Тучи сгущаются
Шрифт:
Также он подумал, что гость опаздывает. По улице не проезжало ни одного экипажа, только какие-то закутанные фигуры изредка пробегали. Вдруг в дверь раздался негромкий стук.. Дэниэл отбросил хлипкую щеколду от ветра, заменявшую здесь замок, и увидел на пороге толстого и старого индейца в очках. Индеец поздоровался на отличном испанском.
– - Меня зовут Долгий Путь, -- сказал он, -- Прежде чем говорить о деле, позвольте мне войти и обсушиться.
Дэниэл, польщённый обращением "на вы", звучавшим по-испански подчёркнуто вежливо, пропустил его, однако его несколько забеспокоило, что два гостя могут столкнуться. Пока гость снимал промокший плащ и меня обувь на специально принесённые с собой сухие сандалии, Дэниэл решился прямо спросить:
– - Я жду
– - Нет, я не гонец. Я и есть глава тумбесской купеческой гильдии. Впрочем, я должен заметить, что название моей должности переведено на испанский язык несколько неточно. Жаль, что в европейских языках нет подходящих слов, и потому много приходится объяснять приблизительно.
– - И ты... то есть Вы... Вы пришли пешком, а не приехали в экипаже в такую погоду?
– - изумлённо пробормотал Дэниэл.
– - Я живу не так далеко отсюда, да и к тому же привык ходить по городу без экипажа. Лекаря говорят, что пешие прогулки мне полезны. Хотя, конечно, в дождь и ветер можно было и на экипаже приехать. Но я старый моряк и привык не бояться дождя и ветра. Если я сейчас обсохну и выпью горячего, то ко мне точно не пристанет никакая хворь.
Дэниэл предложил гостю вина, но тот предпочёл чай, сделав по этому поводу следующее объяснение:
– - Как говорил один наш знаменитый лекарь, сок лучше пить на отдыхе для здоровья, чай когда нужна ясная голова, а вино по праздникам для расслабления, и последним лучше не злоупотреблять. Кстати, может быть вам понравится наш чай.
– - Чай я когда-то пил в Индии, ум от него и в самом деле проясняется, но едва ли мои соотечественники его оценят.
– - Да, про чай из Индии я слышал, но у нас он из других растений, более подробно мне по-испански объяснить затруднительно. Впрочем, всё это не так уж и важно, главное что он согревает тело, бодрит и проясняет ум.
Заварив чай, он добавил:
– - Да и будет неловко, если узнают, что я у Вас пил. Прошу прощения, что так задержался, мне необходимо было уладить некоторые формальности. Дело в том, что пойти простому человеку к вам разговаривать было бы можно без особых проблем. А ко мне могут возникнуть вопросы, пробудиться подозрения на пустом месте... В общем, мне поставили условие, что я напишу об этом разговоре краткий отчёт. А это будет затруднительно сделать, если я напьюсь и половину забуду.
– - Однако суровые у вас нравы, -- сказал Дэниэл, -- за каждым шагом следят. Контролируют без конца. Неужели вам это нравится?
– - Не то чтобы нравилось, но мы понимаем необходимость этого, -- теперь гость уже сидел со стаканом горячего чая в руке возле огня, -- Конечно, контроль порой раздражает, но его отмена вскоре привела бы к катастрофе. Так сторож порохового склада может и хотел бы закурить, но понимает, что этого делать нельзя. Кстати, а где Ваши сотоварищи?
– - Ушли смотреть Великое Жертвоприношение.
– - А Вы не пошли с ними потому что ждали меня?
– - Я вообще не любитель подобных зрелищ. А вы тоже его не стали из-за меня смотреть?
– - Я уже смотрел его несколько дней назад, мы ходили всем семейством. Особенно моей внучке понравилось. Хотя её мать сомневалась, не рановато ли девочке смотреть такие вещи.
– - У вас что, каждые несколько дней такие зрелища?
– - спросил Дэниэл, которому стало несколько не по себе, -- скажите, а это под крышей происходит? Мои компаньоны не схватят воспаление лёгких?
– - Нет, недавно у нас отстроили великолепный театр. Раньше все театральные представления происходили в главном зале Университета. Когда там идёт пьеса, то ещё туда-сюда, но для пения там всё слабо приспособлено. Зато теперь, по случаю открытия театра, к нам приехала труппа из Куско. Так что "Великое Жертвоприношение" идёт у нас через день, но вскоре певцы уедут обратно. Пусть опера и посвящена событиям, имевшим место на нашей земле, но не только нам слушать чудеса певческого искусства, надо и другим уступать.
– - То есть это что? Просто театр? А никого в жертву не приносят?
– -
– - Разумеется. Благодаря инкам мы изжили подобное варварство. Опера как раз и повествует об этом событии. Но боюсь, что для Вас наша история доиспанских времён просто скрыта в сплошном тумане.
– - Да. Мой племянник Бертран объяснял мне что-то, но я даже неудобопроизносимые имена инкских императоров выучить не способен. Хорошо хоть, что у нынешнего Сапа Инки простое имя.
– - Понятно. Вкратце, сюжет таков. Чимор присоединён к Тавантисуйю, и чтобы задобрить и богов, и инков, один из родичей казнённого правителя, поставленный на место предыдущего, принимает решение сделать такой подарок -- выбрать самую прекрасную девушку и послать её в Куско для жертвоприношения. Выбор падаёт на его собственную дочь, однако отец смиряется с судьбой. И не желает верить тем, кто ему говорит о запрете на человеческие жертвоприношения. "От самого лучшего никто не отказывается", -- говорит он -- "ни люди, ни боги". Ну девушка с церемониями доставляется в столицу правителю. Тот, выслушав посланцев, гневается, произносит речь, в которой грозит жесточайшими карами отцу, говорит, что заменит его на другого наместника, который любит детей и не убивает их. Но потом, смягчившись, всё-таки отсылает девушку с богатыми дарами обратно. К тому же в столице в неё влюбляется сын Первого Инки. И решает в тайне от отца тайно последовать за своей страстью. Ну а после того как девушка вернулась домой, отец всё-таки осуществляет задуманное, хотя послы ему говорят, что за жертвоприношение могут уничтожить весь народ и заменить его другим, который любит детей. Девушку замуровывают заживо в стене, однако её возлюбленный просовывает в крошечную оставленную маленькую щель трубочку, и кормит свою возлюбленную, тем самым спасая ей жизнь. Ну потом является сам Сапа Инка, гневно отчитывает отца-убийцу, грозит ему казнью, потом стену вскрывают, но девушка выходит оттуда хоть и бледная, но живая. Она просить пощадить её преступного отца, и Сапа Инка смягчается, удовлетворяет её просьбу, после чего соединяет руки влюблённых. Ну в конце все, даже преступный отец, счастливы, все поют и танцуют.
Отхлебнув чай, Долгий Путь продолжил:
– - Я всё-таки советую сходить при случае, очень красивая опера. Пусть даже я, взрослый человек, знаю, что в жизни всё не могло быть в точности так, как на сцене. Случай с посылкой жертвы в столицу действительно имел место, однако сам Сапа Инка был тогда слишком стар, чтобы путешествовать так быстро. Ну пусть в жизни дело уладили его посланцы... Велика ли разница! Да и то, что правитель-отец и сын по жизни не сильно ладили. Сына потом избрали на престол вопреки воле отца, случай был весьма спорный.
– - А отчего они не ладили?
– - спросил Дэниэл, поневоле заинтересовавшись.
– - Отец больше опирался на людей физического труда, считая, что именно они опора государства. Нет, конечно, и при нём амаута были, и кормили их сытно. Но вот не доверяли им, контролировали их сильно, как казалось, излишне. Сын же предпочитал работников труда умственного. Пусть, мол, чем больше благоприятствуешь разным учёным и изобретателям, тем больше они полезных вещей наделают, и от этого всем будет хорошо. А контролировать людей излишне не надо, мало кто из них действительно вынашивает дурные замыслы.... Ну и жизнь показала, что он неправ был. До отцовых лет он не дожил, отравили его. Думал один из братьев на престол пролезть, да не получилось, дело вскрылось, и правителем стал его ещё не оперившийся сын.
Дэниэл не знал что сказать на это. Если правитель, покровительствующий учёным и изобретателям ещё как-то укладывался у него в голове, то правитель, ставивший во главу угла интересы простых работников, казался таким же абсурдом как жареный лёд. Впрочем, это же деспотия, а в деспотии бессмысленно искать логику. В конце концов Дэниэл сказал:
– - Всё это довольно интересно, однако это дела давно минувших дней, лучше поговорим о современности. Итак, какие товары внутри Тавантисуйю можно продать с наибольшей прибылью?