Трудный ребенок

Ангел Ксюша

Слова умирали на выдохе – жестокие, циничные.

– Только давай без истерик, – устало попросил он. – Ты взрослая девочка, должна понимать.

– Тан знал! – Неожиданная догадка опалила затылок, заставила занеметь конечности. – Он пытался предупредить после поединка. А я убила его... Он говорил: выиграю, будешь жить. Он пытался мне помочь...

– Тан был романтиком, – мечтательно улыбнулась Кира. – Ты понравилась ему. Он даже предлагал найти другого донора. Словно это так просто! Я

живу вечность, и не встречала ни одного сольвейга. В моем положении не разбрасываются возможностями.

– В твоем положении? – Я понимала все меньше, но желание знать было непреодолимым. Конечно же – тайна сейчас стоила намного больше, чем жизнь. Моя жизнь, похоже, не стоила и ломаного гроша.

– Кира больна, – ответил за нее Влад. При звуке его голоса – спокойного, уравновешенного – в груди что-то всколыхнулось, а затем заныло.

– Не все хищные одинаково полезны, – с горечью произнесла Кира, и показалось, на ее лице мелькнула досада. – Некоторые могут повредить жилу драугра.

– Могу найти его для тебя, – предложил Влад. – Он не должен оставаться безнаказанным.

– Не стоит, – отмахнулась Кира. – Ты с ним не справишься, и я вновь потеряю адепта. Одного я уже потеряла. – Она пристально посмотрела мне в глаза. – По твоей вине.

– Адепта? – растерянно спросила я.

– Кира говорит о колдуне.

– Это сложно для тебя, – сказала она и вновь отвернулась. – Иди спать, Полина. И помни, никому ни слова. Ты же не хочешь, чтобы пострадали твои родные?

– Ты... отпускаешь меня? – удивилась я.

Голова варила совсем плохо, охватило странное оцепенение, даже шевелиться было трудно.

– А ты думала, я наброшусь на тебя прямо здесь, в кабинете? – усмехнулась она, но потом вновь стала серьезной. – Еще не время. Отдыхай, набирайся сил. Поговорим завтра.

– Я провожу Полину наверх, – вызвался Влад, взял растерянную меня под локоть и повел к выходу.

Мы преодолели гостиную и лестницу в полном молчании. Влад завел меня в комнату и прикрыл за собой дверь. Я все ждала, что он что-то скажет, но он молчал. Лишь смотрел на меня выжидающе.

– Что значит, она больна? – спросила я первое, что пришло на ум.

– У Киры повреждена жила, – спокойно ответил Влад. – Твой кен излечит ее, и она поправится.

– Зачем? – Я опустила глаза, чувствуя подступающие слезы. – Зачем ты так со мной?

– Она — драугр, Полина. Сильная. Может навредить. Но может и помочь. Например, укрепиться в мире охотников, где положение хищных сейчас очень шаткое. Ты знаешь меня давно. Я говорил, чтобы ты никому не верила, предупреждал.

– И когда мы... ты... Когда прикасался ко мне, думал о ней? О том, что посулил тебе драугр в итоге? – Горло сдавило болезненным спазмом, в груди кольнуло,

и я опустилась на кровать.

– Ты мне нравишься, – бесстрастно ответил он. – Но ты никогда не дашь мне того, что даст она.

Мне показалось, его голос смягчился.

Жалеет меня? К черту!

– Бог мой, я же только что... У меня нет ребенка. Никогда не было. Никогда...

– Ты несчастна, Полина. Сольвейги никогда не бывают счастливы. – Влад присел рядом и посмотрел прямо перед собой. – Отпусти. Прошлое, настоящее. Все. Не стоит бороться. Сохрани жизни тем, кого любишь — это будет справедливо. Глебу, Рите, Ире — я же вижу, как ты к ней привязалась.

– Ира знает? – Я вскинулась, сверкнула на него подозрительным взглядом. Влад улыбнулся. Грустно.

Черт, как ему идет улыбка. Ему все идет. Идеально красивый и идеально подлый. Хоть роман пиши!

– Нет, конечно. Скажешь ей — она умрет. Каждый, кто узнает от тебя, умрет.

– Они же твое племя. Семья. Как ты можешь? Хотя... кого я спрашиваю.

Руки опустились, и я устало сложила их на коленях.

– Я циничное чудовище, – кивнул он. – Давай покончим с подобными вопросами.

– Я думала, ты защищал меня. Ты всегда защищаешь тех, кого любишь.

– Ты права. Всегда.

В глаза не смотрел, и от этого было еще хуже. Поднялся, подошел к двери, но почему-то остановился. Почему?

Странно, что я еще хочу знать...

– Ты же... убиваешь меня, – сказала скорее не ему, а себе. Чтоб осознать. Чтобы поверить. Прозвучало дико и нереалистично.

Как же хочется проснуться сейчас!

– Так и есть, – ответил Влад, не поворачивая головы.

– Когда?

– В июне.

– У меня всплеск, понятно. – Я вздохнула. Боль в груди стала нестерпимой. – Уходи.

Влад помедлил еще пару секунд, затем вышел и закрыл дверь.

Нужно подумать. До июня еще есть время. Я найду выход, придумаю, как спастись. Как избежать участи быть выпитой драугром.

Кирой...

А зачем? Есть ли смысл? Влад прав — я несчастна. Не любима. А теперь узнала, что и ребенка-то у меня нет. И я больше никогда не буду прежней. Если выживу.

Так стоит ли?

Слезы покатились сами. На этот раз боль не выходила слезами — она множилась ними. Я была одним сплошным комком боли. Боли от предательства, от любви, которая оказалась вдруг ежиком, исколовшим меня изнутри, превратив внутренности в сплошную кашу из боли.

Я плакала, понимая, что сломалась здесь, в собственном доме, среди родных и друзей, которым не скажу ничего.

А потом разозлилась. Злость нахлынула волной, от нее зашумело в ушах и заболела голова.

Чертов кен сольвейга! И угораздило же меня родиться именно такой.