Туата Дэ
Шрифт:
Они были правы.
Пять футов не смог пробежать даже Тампест. Пламя выжгло весь кислород.
Но - из самой границы дыма. Из дыма на границе между двумя линиями химических протуберанцев, то и дело выныривавших из мрака, протянулась чёрная, нечеловечески длинная рука с невероятно длинными пальцами суставов в которых было больше, чем дано природой людям. Он держала квадратный, тоже чёрный -но уже от мазутной сажи автомат с почти пустым, как новый гроб, магазином.
С лязгом, мёртвое железо
Тогда у полковника было ещё две руки.
Второй автомат принадлежал не ему, он его подобрал, нащупал в жирном дыму, вставая с колен
Стрелял ли он тогда или мазутная гарь забила его механизмы?
Стрелял - полковник вспомнил, как он оттягивал его левое плечо.
Он выпустил по насосам и стоявшим рядом с ним людям всё,что у него было. Сломал ли он что-то неизвестно - водяной насос массивная и надежная штука. Там толстая бронза и хорошая сталь, на которой даже огромные пули, дробящие урановую керамику и самые толстые кости, оставляют только вмятины - как от хорошего удара кувалдой.
Если бы евреи и сочувствующие им иностранцы начали стрелять в эту секунду - может, они бы и убили полковника. Но они слишком надеялись на свои импровизированные крепостные огнемёты из просверленных водопроводных труб. Кроме того, надо иметь определённый опыт -чтобы высунуться и стрелять в ответ, когда лупят по тебе и когда рядом вопит упавший рядом твой знакомый, которому восьмиграммовый горячий кусок металла разворотил живот до самого вонючего и синего нутра…
Да ещё и надо быть уверенным, что пуля остановит того, чёрного, мёртвого, кричавшего из дыма и огня - и стрелявшего, не желая гореть в мазутном жаре, сколько бы его не добавляли, выкручивая краны насосов.
Имея самое отдаленное, заметное только глазу антрополога, сродство с родом Адама и Евы, эта короткомордая тварь, обозначала свою принадлежность к роду человеческому кусками резины на опалёненой коже, а так же полусгоревшими остатками английской офицерской формы и ремней “Сэм Браун” - и человеческим же, почему-то, огнестрельным оружием. А не чешуйчатым панцирем, оскаленной чеканной боевой маской и зазубренным, изогнутым лезвием.
Впрочем, дьявол их разбери, может они бы и решились ответить стрельбой на стрельбу ! Раз осмелились выйти в море - видя английский миноносец. Да и на борту нашли потом несколько партизанских самодельных автоматов. И даже древний французский пулемёт с полукруглым магазином.
Но было поздно.
Полковник купил время. Сломал подававшие топливо насосы - и волю к сопротивлению, раньше, чем заработали зенитные автоматы и пулеметы с миноносца, разбивая неуклюжие, грубые постройки на корме, а ветер, отнёс в сторону дым, принёс воздух, охладил горящую резиновую кожу и окислил его кровь, даря жизнь умирающему мозгу.
Никому
Зарвавшихся янки, Империя тогда быстро поставила на место.
Но неужели Ноейс осведомлён и об этом факте его биографии? И хочет показать, что надо быть паинькой,а не то…
Полковник всего лишь напомнил ему о том, что он вне его политической и военной юрисдикции, на случай если Куратор, и в самом деле, по каким-то каналам получил сведения о том, что одним из разыскиваемых до сих пор Управлением убийц является он, Тампест - упоминанием английского губернатора султаната.
Но нет, не может быть.
Значит, и от не Тампеста он об этом не услышит. Пусть дальше пытается разговорить его - зачем бы ему это ни было надо. Просто полковник будет говорить только о деле. И всё.
– Ну и прекрасно - произнёс Тампест, наматывая на двузубую вилку из толстого серебра. В этот момент, Ноейсу показалось, что он будто бы знал заранее -каким будет ответ и не особенно вслушивался во всё остальное, лишь убедился в своей правоте, - Тогда, вместо обещанных мин, вы мне выдадите - он сделал глоток вина,- Ещё сорок комплектов пехотных факелов. И две “Саламандры”.
Торгуетесь, Тампест?
– воздел бровь Куратор.
Ну что вы!
– улыбнулся тот остатками губ, - Всего лишь забочусь о том, чтобы даже такая досадная случайность не помешала внашем деле, ограничив меня в полевом манёвре.
Вяжущий сладкий вкус был просто великолепен, а запах катался по носоглотке Ноейса, как собранные поздние яблоки - потревоженные на полке в кладовке.
Даже присутствие этого урода теперь не портило ему настроения. Вопросы были улажены, а ужин и вино- прекрасны и оплачены.
Ещё пара поколений немцев- и американская оккупационная зона исчезнет!
– вещал он, расслабившись от обильной еды и теплого вина, - Только добропорядочные американские граждане. Будет ещё один штат…
Представляю немца - президента США, - пригубив вино, сказал Тампест.
Ноейс немедленно попался на его удочку.
Ну, я думаю, - угрюмо произнес он, и как-то сразу стал похож на старого больного голубя, прячущегося под скатом крыши от дождя. Угрюмый, с отстраненным взглядом, обиженный на весь глупый водяной мир. Нахохлившийся и ставший вдвое толще от того, что распушил влажные перышки в надежде их хоть немного согреться и обсушить оперение, - Я думаю, некоторое поражение в правах пойдет населению бывшей Германии только на пользу.