Туата Дэ

Mary Renhaid

Ходят грязные слухи, будто она является не дочерью Дейктириана, а искусственно созданной лично Дейктирианом обитательницей. Люди способны увидеть в Белладольфии красоту обитательниц, но не способны вовремя остановиться в своих жалких конспирологических теориях.

Пока ты выдумаешь оправдания, почему Белладольфия Райстерршаффт не человек, твоя девушка мечты и всей жизни скачет на половом органе твоего одноклассника-имбецила. Задумайся!

Киндигглер Райстерршаффт – восьмой наследник, самый младший сын Дейктириана и Эрлионары. По слухам, обладает плохой репутацией. К сожалению, мне не удалось познакомиться с ним лично.

Впрочем, судя по фотографиям, он обладает выдающимися качествами красоты. Его старшая сестра, мисс Белладольфия заявляет, что, цитирую «это его единственные качества в принципе».

Хотелось бы и мне что-то добавить от себя, но кто я такой, чтобы как-либо комментировать эту тему, верно?

Три

приёма – это неплохо. Можно пойти на один. Потом поразмышлять над маршрутом, над временем и успеть на второй. Но на третий – попасть невозможно. Вот она, Ключевая Проблема. Эта невозможность унизительна, отвратительна, она не должна существовать. И что же теперь делать? Непонятно, каждый раз непонятно. Но только не сегодня. Сегодня всё будет по другому!Ободрённая этим логическим заключением, Вельфривета поднялась с кресла и прошлась по комнате. Леди Баура собственной персоной! Ради этого можно пропустить даже званный приём у Дейктирианцев, хотя там определённо будут те солёные палочки в услащёнке. Кстати, о палочках. Она же скоро должна прийти, а я так и не приготовила ничего особенного для неё. Впрочем, отведать вкусностей она всегда может у других, да и сюда она придёт отнюдь не за этим. Несколько пластов услащёнки должно хватить.И ведь этот момент, размышляла Вельфривета, не простой. Он особенный. Во всех Краях до этого была только одна Леди, Леди с больной буквы, самый желанный гость на любом приёме. Даже том, на который её не приглашали – вернее, забывали пригласить. Ходячая зависть всех краевых дам, про неё невозможно было не услышать. А теперь она идёт ко мне. Без приглашения. Одна. Очевидно же, Леди Баура считает меня за равную себе. А это в свою очередь значит, что я отныне тоже Леди, теперь в высшем смысле этого слова.

Конечно, я об этом знала и раньше. Просто я другая. Я особенная, как и Баура. Ей нравится постоянно ходить на приёмы, а мне - нет. Нет-нет, конечно, я тоже хожу – но всё же не так часто, как она. Более редко, да и не ко всем, однако это не помешало мне стать столь же известной Леди. Даже поспособствовало. Я уже с трудом могу вспомнить время, когда она ещё не была у всех на слуху. Да и про меня тогда тоже никто не знал. Мы с ней такие разные, и при этом такие похожие! Точнее, это только снаружи мы разные, лишь внешне. А внутри - внутри мы всегда были одного вида.Вельфривета взбудораженно бродила от окна к окну, а затем внезапно помчалась наружу. Ей стало понятно: если она и её гостья так похожи, то их встреча должна произойти по-другому. Леди Баура в этот раз идёт не на очередной жалкий приём, а навстречу своему зеркальному отражению. И раз так, то и Вельфривета должна идти навстречу ей. Только так и должно быть, подумала она. Только так и никак иначе.Долгожданная Леди должна была прийти со стороны поместья Риафгентов. Путей оттуда было не так уж и много, как и поводов для беспокойствия. Однако Вельфривете этого не хватало. Её охватили сомнения по поводу благополучия леди Бауры в этот самый момент, и она, подстрекаемая страшными мыслями, устремилась вперёд, стараясь охватить взглядом все возможные пути маршрута своей знатной гостьи. Когда фантазия Вельфриветы окончательно разыгралась и уже вовсю развлекалась над своей хозяйкой, перед нею возникла чья-та фигура.Вельфривета не успела ничего подумать, прежде чем вцепилась в руки неизвестного и опрокинула его на землю. Они оказались на удивление легки и податливы. Едва успокоенная этим Вельфривета ослабила хватку, как незнакомец резко вырвался и крепко вцепился ей в шею. Что-то острое ударило в нос, а мир в считаные секунды стал мягким, лёгким, очень горячим, дергающимся из стороны в сторону и постоянно переворачивающимся.

Внезапно хватка на шее спала, но пальцы незнакомца продолжали крепко лежать на ней. Сняв их дёргающимися и неподдающимися контролю руками, Вельфривета приоткрыла глаза. Будучи не в силах мыслить, она принялась подниматься, в то время как неизвестный остался лежать посреди травы.Выпив содержимое маленькой склянки с противосонной жидкостью и некоторое время походив по кругу, Вельфривета наконец снова обрела возможность соображать. Однако это не помогло ей понять, как она тут очутилась и что произошло с незнакомцем. Вспомнив про него, Вельфривета тут же подскочила к нему и сняла его маску. За ней оказалась незнакомое женское лицо – уже не юное, но украшенное множеством знатных черт.Вельфривета вздрогнула от страшной догадки, но одежда незнакомки была совершенно безвкусной, явно предназначенной для прогулок по местам достаточно отдалённым. Совершенно не та одежда, которую любая леди или хотя бы в уме причисляющая себя к их числу дама не стала бы надевать такое на встречу, приём или даже на прогулку! Ведь знатная леди всегда остаётся собой, даже уходя куда-то. А это какая-то безумная, уснула теперь тут. Это не Леди Баура.Вельфривету снова передёрнуло. Леди Баура! Она же шла к ней! Как долго я спала, нервно подумала

Вельфривета. Она уже ждёт меня. Вот только одно непонятно – что делать с обезумевшей? Опасно тут её оставлять, так близко. И тащить долго. Остаётся только одно. Вельфривета достала склянку с противосонным и влила его остатки в рот незнакомке, а затем принялась трясти её за плечи. К счастью, долго ждать не пришлось. Она закашляла, а затем с какой-то жалостью посмотрела на Вельфривету...

Глава XLVI

– Если, вот как сегодня, сыро и в тоже время, очень холодно. Как в Северном Море. Старший офицер моего корабля говорил, что происходит это так - мощная ударная волна пороховых газов сжимает влажную атмосферу. От сжатия воздух сильно остывает. И рождается снег... Или по-другому нам объясняли... В школе старшин, кажется? Вроде бы огонь пушек нагревает воду в воздухе. И она, становится как бы горячая, и капельки этого кипятка быстро остывают на холодном воздухе... Превращаются в снег. Не знаю как верно. Ну да и неважно как это происходит , наверное. Важно,что это самая настоящая правда,а не какая-то учёная болтовня. Я сам видел артиллерийский снег, полковник. Когда стрелял «Айрон Дюк» и его пушки, как все псы ада, рычали, грызлись и рвали немецкую броню, где-то там, на левом траверзе - нас засыпало относимыми ветром мокрыми снежными зарядами и палуба становилась скользкой...

– Чудо, - улыбающийся,блаженный Тампест смотрит на подошедшего Гришема.

Звеньк… Хррак… Звеньк…

Малыш, это ты!?

Голос очень знакомый.

Нет. Просто похожий. Слишком низкий. Это какой-то взрослый.

Меня схватили за рукав. Грязная ткань ветхой рубахи трещит.

Летающие внутри орбит зрачки равнодушны и не фокусируются ни на чем из окружающего мира. При солнечном свете я вижу плохо. Нужно привыкнуть. Я вижу его смутно. Будто бы я лежу на дне мутной реки, а все проплывает надо мной.

Но лапа у него огромная - как у бледнокожего обитателя раскопанных и забытых могил бедняков.

Вчера хоронили старого дона.

Я был первым, кто отдаст ему память и это хорошо - влажная земля не успела слежаться, её было просто копать.

Сегодня господино было угодно свежее мясо и потому никаких длинных корешков травы, переплетающихся так,что похожи на прочный ковёр

Маленькие, блестящие влажные камешки скрежетали б основательно. Иногда даже попадались слизни, спешащие добраться до гроба, чтобы прожечь лакированное дерево своей ядовитой слизью … Но ставшие моей пищей.

Горькие. И ещё лопаются на зубах, как белые ворованные ягоды с кустов, стекая по щекам дурно пахнущей слизью. Зато прибавляют сил…

Не успевшая слежаться земля, мягкая и похожая на пух, хорошо поддавалась моим рукам. Мои длинные окрепшие пальцы захватывали, наверное, по две обычных горсти.

Я пытался помочь себе копать ртом - но это оказалось глупо. Выплевывать землю было неудобно из успевшей получиться у меня ямы,

Впрочем, однажды чёрный плевок попал прямо в бледную морду трупоеда и он с визгом унёсся, прыгая по могильным плитами и крышам мавзолеев, пытаясь оттереть глаза от моей слюны и земли.

Я вытер замаранные губы и позволил себе рассмеяться.

Пожалуй, всё же мысль была удачна

Господин знал об обитателях кладбищ -чьи чресла перемотаны обрывками кожи и тканей. Только поэтому он позволил мне взять свой старый, уже не нужный ему, клинок - тяжёлое лезвие из старой урановой стали на плетёной, как корзина для винограда, бронзовой чашечке.

Он был сделан для одной руки - но я взял его сразу двумя. Если бы я не смог поднять его оружие, то он бы вышиб из меня дух одним ударом своей ладони, что шире моей груди.

И прозрачными ногтями, что росли несколько столетий и потому теперь длиннее его старого клинка, он разорвал бы мне грудь, чтобы достать сердце.

Он так мне сам сказал - когда я всё-таки смог поднять хозяйское оружие.

Чуть не упал - но смог.