Туман
Шрифт:
– Ты должен уйти.
– С чего бы это?
– Мы поговорили, я не вернусь, меня не переубедить.
– Я обещаю измениться, стать более терпимым...
– Ты повторяешься...
– Я признаю, что был не слишком приветливым супругом, если ты вернешься, я не стану тебя избивать, обещаю. Слишком долго искал, чтобы получать удовольствие от твоего унижения. И ведь наткнулся случайно, я не собирался искать в том направление, детектив проявил самостоятельность, запросив данные на тех, кто получал или менял место жительство
Кхан жадно затягивается сигаретой, потом давит окурок об стол и медленно поднимается со стула. Потягивается, будто разминаясь, расстегивает пуговицы пиджака. Он великолепен в классическом костюме с жилетом и галстуком, впрочем, чисто физически он великолепен в любой одежде и без нее тоже. Особенно выигрышно он выглядит, когда одет именно вот с такой немного устаревшей тщательностью к мелочам. Галстук в тон костюму, платочек в кармане пиджака в тон сорочке, носки в тон начищенным до блеска туфлям ручной работы и неизменные часы на золотой цепочке, прикрепленные к жилетке и чуть волнистые пряди волос до плеч, небрежно уложенные на прямой пробор. Неожиданная прическа для такого старомодного в мелочах джентльмена.
– Я хотел бы вернуть тебя.
– Я не вернусь...
– Даже ради Энтони?
Я вздрагиваю от неожиданности и, Кхан вопросительно приподнимает брови:
– Неужели ты думала, что я ничего не знаю о собственном сыне?
– Он не твой...
– Мой, видимо, не зря я развлекал тебя в клинике два с лишним года назад.
– Это ничего не значит.
– Возможно, - Кхан делает несколько неторопливых шагов и останавливается возле Вила, но при этом не сводит с меня пристального взгляда.
– Энтони спит в машине в ожидание воссоединения дорогих родителей.
– Ты не имеешь права...
– Я имею все права на него и тебя, Сани.
– Ты не заставишь меня вернуться, отобрав Энтони, - глупые слезы срываются даже раньше слов, показывая слабость и ломая выдержку.
– Верни мне сына или я обращусь к властям.
– Я в Нассене и власть, и правосудие, ты до сих пор так и не поняла за кого вышла замуж, вернешься ко мне и, я позволю увидеться с сыном, будешь продолжать отстаивать независимость, забудешь Энтони. Ему конечно, нужна мама, но ее может с легкостью заменить кто угодно, такой возраст, все забывается, ко всему привыкаешь.
– Ты не запугаешь меня.
Кхан деланно пожимает плечами, словно выказывая недоумение подобным предположением.
– Мы можем препираться сколько угодно, Сани, но мне не нравится этот дом, и его обитатели, и этот район мне тоже не вполне устраивает, и вообще все, что связано с трущобами не вызывает зависти и восхищения, поэтом я вынужден помочь тебе с выбором.
– Я не вернусь...
–
Взгляд Кхана, устремленный на меня, леденеет.
– Он.
Я с вызовом смотрю на него, ожидая чего угодно, но он лишь тихо рассмеявшись, произносит:
– Неправильный ответ.
Его рука плавно скользит за полу пиджака, вытаскивая пистолет и он не глядя стреляет в лежащего у его ног Вила. Три выстрела, потом также плавно пистолет возвращается за пояс брюк и Кхан заботливо склоняется ко мне, легким похлопыванием ладони выводя из оцепенения.
– Его сестру пристрели сразу, так что не вижу смысла находиться и дальше в этом доме.
Меня подхватывают и волокут вниз по ступеням, потом бросают на заднее сиденье автомобиля, Кхан опускается рядом и, машина плавно трогается, оставляя позади потерянное счастье.
– Ты этого не сделал, Кхан?
Слишком быстро и просто, чтобы быть правдой, даже выстрелы и проступившая кровь на полу. Он мог быть кем угодно, но только не убийцей, разве может быть столько денег, чтобы стало возможным оправдание убийства?
– Чего именно?
– Ты же их не убил?
– Нет, конечно, всего лишь спектакль, - он мягко притягивает меня на колени, заставляя уткнуться куда - то ему в плечо, долго гладит по волосам, прежде чем добавить шепотом.
– Я люблю тебя, Сани.
Я дергаюсь и жалко всхлипываю, зарывшись в его пиджак, стискивая шелковистую ткань в кулачках.
– Ты же не станешь их убивать, они ни в чем не виноваты, это я, только я во всем виновата.
– Перестань, - Кхан касается губами моих волос, словно пытаясь успокоить.
– Забудь этих нищих ублюдков.
Он заставляет меня что - то выпить, говорит, это поможет уснуть и действительно, судорожные рыдания отступают, веки тяжелеют, и я проваливаюсь в сон.
Сквозь не плотно задернутые занавеси просачиваются слабые лучи занимающегося рассвета, взгляд рассеяно скользит по окружающей обстановке, которая напоминает до боли знакомый интерьер давно разрушенного дома. Все еще сон, страшный и нелепый, он же не мог меня найти и притащить в загородное поместье Аканти, которого больше нет, и едва, эта мысль растаяла в тишине позабытой спальни, обрушился ужас произошедшего и, накрыла паника воспоминаний.
– Тише, - он наваливается сверху, запечатывая ладонью губы, не позволяет дернуться и закричать.
– Хватит, перепугаешь Энтони.
Я не сразу понимаю, о чем он мне пытается сказать, но замечаю взъерошенную макушку темных волос на соседней подушке и слышу размеренное сопение сына.
– Я подумал, что мы должны быть рядом, когда он проснется в незнакомой комнате, не хотелось бы его пугать напрасно, - слабая улыбка касается губ Кхана, глаза загадочно мерцают в полумраке спальни, он убирает ладонь с моего лица и почти выдыхает, не спрашивает.
– Чего ты боишься?