поручил Набу-шур-уцуру проверить, не замечен ли кандидат на такую значительную должность в связях со сторонниками Ашшур-аха-иддина. Но в результате все сложилось удачно, и принц был доволен выбором. Не обладая ни грозной внешностью, ни огромной силой, ни каким-то особым умением, что делало бы в его руках меч быстрее, а копье точнее, молодой начальник охраны имел неоспоримый авторитет среди солдат за смекалку и мужество.
— Пора, — бросил Арад-бел-ит, проходя мимо него.
Тиглат двинулся следом, осторожно сказал:
— Мой господин, позволь мне прежде выслать вперед пару человек, чтобы они проверили весь путь до дома Ашшур-ахи-кара.
Принц
— Тебя что-то беспокоит?
— Наместник расставил вокруг дворца своих людей, и еще час назад они были на местах. А сейчас пропали. Мне это не нравится.
Арад-бел-ит прислушался к совету Тиглата. Посланные им разведчики скоро вернулись с тревожными вестями. Дворец был окружен, и враг готовился к штурму.
— Отправь гонцов к Ашшур-ахи-кару, Набу и наместнику. К каждому — по два человека, разными дорогами. Может, кто-нибудь и проскользнет, — приказал принц. — Сколько людей у нас остается?
— Сотня наберется. Но если там весь кисир Ишди-Харрана…
— Знаю, знаю, — перебил его Арад. — Тогда на каждого из нас придется по десять человек. Нам не обязательно побеждать. Нам достаточно продержаться до тех пор, пока не подойдет подкрепление.
Сотню разделили на три отряда. Один, самый крупный, из пятидесяти человек, под командованием Тиглата защищал главный вход. Тридцать — во главе с принцем забаррикадировались в сердце дворца. Оставшиеся воины были расставлены по периметру на тот случай, если враг полезет на стены.
Штурм начался, когда ночь перевалила экватор…
***
Откуда принесли лестницы, Гиваргис так и не понял, только удовлетворенно крякнул и тут же принялся поторапливать своих бойцов:
— Живее! Живее!
Черная ночь была им на руку. Приставили лестницы к стенам, стали подниматься, никем не замеченные. Караульный всполошился, только когда первый из нападающих оказался уже наверху. Быстротечный бой — и кто-то с коротким чуть приглушенным криком полетел вниз, упал прямо к ногам сотника. Тот заглянул упавшему в лицо: незнакомое, чужое. Вот и ладно…
Стена была тонкой, почти изящной, зато высокой. Рана выглядела легкой, но, упав, караульный переломал обе ноги и теперь в своей беспомощности напоминал жука, перевернутого кверху брюшком. Гиваргис только посмеялся, когда враг потянулся за мечом, оттолкнул его в сторону ногой и присел рядом с раненым, чтобы допросить.
— Сколько человек за стеной?
Но караульному мужества было не занимать. В ответ он просто плюнул сотнику в лицо.
— Да чтоб тебя … ! — Гиваргис выругался, отпрянул. — А ведь я хотел тебя в живых оставить, — сказал так, и не раздумывая перерезал раненому горло.
Сверху уже с издевкой кричал Рамана:
— Ги, ну что застрял? Или думаешь, без тебя справимся?
Гиваргис задрал голову. «И как этот языкатый что-то видит — тьма хоть глаз выколи. Вот где он? Откуда голос подал? И как успел забраться раньше меня?» Сплюнул с досады, махнул рукой, принялся подгонять своих солдат:
— Да что вы так возитесь, как будто в штаны наделали!
Облепили стены, точно муравьи. Полезли наверх, взбегая по лестницам, цепляясь за сброшенные веревки, карабкаясь по головам.
— Почему отстаем?! — рявкнул Гиваргис, приметив одного из своих новобранцев, бежавшего последним.
Тот растерялся, что-то заблеял. Сотник поманил его к себе.
— Видишь этого караульного? Оттащи его в укромное место и постереги там до моего возвращения. Я с его семьей знаком; негоже, если он тут как собака будет валяться и какому-нибудь проходимцу вздумается над ним надругаться.
И, отдав приказ, полез наверх. В уме он уже подсчитывал, за сколько удастся продать доспехи, которые, по-хорошему, стоили половину его годового жалования.