Тщета: Собрание стихотворений

Меркурьева Вера Александровна

КАК ОНО БЫЛО

М.И. Слободскому

Да, вечер был, скажу без лести, достоин всяческих похвал. Е. Редин, как "невольник чести", гостей радушно принимал: На примусе варил картошу, селедю чистил, резал лук, и рифм городил горожу, и уж конечно — клюк да клюк. А. Кочетков с большим талантом литровку под полой припер — а после резвым Росинантом до света бегал в коридор. Грустна (в кармане ни динара) была Меркурьева сама, без памяти от Сан-Бернара и от Хохлова без ума. Но вовсе не сова Минервы их провожала до

угла, — а Ваша тень, пугая нервы, в трусах и майке рядом шла. Ворчала эта тень (без ссор Вы подпишетесь, пролив слезу): «В дым, в доску — пропасти и прорвы! А я вот — ни в одном глазу». Но не скорбите, — толку в том нет, а тяпайте — пора давно сюда, где любят Вас и помнят, где ждут Вас рифма и вино. 24.V.1934

«Вертепу»

Лихой порою, в черный год разрыва уз и скреп — в изломе гор, у спада вод явлен был нам Вертеп: простая бедная нора, холодный темный склеп. Но с братом брат, с сестрой сестра спешат, спешат в Вертеп. И свят не свят, и рад не рад — идут — и зряч, и слеп, с сестрой сестра и с братом брат в ночи искать Вертеп. Неверен шаг, безвестен путь, но чаем, люб и леп, но где-нибудь, но кто-нибудь провалится в Вертеп.

«Легенда, созданная раз…»

Е. Редину

Легенда, созданная раз, Останется творимой вечно. В тоске ли, в радости беспечной Творим легенды тайный сказ. Для новых уст, для новых глаз Меняя облик бесконечно, Легенда, созданная раз, Останется творимой вечно. Буди восторг волною встречной, И если истинный алмаз Ты временам восставший: Аз Есмь Поэт, — Дорогой Млечной Легенда созданная раз.

Вчерашней имениннице

Антонине Бёме

Пришлось нам править ваши именины В день преподобной — но не Антонины. Ах, перепутал чей-то дух лукавый Все имена, календари и нравы. Но ловим мы почтить предлог удобный День бесподобной — хоть не преподобной, И верим твердо, что ваш ангел нежный, Хотя и ложный, примется прилежней И неусыпней (или непробудней) Блюсти все ваши прихоти и плутни И ниспошлет вам, но не что попало — Не обожателей: и так не мало, Не реквизиторов: и так их много, Но пусть, о пусть вкруг вашего чертога Со всех сторон, куда ни глянет око, Кипят моря божественного мокка, Стоят пирожных горные громады, И винной негой плещут водопады. Ведь радость в жизни горестной и пленной Всегда была минутной и блаженной, И хмель ее, чем горче, тем любезней — В вине он, в поцелуе или в песне. О, в этой жизни горестной и жуткой Умейте жить, умейте жить минуткой. 11.IV.1921

«Сказаны все слова…»

Антонине Бёме

Сказаны все слова, И все позабылись. Я вот — едва жива, Вы — отдалились. Что же? не все ли равно, Что изувечено, Если не два, но одно Ныне и вечно?

«Вам привет плетя узорно-чинный…»

Антонине Бёме

Вам привет плетя узорно-чинный, С кем сравню, кому Вас уподоблю? Белому ли цветику жасмина? Ягоде ли синей — гонобоблю? Меж цветов Вы — голубая роза, А меж ягод — белая малина; Меж стихов — ритмическая проза, Между женщинами — Антонина. Вся

Вы — смесь подобранных контрастов, Ваша жизнь — ряд противоречий, Над мечтой у Вас — безумье власти, А рассудком каждый шаг отмечен. Знали вы, куда идти в туманах Непроглядной безудержной страсти, Верная до мелочи в обманах, Любящая чутко — в безучастьи. Направляясь прямо к двери ада, Вы и в рай, конечно, попадете: Верно уклонившись там, где надо, Правильно сойдя на повороте. Я ж, любуясь Вами после смерти, Как при жизни Вами любовалась, Поспешу и на тот свет, поверьте, — Чтоб и там Вас встретить мадригалом. 28.VI.1924.

АНТОНИНЕ БЁМЕ

За много лет сегодня первый раз, что у меня нет темных роз для Вас. Вы знаете, ведь это потому, что хлеба нынче тоже нет в дому, что больше нет — преданной руки, для Вас опустошавшей цветники, а для меня хранившей хлеб и соль, себе оставив только труд и боль. И вот нам — полынь земных полей, а розы неба — Ей, все розы — Ей. Но, может быть, сквозь прорезь этих строк Она и Вам бросает лепесток. 23.VI.1931

Милочке Беридзе. Надпись к портрету. (если б он у меня был)

Склонясь над книгою ученой, Как будто вправду занята — А лук и стрелы Купидона Таятся в складочках у рта. И губ ея разрез карминный И в тоненькой руке перо — Напомнят грешный и невинный Век мадригала и Дидро. Но "флейте нежного Вафилла" Не всех дано очаровать; И не Людмилой — Поэтмилой Ее хотелось бы назвать.

«С нежностью нагнусь я над мешком…»

Кате Юрченко

С нежностью нагнусь я над мешком — простеньким, пустым, бумажным. Был он полон золотым зерном, на простые деньги не продажным… Редкому — на золото цена. Редкая моя находка — россыпь, да не денег, не зерна — Сердца — золотого самородка. И храню я бережно пустой сверточек бумажный — память о привязанности той — и не покупной, и не продажной. 15.I.1934

МИХАИЛ ЛЕОНОВИЧ ГАСПАРОВ О ВЕРЕ МЕРКУРЬЕВОЙ

ВЕРА МЕРКУРЬЕВА (1876-1943). Стихи и жизнь [13]

Бабушка русской поэзии (Автопортрет)

Полуседая и полуслепая, Полунемая и полуглухая, Вид — полоумной или полусонной, Не говорит — мурлычет монотонно, Но — улыбается, в елее тая. Свой бубен переладив на псалмодий, Она пешком на богомолье ходит И Зубовскую пустынь посещает, Но – если церковь цирком называет, То это бес ее на грех наводит. Кто от нее ль изыдет, к ней ли внидет — Всех недослышит или недовидит, Но — рада всякой одури и дури, — Она со всеми благолепно курит И почему-то — ладан ненавидит. Ей весело цензуры сбросить пояс, Ей вольного стиха по санкам полоз, Она легко рифмует плюс и полюс, Но — все ее не, но и без и полу – Ненужная бесплодная бесполость.

13

Публикация сделана по рукописным и машинописным материалам, хранящимся в РГАЛИ. Ф. 2209 (Меркурьева), Ф. 1458 (Архиппов): в РО РГБ. Ф. 109 (Иванов), Ф. 620 (Чуковский) и др. Рукописи Меркурьевой были сданы в РГАЛИ в 1961 С. В. Шервинским и Е. Я. Рабинович. Первая посмертная подборка ее стихов была напечатана в журнале «Октябрь» (1989. Р 5); первая посмертная статья о ней: Петросов К. Г. Забытая поэтесса // Коломенская правда. 1989. 12. 18, 21 апреля. Ср.: Его же. Литературные Старки. М.. 1991; им же опубликованы три письма В. И. Иванова В. А. Меркурьевой (Русская литература. 1991. № 1. С. 176-180. со многими ошибками). Автор глубоко благодарен за помощь покойному С. В. Шервинскому, Е. В. Шервинской, Дм. Вяч. Иванову, Н. В. Котрелеву, С. Ю. Мазуру и другим коллегам.