Тростинка
Шрифт:
Старый воин встрепенулся, сквозь песню ему послышался топот многих конских копыт. Он тревожно прислушался, и тут же раздался его гортанный крик.
Затопали ноги, зазвенели мечи, воины вскидывались в седла, и вот уже несется половецкая конница навстречу росичам.
Отряд Властимира не смог подобраться незамеченным.
В ночи, освещенной лишь тусклой луной, да непроницаемыми звездами, завязался бой. Полетели стрелы навстречу росичам. Но те успели закрыться деревянными щитами, и теперь стрелы впивались в них, щетинясь оперением. Навстречу врагам блеснули
Вот уже столкнулись две конницы, рубя на ходу врага направо и налево. И падали воины с коней, и убегали кони в степь, теряя своих хозяев.
По непонятным путям судьбы Юрий, в пылу сражения, столкнулся со своим обидчиком. Ни один из них не подозревал, какую роль играет в судьбе другого. Юрий, ослепленный своим горем, зарубил уже двоих врагов, когда перед ним возник молодой половец с хитрой улыбкой на узком лице. Он сходу проткнул росича копьем насквозь. Росич покачнулся, но напрягая свое сильное тело, поразил приблизившегося врага мечом, снеся с плеч его голову. Оба воина упали под копыта коней.
Уголек, как леший, носился по полю, уворачиваясь от вражьего оружия, и пытался ухватить всадников за ноги или хватал за шею, упавших на землю.
Властимир успевал отбивать атаки увертливых половцев и сам наносил меткие удары мечом. В темноте трудно было определить потери, трудно понять, кто кого одолевает. Кругом слышались крики росичей и вопли половцев. То и дело вонзались мечи в человеческую плоть, заставляя падать замертво. Раненые, не обращая внимания на кровь, продолжали биться с врагами. Вопили сбившиеся кружком пленные, ревели коровы, разбегались по степи лошади.
Хан Бадух и Борил скрестили мечи в пылу драки. Оба были достойными противниками. Но Борил был моложе хана и вскоре перевес был на его стороне.
– Ты – знатный воин, – прокричал ему Бадух.
Борил понял, что хан хочет предложить ему что-то. Он подал коня назад и опустил меч. То же сделал и Бадух.
– Если отпустишь меня, выкуп пришлю, – хитро прищурился хан.
– Мне не нужно твое золото, – передохнувший Борил снова заносил меч над головой хана. Тот хитро прищурился, давая понять, что у него есть еще предложение.
Борил опустил меч:
– Ну!?
– Я ведь пригодиться тебе могу, бесстрашный князь, – лицо Бадуха лоснилось от пота, на губах змеилась понимающая улыбка.
Выражение лица хана поразило Борила. Тот словно угадал его тайные мысли. А что, может и пригодиться в будущем этот знатный половец в его коварных задумках?
Борил повернул коня и через плечо бросил:
– Беги!
«Найти его всегда успею», – подумал Борил, удаляясь.
Примирения в этом бою не могло быть. Победитель должен быть один. Устали руки, поднимающие мечи и опускающие их на вражьи головы. Устали враги, но, даже окруженные, не сдавались. Все мелькали мечи, стуком озаряя ночь, все падали тела убитых.
Наконец, половцам удалось пробить себе небольшую брешь и они, ощетинившись копьями, отступали в темноту. В росичей летели редкие стрелы, но было ясно, что бой выигран ими.
Борил не стал спорить. Он рассудил так, что вся ответственность за бой ляжет на брата. Ежели вернуться половцы, тот виноват будет, что отпустил их. Ежели не вернуться, так и отвечать не за что.
Снимали с плеч мужчин деревянные колоды, развязывали опухшие женские руки. Кормили, кто, чем мог. У кого-то лепешки ржаные завалялись в суме, у кого яблоко румяное. Развели костры и заварили похлебку. Голодные люди жадно хлебали не доспевшее варево, пили привезенную воду. Бабы время от времени голосили, вспоминая нехорошими словами басурман. Угомонившись, наконец, выставили дозор и забылись в недолгом, беспокойном сне.
Утром поднявшиеся воины ходили по полю битвы. Немало полегло воинов с обеих сторон. Собрали своих раненых. Женщины промывали раны, рвали рубахи да перевязывали. Похоронили убитых, вырыв огромную яму. Убитых и раненых половцев оставили на поле. Властимир не велел добивать врагов.
Кто выживет да доберется до своих – его счастье. А добивать раненых – не прибавит доблести воинам, – остановил он свою дружину.
Борил опять не перечил, но своих дружинников, которые собирали на поле боя оружие, да обыскивали в поисках золота убитых, не останавливал. Через два дня достигли городских ворот. Встречали дружину с караваями на золотых блюдах. Разодетая толпа бежала по улицам, приветствуя князей Властимира и Борила. Радомир устроил пир в своих хоромах, угощая братьев и их славных воинов. Пировали целый день и всю ночь. Утром следующего дня уезжали домой, провожаемые все той же толпой.
Уже подъезжая к родному городу, Властимир вдруг почувствовал непонятную тоску в сердце. Вон и ворота до боли знакомые с детства видны. Так чего же потянуло его на проселочную дорогу? Остановился князь в раздумье.
Не захотелось ему в терем к молодой жене.
Хотелось князю в лес, под осокорь присесть да отдохнуть с дороги.
Бьет конь копытом кованым, не терпится коню на родную конюшню, где конюх почистит да овса отборного насыплет щедро.
Но князь дергает за узду, воротит коня на дорогу, ведущую в лес. Уголек зло трясет густой гривой: недоволен он прихотью хозяина. Не сговариваясь, за князем выстраивается отряд из близких воинов. Цепочкой двигаются они в направлении леса, потом поворачивают на еле приметную тропинку.
Вот уж и осокорь знакомый.
Облетают листья с него, застилают землю вокруг плотным желто-зеленым покрывалом. Суетится старый дядька Назарий, покрикивает на дружинников, что шатер ставят. Двоих из них он в лес отправил, чтобы зверушку какую поймали. Зайца или косулю, ежели повезет. Князь пировать да отдыхать будет после битвы.
У городских ворот встречали возвращающуюся дружину, тревожно оглядывая въезжающих в ворота. Женщины бросались к стременам, найдя глазами своего родного мужа или сына. Дружина спешилась на площади.