Тщета: Собрание стихотворений

Меркурьева Вера Александровна

ЕВГЕНИЮ АРХИППОВУ

I. «А ночи в июне-то росны…»

А ночи в июне-то росны, А святками ночи морозны, Морозны те ночи да звездны. А дети небесные – зори В снежки-то играют на взгорье, Купаются, сонные, в море. А в комнатах старые вещи Тревожатся шорохом вещим: – Отслужим, и оросят нас в пещи, А книги в священных покровах, Как в ризах церковных парчовых – Личинах таимых даров их. А верные до смерти звери, Хранители ложа и двери, В святой, неоправданной вере. А люди – не чудо ли в чуде? Разлюбит, уйдет и забудет – Но был он, и есть

он, и будет. Что, нищий, ты рад или нет им – Таким вот бесценным, несметным? Что дашь ты им даром ответным? Вот – только глаза, что жалели, Когда, закрываясь, тускнели, Что мало на милых глядели. Вот губы – когда застывали, Скупые, коснея, шептали, Что мало они целовали. Вот руки – последним объятьем Смыкаясь над брошенным платьем, Скорбели, что нечего дать им. А если малым измерятся Худые дары жизнетерпца, Вот – песнями полное сердце. Вот сердце — как рана, что крови Полна – так полно оно, вровень С краями, радением в слове. 3-16.XII.1927

II. «Начать приходится ab ovo…»

Начать приходится ab ovo [7] – Раз посылаю Вам яйцо, А не поэта томик новый, И не цветы, и не кольцо. С тех пор, как нас праматерь Леда Снесла – при всяческом конце Забыть не вынудит и Лета О пра-булгаковском яйце. В яйце таится смерть Кащея (С полковником Белавенцом) – Не на нее ли мы надеясь На Пасху всех дарим яйцом? Но знать бы надо нам для роста – Хотя, быть может, не к лицу – Что умереть не так-то просто, Как стать Колумбову яйцу. Мораль: в мире ссор и кляуз Утешно видеть для певца, Что песня, хоть она не страус, А вылупилась из яйца. 8-21.XII.1927.Владикавказ

7

от начала начал (лат.; букв: от яйца)

«За лепестки, что как улыбки были…»

Клоде Архипповой

За лепестки, что как улыбки были, За россыпи улыбок как цветы – Чем отдарить? скупым словом или Мерцающим отсветом мечты? Моя мечта, как и нога, хромает – Ловчее бы ей крылья, а не трость. Зато потом, в Тьмутонарымском крае. Ее налет Ваш будет частый гость. Так рада я, вздыхая еле-еле (Молчи ты, сердце-собственник, не лезь!), Что будет Вам дано на самом деле Увидеть то, что только снится здесь. Широк наш мир, богат он, и красив он, И весь он Ваш – на запад и восток – И столько в нем к невиданным заливам Непройденных дорог. Когда-нибудь расскажете Вы сами, Как в Солнца Восходящего Стране Смотрели лани кроткими глазами На женщину нежнее, чем оне… 20.III – 2.IV.1928

«На голове клетчатая кепка…»

Кате Юрченко

На голове клетчатая кепка, Кожаный портфель в руках. Из вуза отстукивает цепко На службу нешаткий шаг. Длинные глаза до щелки сузит, До нитки губы сожмет. Такая – пройдет в любом союзе, Такая – свое возьмет. Вернется домой – раскинет руки, Раскроет глаза – всю ширь – Она весь день с душою в разлуке, Она не может так жить. Разрезом смотрит серых миндалин На всё, что дразнит пестро, Всегда удивлен и опечален, Всегда обманут – Пьеро. 23.XI.1928

«Искусства мнительнейший ревнитель…»

Евгению Архипову

Искусства мнительнейший ревнитель, Служитель требовательный Муз, Вы с чужестранкою захотите ль Вступить в рискованнейший союз? А половчанину полонянка Быль ль желанна так и жалка, Когда

б не вкрадчивая приманка Ему невнятного языка? 30.III.1932

ДРУЖЕНЬКЕ-СУХАРИКУ (Е. Р-ч)

Для внимательного взора Что ни шаг, то и новинка: Прежде – риза для собора, Нынче – сумочка для рынка. Прежде – частная квартира, Нынче – общая жилплощадь, Где один зудит Шекспира, А другой – белье полощет. Прежде – «вместе жить до гроба», Нынче – «погостить денечек». Но напрасно старость злоба Эти новшества порочит. Ведь в качанье коромысел – Было сверху, стало снизу — Виден скрытый некий смысел, Тайной правды явный вызов. И в парчу одета право Бедной жизни принадлежность, И не так напрасна, право, Кратковременная нежность. 23.XII.1932-3.I.1933

РОНДО

М. В.

Покорен власти сласти кофе, Сердечный стихнет перебой, И, хоть намечено судьбой – Не состояться катастрофе. Как слог излишний в апострофе, Как во скафандре гул морской, Сердечный стихнет перебой, Покорен власти сласти кофе. Ваш дивный дар на перепой Склонит воздержность в философе, И сочинит, само собой, Вам мадригал поэт любой, Покорен власти сласти кофе. 27.IV.1933

А. С. КОЧЕТКОВУ

I. «В одеянье злато-багряном…»

Надпись на книге «Лирика Гёте».

В одеянье злато-багряном (Это мед или это кровь?), Как елей целительный к ранам, Низошла к нам Лирика вновь. Равноценной должны монетой Оплатить полноценный счет – Этой сладкой и жаркой этой Посетительницы приход. Отдадим ей сполна, без торга – Сколько смог читатель нести – Злато пламенного восторга, Сладкий дар признательности. 12.V.1933

II. «Прежде рыцарь к славе Дамы…»

Прежде рыцарь к славе Дамы, Чтя устав ее закона, Жег языческие храмы, Поражал мечом дракона. Ныне рыцарь тащит Даме Дров вязанку – это шутки?! – Ей уступит место в траме, Станет в очередь на сутки. Прежде Дама награждала Свыше меры (in duecento [8] ): Из окна цветок роняла, Меч повязывала лентой. Ныне Дамина наградка – О бесценная заботка! — На протертый локоть – латка, На голодный зуб — селедка. Разве лик искусный скверен, Хоть уродливая рама, Если рыцарь так же верен И прекрасна так же Дама? 12.V.1933

8

в тринадцатом веке (итал.).

III.Летний отдых

В вагоне жестком ежась на полатях, Перипоэтик жалостно стонал: – Я счастлив был, я был перележатик – Зачем передвигатиком я стал?! Праздношатающихся – ну их к ляду! – Зачем мне по музеям разводить, Трепать язык часов двенадцать кряду – Нет, мне перетрепатиком не быть! Писателю писатель всё же братик – В Дом Отдыха Писателя скорей! Недоедатик и перепиватик Там отдохнет душою от скорбей! – В вагоне тряском, каясь пред народом, Переезжатик скорбно вопиял: – Я счастлив был, я был ех-курсоводом, Зачем на грех я домоседом стал?! Вставать и спать ложиться по команде, Гулять, и есть, и пить – по звонку – Страшнее мук не описал и Данте В своем девятом адовом кругу! Домой, к себе! там отдых и природа Небесная – двадцатый бельэтаж, Лифт на замке, и полная свобода Готовиться на высший пилотаж! — Но дома страшный зверь перекусатик Все зубы-когти так в него вонзал, Что отдыхающий переписатик Побрел тихонько снова на вокзал. 23.V.1933