Тучи сгущаются

Рава Лориана

Старейшина немного помолчал и добавил:

– - Пойми, не считай нас неблагодарными, вы дали нам больше, чем можно было и мечтать. Нас тут лечат и учат, мы не страдаем от голода, мы можем прокормить себя сами честным трудом, но есть голод и другого рода. Юноши тоскуют о женской ласке, но возможности научиться вести себя прилично у них было не очень много. Вот Слоновий Бивень и соверши роковую ошибку, за которую он может поплатиться жизнью.

На глазах у старейшины блестели слёзы. Он сказал:

– - Это был один из самых толковых моих помощников, к тому же я любил его

как сына. У меня, раба, не могло быть жены и детей. Вот ты спрашивал -- трудно ли после рабства привыкать к свободе? Белые люди говорят, что раб не может привыкнуть распоряжаться собой, потому что когда они освобождают ставшего им ненужным раба, разумеется, немолодого и нездорового, он порой на коленях умоляет, чтобы его не выкидывали, а они говорят, что раб любит рабство. Но дело не в этом. Труднее привыкнуть к тому, что у тебя есть будущее. Будучи рабом, я жил одним днём, я не мог отложить что-то на завтра или послезавтра. Есть что-то вкусное, ешь его сейчас, не жди до завтра, также и с любовью. У меня была любовная связь с рабыней, порой, вспоминая об этом, я чувствую угрызения совести. Мы спали друг с другом не думая о последствиях, разве можно об этом думать, живя одним днём... Она забеременела, но не дожила до конца срока. Если бы она не была беременна, то прожила бы может ещё и год-два, а так не выдержала... Порой я чувствую себя убийцей.

– - Ты не виноват, Слоновий Зуб, виноваты те, кто так жестоко обращается с людьми, низводя их до скотины.

– - Да, это так. Однако и с меня это не снимает ответственности. Я понимаю, что нас не будут прощать до бесконечности. Нашим соседям нужна безопасность, и они правы в этом своём желании. Я стараюсь сделать всё, чтобы к нам относились без неприязни, но не всё в моей власти.

– - Ты мудр, Слоновий Зуб, и вижу, что тебя избрали старейшиной отнюдь не зря. Но что всё-таки натворил этот юноша?

– - Он стал ухаживать за девушкой из соседнего селения. Она сперва принимала его ухаживания благосклонно, согласилась выйти на свидание на берегу, и даже дала себя поцеловать. Во всяком случае, он уверяет, что она была согласна. А потом он решил, что если она согласна на поцелуй, почему бы ей не согласиться на всё остальное. Ведь если она любит его, то она должна быть довольна... Во всяком случае, потом довольна.... Ну и совершил недозволенное.

– - А что твой народ думает по этому случаю?

– - Пойми, мы не единый народ. Нас объединяет только цвет кожи и наше рабское прошлое. Языки и обычаи до попадания в рабство у нас были разные. Поэтому и смотрят на это по разному. Одни считают, что если женщина дала хоть намёк на свою любовь, это даёт мужчине самые широкие права, другие -- что нельзя что бы то ни было делать с женщиной без её согласия... Но тех, кто сочувствует Слоновьему Бивню -- много.

– - Дело не только в сочувствии. Насколько люди согласны жить по нашим законам?

– - Сложно сказать. Работы непочатый край. Я ведь и от Слоновьего Бивня ничего такого не ожидал.

– - А что говорит девушка? Конечно, юноша поступил плохо, но если она готова его простить...

– - Не знаю. Знаю, что её отец страшно разгневан и хотел бы на

основании этого случая поставить вопрос о нашем удалении с Побережья. Мне бы очень не хотелось, чтобы дело приняло такой оборот.

– - Удалении куда?

– - На шахты в горы. Оно бы не страшно, но обидно бросать уже обжитую акваферму....

– - Я понимаю тебя. Нет, последнего точно нужно избежать.

– - Я знаю, что многие местные недовольны нами. То, что о нас так заботятся, кажется им обидным. Как будто их этим обделяют... И для многих эта некрасивая история -- лишь предлог заявить об этом.

– - Я понимаю, но вот что получается. И наказать его сурово плохо, и не наказать плохо. Требовать с него как с урождённого тавантисуйца и в самом деле не вполне справедливо, но и даже ограничиться рудниками тоже может быть принято не всеми. Нет решения, которое бы устроило всех. Правда, я не судья и не могу решать за него. Кстати, имени судьи ты не знаешь?

– - Мозговитый.

– - Слышал о нём. Он умеет самые сложные случаи разрешать. В своё время я встречал его...

Асеро не договорил, так как не знал, известно ли старейшине что-либо о войне с каньяри, а пускаться в объяснения сейчас не хотелось.

– - Так как я лицо заинтересованное, то мне нельзя общаться с судьёй до суда, а наедине -- и до вынесения приговора. Но ты.... ты ведь можешь рассказать ему о некоторых важных деталях? Это ведь не запрещено?

– - Я понял тебя, Слоновий Зуб. Да, конечно, я поговорю с ним до того, как он вынесет приговор.

Старейшина посмотрел на него с какой-то смесью мольбы и надежды в глазах. Асеро понимал его и в то же время понимал, что некоторые вещи невозможны. Девушке уже не вернуть потерянную честь, а значит, люди будут требовать казни насильника, и хорошо, если дело ограничится только им, и не пострадают невинные.

На суд пришли почти все жители обоих селений, да и много из окрестных. Приходили старики и старухи, приходили женщины с детьми за спиной, видно было, что дома остались или совсем уж немощные, или совсем уж занятые. Общественные работы в этот день, разумеется, отменили, ибо согласно тавантисуйским законам работа не должны препятствовать участию в общественной жизни, куда входила возможность посещать собрания и суды, тем более что последние случались крайне редко, далеко не каждый год. Конечно, все работы отложить нельзя ? если ты, например, повитуха, а у тебя в деревне кто-то рожает, то ничего не поделаешь, долг есть долг. Но всё кто только мог, точно пришли.

Для Асеро, разумеется, было приготовлено почётное место, с которого было всё хорошо видно и слышно. Он оглядывал сидевшего под стражей преступника, главного обвинителя, которым был отец девушки и саму пострадавшую, которая куталась в платок, то ли от холода(было ясно, но ветрено), то ли от стыда. Судья должен был прибыть с минуты на минуту, но он что-то задерживался. Во избежание лишних контактов он должен был ночевать в Тумбесе (сам Асеро провёл ночь в селении бывших рабов), но было неясно, что могло задержать его там. Карету и лошадей в таких случаях выдают без задержек.