Тропой легенды
Шрифт:
— Кто убьет? Кого?
— Васька Самойлов! Он опутал Виктора кругом. И мне угрожал. Вот я и… Бандит этот Самойлов.
— Глупая ты, — усаживаясь рядом с девочкой, заговорил Зарубин. — Коля один на один справился с ним. А твой Виктор — лапоть он и трус.
На рассвете подошел поезд. Зарубин отвел Зою в вагон, поговорил с проводником, поручив ему присматривать в дороге за одинокой пассажиркой, простился. Вернувшись в школу, где остановились путешественники, он сел писать письмо бывшей «чемпионочке». Когда была дописана последняя фраза, над школой раздался
ЗБРУЧСКИЙ МСТИТЕЛЬ
Ласковичи — небольшое селение, в прошлом пограничное. Расположено оно на высоком холме, с которого открывается широкий вид на далекое левобережье. При панской неволе из многих районов Галичины сюда приходили селяне и с завистью смотрели на советскую землю. С высокого берега виднелись огромные, до самого горизонта, безмежевые поля колхозной Подольщины, слышался приглушенный гул тракторов. Галичане сжимали кулаки, с ненавистью вспоминая дни, когда паны и петлюровские приспешники насильно оторвали западные области от великого своего народа.
Подходя к хутору с севера, пионеры увидели всего шесть хат, за которыми виднелись увесистые вершины скалистых гряд, поросших синим частым лесом. Ина остановилась, показала рукой вокруг:
— Даже Шишкин не создал бы этого!
— Медоборы, — пояснила Таня, останавливаясь около нее.
Пока ребята располагались под тенью величественного бука, Степа успел побывать в одной из хат. Вышел он со старой женщиной; в руках у нее была большая крынка молока.
— Угощают! — крикнул Степанчик. — Навались.
— Откуда такие? — спросила старуха, зорко всматриваясь в загорелые лица.
— Москвичи мы, бабушка, — улыбнулась ей Ина. — По вашим краям путешествуем.
— Ума, значит, набираетесь? — пошутила старуха. — Добре, добре! Молочко-то пейте, холодное, прямо с погреба. А если яблоков хотите, так вот он — сад.
— А где у вас народ? — поинтересовался Олег. — Пусто в хуторе.
— Не хлебороб ты, сынок, сразу видно… — заметила ему старуха. — Все в поле.
Сашко подкатил бабушке чурбан, стоявший около бука, усадил.
— Мы в Луговины едем, — объяснил он. — К бандуристу Ивану Порфирьевичу.
— Знаем его, — откликнулась старуха. — Достойный человек. В Отечественную он о комиссаре Прибылове песни пел нашим парням, в партизаны агитировал…
— Ребята, — заволновался Олег. — Мы на верном следу! Бабуся милая, — подлетел он к старухе, — вы уж вспомните, что пел-то бандурист… Степанчик, давай магнитофон!
— Не помню, — ответила вдруг бабушка. — Я в партизаны не собиралась…
Видно, поспешность Олега не понравилась ей. Она встала и, обняв порожний горшок, мелко засеменила к дому.
— Этот архив я откопал, — заявил Олег, кивая на старушку.
— Заткни амбразуру, — сжал кулаки Федя. — Следопыт-архивариус! — он презрительно сплюнул.
— Прибы-ы-ытков! — протяжно
— Виноват, товарищ начальник, — вытянулся Федя по команде «смирно», — сорвалось с языка…
Сашко, не глядя на него, подозвал поближе ребят.
— Я думаю, нам снова нужно разделиться на две группы. Меньшая на лодке двинется вверх по Збручу до Луговин, а большая проселочными дорогами пойдет к Подельску.
На вопрос, кого из ребят послать на лодке, Федя тут же предложил себя и Касыма.
— А почему не тебя и Олега? — подозрительно спросил Коля. — Врага тоже мне нашел! Характеры не на отношениях с товарищами надо проявлять. Точка.
Сашко подхватил мысль комиссара отряда:
— Прибытков и Пастухов, собирайте снаряжение!
Ослушаться начальника отряда значило вызвать возмущение всех, даже Инки, и Федя коротко сказал:
— Есть собрать снаряжение!
Он первым направился к мотоциклу Зарубина, в коляске которого лежала складная брезентовая лодка. Олег помог разложить лодку на траве, приставить к коротким шестам лопасти весел. Потом оба взвалили лодку на плечи и, покачиваясь, понесли ее к реке. Когда Олег, искоса поглядывая на Федю, сел за весла, тот с силой оттолкнулся от берега.
* * *
Помахав вслед быстро уплывавшим товарищам, ребята гурьбой повалили к дому.
— Забыли, видно, стариков, — заметил Зарубин, показав на прохудившуюся крышу дома. — Было бы у меня время… Топором орудовать я могу не хуже плотника.
— Ты возьмись, — посоветовал Сашко.
Товарищ Миша подошел к хате.
— Надо действительно помочь старикам… Бабушка, — позвал он, — можно на минуточку?
Старушка выглянула в окно.
— Да что вы! — покачала она головой, выслушав предложение лейтенанта помочь в ремонте дома. — Власти осенью обещали все сделать…
Однако Зарубин, как только решение пришло, сразу почувствовал себя хозяином. Он взял рюкзак из коляски мотоцикла и хозяйственно взошел на крыльцо.
— А зовут меня Мария Тарасовна, по роду Василько, — улыбнулась ему старуха и заспешила: — Заходите, гости дорогие, заходите.
Она поставила перед москвичами большую корзину с ароматными яблоками.
— Ешьте, соколики, — старуха оглядела ребят, заметила, что их стало меньше. — А где этот, что в военном обмундировании, шустрый такой и рыжий чуб у него вверх смотрит?..
— Федя Прибытков? — спросил Коля.
— Прибытков? — растерянно шагнула к нему Мария Тарасовна. — Да уж не Прибылов ли?
— Это так его деда здесь звали, бабушка, — пояснил Сашко.
— Не ослышалась я? — простонала старуха, глядя на пионеров влажными глазами. — Ой, господи, да ведь у меня дело есть к нему!
— Какое дело, Мария Тарасовна? — Ина взяла старушку за руку, усадила.
— В двадцатом году, осенью, Иван Кремень принес в Ласковичи Прибылова-то… Похоронили мы тут нашего збручского мстителя!