Туман

Гамос Лина

– Не нужно зажиматься... то, что мы делаем... ты привыкнешь...

Я надеялась на это каждый день, каждый раз, когда он проталкивал в меня свой член, но проходили недели и, я продолжала кусать губы, чувствуя его накачивающие толчки.

– Твое неприятие, это всего лишь последствия развлечений в подвале, но ты постепенно все забудешь, научишься расслабляться, тебе понравиться быть со мной. Ты же считаешь меня привлекательным мужчиной?

Не вопрос, почти утверждение. Кхан знал силу своего обаяния и совершенной внешности. Слишком красивый, чтобы сомневаться в этом. Только красота эта холодная и веет от нее страхом, запредельным ужасом, не вызывает восхищения, только неприятие, отталкивает, заставляет отступать, вызывает желание спрятаться. Я затравленно киваю, соглашаясь с его словами. Он насмешливо изучает меня, потом откидывается на бортик ванной, закладывая руки за голову.

– Ты хочешь помочь мне расслабиться?

Его взгляд выразительно скользит с перепуганной меня на его явное возбуждение.

– Я не хотел бы принуждать, Сани, только с твоего согласия.

Я испуганно застываю в ожидание приказа, но он продолжает молчать, снова чего - то ожидая от меня. Я невольно сжимаюсь, желая потеряться под этим пронизывающим взглядом и, Кхан разочарованно цедит сквозь сжатые зубы.

– Пошла вон отсюда.

Завтрак для Кхана накрыли на балконе, приятный ветерок овевал ароматом цветов и морских волн, незнакомый запах, такой приятный и притягательный. Я старалась не отрывать взгляд от поверхности стола и пыталась сосредоточиться на своей тарелке, но как же хотелось мне спуститься в сад, все осмотреть и потрогать, я не видела прежде море, оно притягивало и манило.

– Мы можем спуститься на пляж.

Кхан словно считывал мои желания, и я несмело подняла на него взгляд, благодарно улыбаясь дрожащими губами.

– Не нужно этого, - он недовольно кривится.
– Мне надоела угодливая улыбка, ты слишком плохая актриса, чтобы изображать искренность. Уж лучше видеть на твоем симпатичном личике страх, чем это лживое веселье.

Я поспешно утыкаюсь в стол, но вилка предательски дрожит, выбивая дробь о тонкий фарфор.

– Сани.

Я испуганно вскидываюсь и улыбаюсь. Кхан насмешливо выгибает бровь, невольно напоминая тупой шлюхе о только что озвученном приказе, тяжело замахивается и бьет, в полную силу, опрокидывая меня на пол вместе со стулом. Я тут же вскакиваю, подхватывая стул и снова усаживаясь за накрытым к завтраку столом. Кровь стекает по подбородку из разбитой губы, капает на светлое утреннее платье, внезапно вспоминается оставленный в гардеробной платочек.

– Ты тут кровью надумала истечь?

Я непроизвольно сжимаюсь в ожидание следующего удара и шепотом признаюсь:

– Я оставила платок в комнате.

Он небрежно швыряет салфетку, я ловлю ее одеревеневшими от страха руками и тут же падаю на пол. Кхан ногой выбивает из-под меня стул и при этом заразительно смеется, словно удачной шутке, и, отсмеявшись, приказывает:

– Умойся, потом спустимся на пляж.

Я быстро умываюсь, промокая лицо полотенцем, заглядываю в зеркало и вижу блестящие от счастья глаза. Замечательный день, я не позволю себе его испортить, я буду наслаждаться прогулкой, вдыхать солоноватый морской воздух, любоваться живописным садом. Почти выбегаю из спальни, Кхан ждет внизу тропинки, там, где камень сменяется золотистым песком. Я подхожу, встаю рядом, он молчит и рассеяно вертит между пальцами небольшой бутон незнакомого цветка.

– Я сорвал его для тебя.

Голос низкий, с заветной хрипотцой. Кхан заправляет веточку в мои волосы, немного отстраняется и неожиданно улыбается, словно и не бил всего несколько минут назад, очень тепло и очень нежно.

– Тебе идет, Сани.

Он тянет меня за руку, заставляет скинуть туфли и, я иду вдоль берега по щиколотку в воде рядом с ним, беспрестанно оглядываясь, чтобы не пропустить ничего интересного. Окружающая красота ошеломляет. Он учит меня пускать плоские камушки так, чтобы тот будто подскакивал на поверхности воды. У меня не получается, но он лишь смеется и тянет дальше. Мы идем босиком вглубь сада, под раскидистые ветви кустов с яркими цветами и узкими необычными листьями. Сладкий, слегка приторный аромат кружится вокруг нас. Мне позволяют собрать букет и только потом раскладывают на траве, давая возможность отблагодарить Кхана за проявленное терпение и невероятную милость. Одинаковые дни сменялись один за другим. Я научилась плавать, немного смешно и совсем не изящно, но научилась и я влюбилась в море. Кхан баловал меня, устраивал прогулки на яхте, пикники на берегу небольшого ручья и больше не бил, словно неожиданно вспомнил свое собственное обещание. Я не хотела возвращаться в поместье, но мы туда все же вернулись. Там не было лета, только начиналась весна и, местами лежал снег, и злая прислуга шипела гадости в спину, и не было сказочной сладости запаха цветов даже в оранжерее.

Потом случилось то, чем я не смогла не воспользоваться, даже дрожа от страха перед наказанием, случился ураган, уничтоживший половину поместья и половину деревни. Непогода налетела неожиданно, поздним вечером, выворачивая деревья и снося крыши домов для прислуги, расположенных на заднем дворе. Испуганные крики наполнили дом, потом что - то замкнуло и когда ветер почти стих, занялся пожар. Я выскользнула из дома и побежала к главным воротам,

пробираясь через разрушенный парк, постоянно оглядываясь, боясь быть пойманной. Но огненное зарево уже окрашивало округу и ни кому не было до меня дела, все были слишком заняты тушением пожара. Я прошла мимо разрушенной деревни, дальше по дороге, бездумно пытаясь уйти, спрятаться и потерянно остановилась только на обочине дороге, глядя на перевернутые машины, растерянно прислушиваясь к испуганным крикам пострадавших и отдаленному вою сирен. Ночь всполохов, истошных воплей и моего шанса вырваться на свободу. Кто - то схватил за руку, потащил меня за собой, беспрестанно оборачиваясь и о чем - то спрашивая, усадил в вертолет спасателей, отправив в лагерь для пострадавших от урагана. Мне выдали одежду и, только тут я поняла, насколько нелепо выглядела в кокетливом халатике, лохматая и босиком. Я переоделась, вышла из палатки и настороженно огляделась, все куда - то спешили, кого - то куда - то тащили и я пошла, пошла дальше, пытаясь спрятаться от гнева Кхана и его поисков. Наверное, поиски не заняли бы у него много времени, не наткнись на меня свободные художники, поэты и актеры. Они считали себя свободными и независимыми, отказывались принимать власть правительственных чиновников и путешествовали из города в город, устраивая импровизированные представления и выставки, и этим зарабатывали себе на хлеб. Они не спрашивали кто я и откуда, почему оказалась совершенно одна под проливным дождем на улице маленького заштатного городка. Они пустили меня к себе, предоставили место в одном из фургонов, подарили уникальную возможность стать собою. Не сразу, конечно, но мои мечты вернулись. Страх отступал, я перестала испуганно вздрагивать от посторонних шорохов, научилась улыбаться, искренне, не по приказу. Не сразу и не за один день, но я медленно менялась, словно подстраиваясь под ту атмосферу доброжелательности и искрометного юмора, что царили в творческой коммуне всевозможных талантов. И потом, когда страх быть пойманной почти испарился, я узнала кто такой Кхан Аканти, и снова испугалась, его власти, его возможностей, его влияния. Семейству Аканти принадлежало все, остальное они не захотели купить. Избитая шутка, придуманная кем - то неизвестным, но она отражала истинное положение этой семьи в этой самой стране. Мне повезло сбежать и повезло спрятаться, меня не нашли, но искали, искали для того, чтобы никто не узнал хотя бы что - то об их семье, слишком закрытой для посторонних. Они не пускали чужих за плотно прикрытые двери фамильных особняков, единственным скандалом, связанным с Аканти являлась женитьба среднего брата на стриптизерке. И я была богата до неприличия, и боялась Кхана еще больше потому что понимала, он не оставит попыток вернуть деньги на счета семьи. Случись ураган позже, когда бы я уже подписала все необходимые бумаги, передававшие моему супругу право распоряжаться средствами на свое усмотрение, случись он чуть позже, и я бы меньше тряслась от безысходного ужаса на тонком матрасе, брошенным прямо на пол старого фургона, я бы считала себя полностью свободной. Потом я перестала бояться, что меня найдут, я не была одинока, меня окружали друзья, они бы помогли. Кхан не смог бы справиться со всеми ними. Они презирали деньги и власть, их невозможно было купить, они дарили мне мечту.

– Посмотри, - Тея выразительно скосила глаза куда - то мне за плечо и при этом загадочно улыбаясь.
– Он снова не может отвести от тебя взгляда. Пожалей уже мальчика, ответь взаимностью или хотя бы улыбкой.

– Не смеши меня, - я и не думала попадаться на ее уловку и оборачиваться.
– Он милый и симпатичный, но это для меня ничего не значит.

– Жестокая, - подруга смеялась надо мною и моим недавно появившимся поклонником.
– Ты же нравишься ему и он, в самом деле, ничего себе мальчишка.

– Я не люблю этих твоих разговоров, Тея, отстань и занимайся делами.

– Много времени это не займет, - девушка шагнула немного назад, присматриваясь к уже выполненной работе и довольно улыбнулась.
– Мы превратили этот гараж в настоящую галерею, нас будут на руках носить, Сани, вот увидишь.

Почти весь день мы потратили на то, чтобы превратить предоставленный для выставки заброшенный гараж, собственность города, в нечто похожее на художественную галерею и у нас получилось. Я считала себя бесполезной, но оказывается и у меня был своеобразный талант, я умела изумительно прибираться и превращать беспорядок в произведение высокого искусства. Наверное, за это мне стоило поблагодарить Ильди, но я надеялась, что встретиться снова нам не придется.

– Уже накрыли на стол, пошли, выпьем чаю.

Я закрепила последнюю картину на грубо оштукатуренной стене и направилась следом за Теей.

– Сани.

Я выдохнула и медленно обернулась.

– Привет, Мену.

Невысокий, худенький с темными прядями волос, небрежно разметавшимися по плечам, юноша - художник.

– Можно, я провожу тебя?

– Тут не далеко, Мену.

– Мы могли бы поговорить.