Тщета: Собрание стихотворений

Меркурьева Вера Александровна

10. «Семьи – равно ребенку и народу…»

Семьи – равно ребенку и народу Недостает. Будь сытно на хлебах Чужих, а всё же неприветен взмах Руки чужой, ведущей к обиходу Чужому. Так ли? Мальчуган, от роду Лет девяти, стоит в одних трусах И майке, в тапках – выскочил впотьмах Взглянуть на станцию, а поезд – ходу – Ушел. Он в наш. Ну, телеграмму вслед Детдома эшелону: цел Сережа, Везем. И – каша у кого, одежа – К нему. По нитке с миру — и одет Голыш. Правдивы матери слова: Даю родных не знающим родства.

11. «Даю

родных не знающим родства…»

Даю родных не знающим родства По крови – братьев и сестер. Так скажет Мать, чье владенье – не скупая пажить Лишь для своих детей, а мурава Шелковая, для всех – идет молва Не зря – кто отдохнуть, устав, приляжет На ней – та мать, чьих рук трудами нажит Дом – весь простор, но не для баловства Ленивцев сытых, не на подневолье Рабов, а дом труда свободных, где б Работники нашли приют и хлеб И соль чужой страны – своя жива В ней родина, давая всё раздолье, Всю полноту земного естества.

12. «Всю полноту земного естества…»

Всю полноту земного естества В окне вагона – трудно жадным взглядом Окинуть: позади блестит нарядом Снегов земля, а здесь еще листва Зеленая, и неба синева Безбурно улыбается громадам Гор вдалеке, широким рекам, рядом С безводными песками. Не мертва Нигде живая сила, – не проснулась Пока, но только ждет, чтоб прикоснулась Рука людская к спящей красоте Стихии – щедро творческой мечте И воле даст она всю землю, воду, Всё, чем сама богата, всю природу.

13. «Всё, чем сама богата, всю природу…»

Всё, чем сама богата, всю природу Свою раскинув, показала нам – Скитальцам – родина, пока мы там Каталися от запада к восходу – Навстречу солнцу, с ним усвоив моду Восточную – всё раньше по часам Вставать. Конец пути. Выходим. Гам Иноязычный северному роду Для слуха – дик, для глаза диво – розы Об осень. Вдруг: «вы из Москвы?» — вопросы Дождем – о ней. И в начатой главе Пути – второй – на подступах к Москве Мы здесь. О ней, собратья с юга, оду Я вам даю – в утеху и в угоду.

14. «Я вам даю в утеху и в угоду…»

Я вам даю в утеху и в угоду Уму и сердцу, о Москве мой сказ – Правдивый в изощрении. Для нас Она – маяк, светящий мореходу Средь бурь, магнит, железную породу Влекущий, на конце земли – алмаз Сияющий бесценно, что ни час, И что ни день бесценней, год от году Всё ярче. Имени нельзя ей дать Сильнее и нежней, чем слово: мать – Земля. Для нас – ее детей — нет доли Светлей, чем, к ней припав и в дальнем поле, Внять, как орлицы зовом, рыком льва Стране и миру говорит Москва. VIII.1942. Ташкент

КАТОПТРА

«Ревнителю отеческих преданий...»

И.Р.

Ревнителю отеческих преданий, Ценителю архивной старины, Вершителю обрядов и сказаний, Хранителю устоев кривизны. Носителю мистического знака, Властителю орнамента эмблем, Любителю при свете Зодиака Плести узор этических проблем, Строителю магического кресла (Дельфийского треножника) – тому, В ком Византия строгая воскресла По древлему уставу своему – За

это всё, за лик старинно-новый, За жития мирского образец, — Случайный дар: хотя и не терновый, Но не лавровый – Миртовый Венец – В стране, где нет ни мирт, не олеандра, Приносит мудро «пленная Кассандра». 25.XII.1915

«Вы помните – ночью, в углу разоренном…»

Аните

Вы помните – ночью, в углу разоренном, Мы двое прижались на хламе дорожном. Последний огарок – светил только он нам Оплывом пугливым – да больше на что ж нам? В молчании мы расставались – и было, Всё было без слов решено и понятно. Мгновение каждое вечностью стыло – И так быстролетно, и так невозвратно. Вы видите – встреча нам радость пророчит, И осени солнце по-летнему ярко – Но жалко мне, жалко той горестной ночи, Той боли прощанья – в миганьи огарка. Потерянный рай лишь нам видится раем – Он не был тогда им, но станет теперь им. Мы знаем, что любим – когда мы теряем, А до или после – не верим иль верим. 30.IX.1916. Владикавказ

«На юге, где зимою лето…»

Эрфиксу (телегр.)

На юге, где зимою лето, У вас всё так же стынет кровь – И не даете вы ответа «Ни на письмо, ни на любовь». Всё тот же милый, где вы, где вы? Вас ждет всё та же красота – Ее глаза, мои напевы, И ночь, и тайна, и мечта. 7.X.1916

ГЕНИЧКЕ-СОМУЧИНИЦЕ

Претерпевшие обильно От сосудов благодати, Упокоились бессильно – Кийжда на своей кровати. Но, восставши утру рану, Одесную и ошую Зрят взывающих осанну, Вопиющих аллилуйю. И бегут, не пивши чаю Душит драма, давит рама, Даже поезд пропуская, Мимо трама, мнимо прямо. Без оглядки – всё печальней, Но наружно – всё престижней, По Владимирке ли дальней, По Ивановке ли ближней. Но, вернувшись, в тонце сне им, Внутрьуду и внеуду, Кап – сосуды, кап – елеем, Обоюду и повсюду. И к прибежищу заяцам – Ко кроватке кийжда волит, И молитвенным абзацем Восписует и глаголет: Николай Угодни – чудом, Медитацией ли – Брама, Воспрети святым сосудам Ездить семо и овамо. 26.XII.1917

«Полу-смеясь, полу-тоскуя…»

В.И.

Полу-смеясь, полу-тоскуя, Полувсерьез, полушутя, Разводы путаные вскую Вокруг да около плетя, Мои причуды и прикрасы, Энигм и рифм моих кудель, Моей улыбки и гримасы Очередную канитель, Я приношу Вам, как игумну – Полу-обет, полу-обман, Полузаветный, полоумный Полу-устав, полу-роман. И заодно с ним – полу-полый Эмблематический пирог. Ах, в этой пляске встречных «полу» Его лишь цел пока зарок. И сердца жар, что тает, плавясь, И жар плиты – Вам в честь, и в месть – Примите всё: вот так, как есть – Полу-гневясь, полу-забавясь. 4.III.1918