Туман

Гамос Лина

– О чем?

– Сани, - он слегка улыбнулся, неуверенно и немного натянуто, словно пытаясь скрыть стеснительность.
– Я же не предлагаю тебе что - то большее, чем общение.

– Я понимаю.

– Тогда почему избегаешь меня?

Он пытливо смотрел на меня из под насупленных бровей и я улыбнулась.

– Мне не нужны отношения.

– Я мог бы научить тебя рисовать.

– Кто тебе сказал, что я смогу?

– У тебя есть вкус, - Мену обвел взмахом руки окружающие нас стены гаража.
– Ты очень тонко подмечаешь оттенки, умеешь одним штрихом подчеркнуть нужное, приходи.

– Ладно, - я согласно кивнула ему, принимая его приглашение.
– Считай, что ты меня уговорил.

Мену буквально расцвел и зашагал

вместе со мной к накрытым столам под небольшим навесом на улице.

Я рисовала пальцами, Мену сказал, что краску нужно чувствовать, закрыть глаза на мгновение, поймать волну глубинных чувств и потом попробовать все увиденное в себе выплеснуть на холст.

– Очень жутко.

Я вздрогнула от неожиданности, настолько погрузившись в личные переживания. Он стоял позади, пристально вглядываясь в мазки краски перед собою, потом перевел на меня несколько ошарашенный взгляд.

– У тебя действительно талант, я могу только догадываться о твоих переживаниях, но, если ты хотела передать окружающим свои страх и панику, у тебя получилось.

Мрачные тени расползались линиями по холсту, переплетаясь между собою, они точно ткали мою собственную сказку со страшным принцем и его жутким заколдованным замком далеко отсюда. Я не могла покинуть Нассен без документов и, значит, у меня не было шанса убежать достаточно далеко от Кхана и его власти, чтобы перестать бояться возвращения к моему жуткому красивому хозяину. Мы путешествовали достаточно далеко от его поместья и того города, где он находился, но сколько этих домов вообще было у Аканти. Он мог встретиться со мной в любой миг, просто выглянув в окно своего шикарного автомобиля, или я могла, стоя на тротуаре, шагнуть через дорогу ему навстречу, не подозревая, что он совсем рядом, сидит за тонированным стеклом вон той незнакомой машины.

– Хочешь, я научу тебя рисовать?

– Меня?

– Тебя, - Мену чуть хмурился, продолжая вглядываться в холст и мой самый жуткий страх на нем.
– Ничего серьезного и профессионального, обычный любительский уровень.

И я согласилась, он был замечательным учителем, слишком терпеливым и слишком внимательным, но не пытался претендовать на нечто большее, чем звание друга и, в самом деле, научил меня основным приемам письма. Он великодушно позволял мне пользоваться его красками, его кистями и его мастерской. Тея посмеивалась и обещала мне его признание в любви. Мену происходил из достаточно обеспеченной семьи, окончил престижный университет, но потом ушел из дому, взбунтовавшись и отказавшись продолжать семейный бизнес, и примкнул к коммуне. Тея смеялась и говорила о том, каким замечательным супругом он станет для меня. Я стану обеспеченной дамой, единственной заботой которой станет исключительно забота о внешности и соответствующим наряде для очередной вечеринки в высшем обществе. И чем больше Тея распространялась мне о выгодной партии, тем сильнее отталкивала меня своими рассуждениями от Мену. Я уже была замужем и была в высшем обществе и не хотела возвращаться в его элитную закрытость и вседозволенность. Наверное, за каждым состоянием стоит преступление и кто - то теряет часть себя, отдавая своеобразную плату за полученную власть. Они не могут быть счастливыми, потому что не испытывали лишений. У них не было желаний, не было заветной мечты, только капризы, исполняемые по одному щелчку длинных аристократических пальцев. И никто не видел интереса в том, что хотел сам каприз, уткнувшийся в подушку, бессильно кусающий губы от невозможности что - либо для себя изменить.

На зиму мы остановились в маленьком городке, мэр, которого позволил коммуне разместиться на самой окраине. Мену, благодаря полученному образованию, устроился преподавателем в местную школу, кто - то помогал в автомастерской или кафе. У меня не было документов, поэтому мне поручили уборку во всех фургонах коммуны и приготовление ужина, но от последнего поспешно отстранили в

виду моей полнейшей беспомощности в этом деле. Готовить я не умела, но Тея и здесь нашла повод для насмешки, Мену мог себе позволить содержать полный штат прислуги, смеялась она. Вот не желала подруга ничего слышать о нашей дружбе без обязательств и серьезных намерений. Когда Мену возвращался из школы, мы закрывались в его мастерской и творили красками то, что он хотел видеть и то, что я не хотела встречать. Он рисовал мой портрет, с длинными волосами, разметавшимися по плечам в художественном беспорядке и вплетенными в них полевыми цветами. Взгляд открытый, с едва заметными смешинками, вздернутый нос и плавный изгиб губ, он видел меня утонченной, нежной и чистой, той, кем я уже давно не была. Я не чувствовала себя ею, эта девушка была на меня похожа, но мне была совершенно незнакома. Мену был прав, холст избавлял от страха, выводил его из тебя, заставлял взглянуть на него снова и принуждал, взглянув ему прямо в глаза перестать дрожать и прятаться. Я рисовала страх несколько недель, почти до самого лета, не давая Мену взглянуть на картину. Я должна была ее закончить и потом сжечь, отпуская свой страх перед Кханом, оставляя его позади. Ненависть должна была уйти, страх оставить, у меня будет все иначе.

Мы только покинули гостеприимный маленький город, приютивший нас на зиму, когда прошлое Мену догнало нас на одной из остановок вдоль оживленной трассы.

– Это один из моих родственников.

Он нервно потянул шею, словно пытаясь избавиться от напряжения при виде молодого мужчины, неспешно выходившего из дорого автомобиля неподалеку от наших припаркованных фургонов, выглядевших особенно потрепанными рядом с блестящим лаком. Мену пошел ему навстречу, я же отправилась искать Тею. Девушка полулежала в старом, основательно потрепанном шезлонге, уткнувшись в книгу и не обращая ни на кого внимания.

– Приехал родственник Мену на очень красивом авто.

Тея оторвалась от книги и взглянула на меня, чуть выгибая бровь нарочито безразлично.

– И?

– Ты считаешь Мену мальчишкой, его родственник определенно старше, неужели не увлекает?

– Моя книга гораздо интересней этого напыщенного хвастуна.

– Ты его даже не видела.

Я пододвинула к себе стул, опускаясь на него рядом с шезлонгом Теи.

– Все богачи хвастуны и неимоверно скучные люди.

– Но при этом ты неустанно сватаешь мне Мену.

Девушка выразительно посмотрела на меня и только потом произнесла притворно - менторским тоном.

– Мену любит тебя, - я недоверчиво хмыкнула и Тея поспешно исправилась.
– Ты ему нравишься, очень сильно, и он совсем не напоминает никого из своей семьи.

– И со многими из них ты знакома?

– Ни с одним, но, - она снова выразительно посмотрела на меня.
– Я прекрасно разбираюсь в натуре, особенно в твоей, и тебе нужен кто - то, кому ты будешь небезразлична, мужчина, способный подарить тебе дом и свое тепло...

– Перестань.

Я вскочила со стула и, хотела было бежать, но Тея схватила меня за юбку, не позволяя двинуться.

– Это ты перестань, Сани, не повезло с одним, это еще не повод отворачиваться от других.
– Она ничего не знала, только то, что у меня были неудачные отношения, и я избегала проявления малейшей симпатии от кого бы то ни было.
– Это еще не повод отталкивать от себя Мену, он относиться к тебе с просто поразительной трепетностью, вы подходите друг для друга.

– Ты ничего не знаешь...

– Это не важно, Сани, нужно забыть и идти дальше, не позволяй ему себя уничтожать.

– Я не смогу...

– Ты попробуй, возьми его за руку, попробуй стать ему ближе, допусти что - то большее, чем случайное касание.

Она разжала пальцы, и я невольно отступила.

– Я попытаюсь, Тея.

Мену угрюмо смотрел в пол, примостившись на краешке стула и подперев подбородок кулачками. Худенький воробышек, он вызвал умиление и жалость.