Труды по россиеведению. Выпуск 2
Шрифт:
Естественность Ленина – это естественность народного примитива, естественность упрощенчества, насилия, т.е. естественность непросвещенной темной народной массы. Кающиеся дворяне изнывали от ощущения чуждости и оторванности от народа. Человек, сказавший об этих кающихся: «страшно далеки они от народа», своей жизненной практикой преодолел этот разрыв. Он слился с народом, стал им. Произошло это ценой (за счет) полного отхода от высокой культуры, плюрализма, толерантности, осознанного творчества 8 .
8
Еще об естественности. Известно, что в смехе, юморе, весельи человек максимально проявляет себя. Естественен ли он в этом состоянии или искусственен, натужен, «играет».
Это означает, что ключевыми фигурами русской революции были Николай и Ленин. Сталин стал отрицанием их обоих. Отрицанием и стремления России быть нормальной страной (Николай), и бунта русской органики против нормальности (Ленин). Это самое страшное: в глубине русской «психеи» неприкрытое влечение к анормальности (это характерно для всех народов, но в ХХ в. русский и немецкий в силу ряда причин оказались «слабыми звеньями»; т.е. анормальность усиливается и «зашкаливает» при стечении и столкновении определенных условий; бунт анормальности всегда окрашен в неповторимые национальные краски, и чем более он «бессмысленный и беспощадный», тем более органичного, естественного и… подлинного персонификатора «требует»…).
Сталин все это «закрыл», превратив черносотенство в норму. Это погром и русского либерально-плюрального гражданского общества, и бунтовщиков – пугачевых и «похуже Пугачева». Это снятие конфликта «Капитанской дочки», уход и от правды Гриневых, и от правды восставших. Сталин – узурпатор, уничтоживший и николаевскую, и ленинскую России, при этом по-злодейски ловко воспользовавшийся их «потенциалами». Сталин – это не город, не деревня, не барин, не мужик, не парламент, не сельский сход, не Европа, не Азия, не прогресс, не реакция. Это на месте всего этого – лагерь, колючая проволока, вохр, шарашка, коммуналка, строительство пирамид – заводов, каналов, стадионов, nihil – ничто…
Он был – «Ленин – сегодня». И это приговор Ильичу. Это ему гамбургский счет, «постоянная прописка» в аду. А неглупые анализы капитализма и т.п. никакого отношения ни к чему не имеют.
Николаевская же Россия расцвела в творческом подвиге эмиграции, питала силой сопротивление здесь, а ныне опора и подмога нам, которые хотят жить в приемлемом отечестве, нормальной стране.
…И все же, почему Россия не может выздороветь от страшной – пусть и органической – болезни: коммунизма. Не хочу говорить о вещах второстепенных – политике, экономике и т.п. Дело в том, что мы по-прежнему еще не сделали главного, окончательного выбора. И он таков: пойдем вслед за Николаем II или Лениным? Никакие опереточные Александры Невские здесь ни при чем (к реальному князю, жившему в середине XIII в., «оперетта» имеет косвенное отношение). Казалось бы: почему не выбрать Пушкина, Менделеева, Достоевского (к счастью, список не короток)? – Да потому, что это будет уходом от главного. Русской трагедии, русской болезни, русского выздоровления. Это значит закрыть глаза на ХХ век. Предать забвению убитых и замученных нами сограждан. Забыть подвиг сопротивления и противостояния террору.
Идти за Николаем II – это не повторять его ошибки или неудачи. Это попытаться продолжить в наших условиях главную линию той России, которую сегодня по праву можно назвать николаевской (и виттевской, столыпинской, блоковской, менделеевской, ключевской – слава Богу, список не короток). Эта Россия – нормальная, приемлемая страна, постепенно решающая свои задачи. Центральная – человек. Вокруг которого «вертятся» политика, экономика, право, образование,
Первая половина года прошла под знаком войны. Великой Отечественной войны, как нас учили в школе. Внимание к ней нагнеталось изо всех сил. Пафоса расточили немеренно. Порою казалось, что нас вновь хотят окунуть в ту военную атмосферу. Некоторые «заигрались» настолько, что сами себя стали воспринимать едва ли не как фронтовиков. «Репортажи» (телевизионные, газетные) со съемок фильма Н.С. Михалкова «Утомленные солнцем»–II напоминали сводки с поля боевых действий. Он сам и его актеры держали себя так, как будто только что вышли из-под пуль. Наверное, к этому следовало бы отнестись иронично (не к памяти о войне, а к «мероприятиям» с ней связанным), а вот не получалось. За пропагандой, игрой-мишурой, наверняка не всегда оправданной тратой денег стояло нечто очень серьезное и важное для нашей сегодняшней жизни (еще раз: память о войне не подлежит ревизии; имеется в виду не уточнение знания и оценок, а память о подвиге, жертвах, преступлениях, в том числе и своих, войну усугубивших).
Так, может быть, поэтому власть и общество буквально растворились в теме «Отечественная…»? Или это громаднейшее, страшное, великое, кровавое событие, несмотря на «65 лет», все еще не стало «историей», не изжита его боль, травма? Или культивирование памяти о войне, начатое в далекие советские годы, принесло плоды, и новые поколения так же опалены этим, как, к примеру, мое и чуть старшее?
…А вот, скажем, Революция Семнадцатого – не менее важное событие. Но говорят о ней несравнимо «экономнее». Хотя на ход мировой истории она оказала куда большее влияние (я об Отечественной, а не о Второй мировой; и хотя Отечественная – часть мировой, вспоминают-то у нас не Вторую империалистическую..; вообще соотношение Отечественной и Мировой сложнее, чем части и целого). Или, скажем, то, что опять же в школе нам называли «коллективизацией». Разве это менее «судьбоносно», чем Война?
…Кстати, попутно о названиях. Определи «коллективизация» – один смысл, если вдруг «голодомор», «раскрестьянивание» и т.п., то совсем-совсем другой. Или «Великая Отечественная…», а в противовес, как уже прорывается в русских текстах, – «советско-нацистская…». Разные содержания вытарчивают из разных слов.
Но – к Войне. Власть абсолютно мотивированно схватилась за нее. Отдашь – легитимности не будет (собственно, вот и ответ на мои вопросы). Ведь Власть, Режим, Социальный Строй всегда знают, где их корни. Знанием не научным, не рефлекторным, если можно так сказать, а – животным, природным. Современная Властная Россия, Управляющий Режим и Господствующая Социальность вышли из Войны, являются ее порождением, коренятся в ней. – С первого, привычного, взгляда это чушь какая-то. Разве нынешняя Россия не родилась из Перестройки, событий 91–93, вообще 90-х годов и начала нового века? – Да, и из них тоже. Однако в основе своей – из Войны.
И ничего странного и удивительного здесь нет. Ведь и предшествовавший режим родился из Войны. Первой мировой. Да, да, я о Большевистском режиме. Он начал складываться в ходе той самой Первой. И, конечно, никто тогда и предположить не мог, что выплавляется нечто небывалое. И сами большевики тоже ничего не знали и в том процессе не участвовали. Во-первых, воспитывался «массовый человек» – новый социальный индивид, проживающий свою жизнь в кипящем многомиллионном котле. Во-вторых, этот «массовый человек» сразу же был помазан Войной – кровью, убийством, безжалостностью, бессердечностью и пр. Но какой Войной! Массовой, бесконечной (и вправду сказать, начавшись в 14-м, когда была завершена? В 45-м? В 89-м?), технической и анонимной. На два последних ее свойства следует обратить особое внимание.
Ленинизм-сталинизм, гитлеризм, маоизм и т.п. стали возможны тогда, когда появилась и реализовалась техническая возможность анонимных массовых убийств. Первая мировая («Великая война» – у англичан, французов и др., но не у немцев и русских) научила человека (миллионы людей) уничтожать себе подобных с большой дистанции с помощью каких-то сложных устройств, без всякого физического перенапряжения и – главное – без личного соучастия-сопереживания в убийстве, так сказать, имперсонально, «ничего личного». На этом и были построены тоталитарные режимы ХХ в.