Тростник под ветром
Шрифт:
Но уже на пятый день после капитуляции следователь внезапно явился в тюрьму й вызвал по очереди Ясухико Мацуда и Кумао Окабэ.
— Вот что, парень, война кончилась, наши подписали капитуляцию, значит нужно и нам поскорее закончить предварительное следствие и передать дело в суд. Ну а после суда всех вас, надо полагать, в тот же день освободят из-под стражи. Давай-ка пиши быстренько протокол показаний.
— Что такое?..— удивился Кумао Окабэ.— Разве протокол буду писать я, а не вы?
— Да уж ладно, не важно, можешь и сам писать... Главное — поскорее.
Всю важность судейского чиновника как рукой сняло, во взгляде сквозило что-то трусливое, подленькое, хитроватое.
— Да, вот какие дела,
Это говорил человек, облеченный доверием государства, строгий судья, еще недавно выносивший приговоры именем императора. Однако порядок, на который он опирался, отныне не существовал. Законы, на основании которых в течение долгих десятилетий подвергали преследованиям и гонениям компартию, теперь обратились в ничто. По указанию из центра, следствие по делу всех политических преступников должно было быть закончено в кратчайшие сроки, все заключенные подлежали освобождению. Растерянность, охватившая прокуроров и судей, их замешательство, страх за собственную судьбу поистине не поддавались описанию. Каждый из них имел все основания опасаться, что теперь уже не коммунистов, а их самих объявят подлинными врагами, народа.
Спустя неделю всем арестованным по так называемому «иокогамскому делу» вручили обвинительное заключение. А еще через день, когда жена принесла Кумао Окабэ передачу, ей впервые за долгое время разрешили свидание с ним. До сих пор свидания были запрещены.
— Я принесла тебе летний пиджак, потому что все говорят, что послезавтра, после суда, вас сразу отпустят...— волнуясь, сказала Кинуко, дрожа от радости,
К Мацуда тоже пришла жена. Она запаслась даже железнодорожными билетами, чтобы, как только мужа освободят, немедленно уехать с ним в провинцию, куда уже эвакуировалась их семья, и поправить там его расшатанное в тюрьме здоровье. Таким образом, еще до суда стало известно, что все обвиняемые будут освобождены.
Наконец наступил день суда. Это был самый удивительный процесс за все время существования судопроизводства в Японии. Обвинительное заключение по делу Окабэ, которое зачитал судья, совершенно расходилось с протоколом предварительного следствия.
— Этот документ не имеет ничего общего с тем, который я подписывал,—поднявшись с места, заявил Кумао Окабэ.— Председатель суда оперирует подложными документами!
Судья засмеялся трусливым, угодливым смехом и ничего не ответил. Поднялся прокурор и начал произносить обвинительную речь. Она звучала чрезвычайно любопытно.
— ...Обвиняемый Кумао Окабэ,— сказал прокурор,— по всей видимости, не признает себя виновным в коммунистической деятельности, но, с точки зрения органов прокуратуры, он совершил все-таки ряд поступков, которые заслуживают наказания. Однако, поскольку обвиняемый, будучи редактором журнала «Синхёрон», занимает видное положение в обществе, пользуется известностью в журналистских кругах и вообще может считаться человеком довольно заслуженным, следует признать, что он внес немалый вклад в японскую публицистику... Принимая во внимание все эти обстоятельства, можно прийти к выводу, что проступки и заслуги
Следующим выступил адвокат, которого нанял Юхэй Асидзава для защиты по делу Окабэ. Однако все, что намеревался сказать защитник, уже было сказано прокурором в обвинительной речи. Защитник без всякого воодушевления что-то невнятно бормотал в течение десяти минут, не больше, и закончил требованием полного оправдания.
Под конец председатель суда спросил у прокурора, нет ли у обвинения какого-либо дополнительного мнения. Прокурор, не вставая с места, ответил:
— Окончательное решение предоставляю на усмотрение председателя... Действуйте, господин судья!..
Тогда председатель, повернувшись к обвиняемому, сказал таким тоном, точно спрашивал у него совета:
— Что, если нам прийти к такому решению: два года каторжных работ с отсрочкой исполнения приговора на три года,— иначе говоря, условно?.. Если вы не удовлетворены, вам предоставляется право апеллировать к вышестоящим инстанциям.
В случае подачи апелляции нужно было пробыть в тюрьме еще по крайней мере несколько дней, поэтому Кумао Окабэ согласился с приговором и был тут же освобожден из-под стражи. ,
Суд над Ясухико Мацуда проходил в таком же духе. Это был удивительный судебный процесс, где все было известно заранее. Судьи и прокурор выглядели такими растерянными и жалкими, что у самих обвиняемых не хватило духу сердиться на них.
Международный обозреватель Кироку Хосокава, из-за которого и загорелся весь сыр-бор — пресловутое «иокогамское дело»,— тоже предстал перед судом вскоре после окончания войны. Однако, в отличие от других журналистов, этот старик занял непримиримую позицию по отношению к суду. Он не хотел удовлетвориться лишь тем, чтобы выйти наконец на свободу, а пытался теоретически объяснить весь этот процесс и посрамить судебные власти. Поэтому судьи не имели возможности разыграть с Хосокава такой же фарс, как с другими; им пришлось сделать попытку повести процесс так, чтобы все обвинения действительно выглядели обоснованно и концы сходились с концами. Но закон об охране общественного спокойствия, каравший политические преступления, уже отошел в область предания. Судье пришлось из кожи вон лезть, чтобы найти законные основания для немедленного освобождения Хосокава.
В конце концов «главный зачинатель движения за восстановление компартии» Кироку Хосокава был освобожден за отсутствием . каких-либо прямых улик. Суд над ним окончился без всякого приговора. Дело было просто прекращено.
Так завершилось наконец «иокогамское дело», длившееся в течение трех лет.
Что вообще представляли собой эти так называемые законы, лежавшие в основе японского государства? «Плохих законов не бывает. Закон — благо. Нарушение закона — зло»,— так постоянно внушали народу Японии. Однако эти столь «совершенные» законы за одно утро внезапно утратили всякую силу и перестали быть благодатью, а судьи — чиновники императора, па которых было возложено осуществление этих законов,- лишившись опоры, совершенно растерялись... Таковы были эти удивительные таинственные законы, к подчинению которым на протяжении десятилетий вынуждали народ Японии, согласно которым его карали, арестовывали, казнили!.. Несчастный народ! Лишенный права малейшего возражения, придавленный налогами и поборами, он вынужден был ценою жизни защищать то, что признавалось благом согласно этим законам, вынужден был по одной лишь «красной бумажке» беспрекословно идти в армию, нести всевозможные тяготы, повиноваться приказам офицеров и старших начальников, и в довершение всего погибать, как об этом поется в песне: