Туманы Авелина. Колыбель Ньютона
Шрифт:
— Кое-что взамен, — твёрдо произнес сенатор. — Времени на экивоки нет, с вашего позволения я сразу перейду к сути.
Эллисон развёл в стороны ладони: дерзайте, мол.
Барроса на мгновение нахмурился и едва заметно повёл плечами. Альберт, хорошо знавший язык его тела, понимал, что старый тигр готовится к прыжку.
— Мне нужно председательское кресло в Комиссии по Примирению и Согласию. — Барроса говорил медленно и внушительно, чеканя каждый слог.
Брови Эллисона взлетели вверх, он подался вперёд, но сенатор не дал ему перехватить инициативу:
—
— Любопытно... — Премьер протянул правую руку, толкнул пальцем металлический шарик настольного маятника. Взгляды присутствующих невольно переместились на безделушку. — Вам с этого что, Барроса? Кстати, мистер Лаккара, мне доложили о вашем видео и ваших находках. — Эллисон перевёл взгляд на Альберта. — Даже если там есть зерно истины, бессмысленно будоражить общественность. Вы хоть понимаете, какие будут последствия? Похороните уже старую историю, семнадцать лет прошло.
— Можно и похоронить, — Барроса произнес эту фразу так уступчиво, что Альберт, уже собравшийся возразить, едва удержался от раздражённого жеста. — А можно вытащить накануне съезда консерваторов, и... — Сенатор ухмыльнулся. — Если Киссинджер сможет провести своего протеже Стюарта так далеко, мы завалим зверя в прыжке.
Зацепил. По тому, как Эллисон откинулся в мягком кресле и сложил пальцы на груди, Альберт понял: зацепил!
— И вот это..? — Эллисон кивнул на папку, и Барроса убрал руку.
Прежде чем ходатайство будет озвучено на заседании Парламента, оно должно быть представлено председателю в письменном виде. Альберт и Эллисон переглянулись — обоим было понятно, что в папке.
— Вы их опередите на день, — Барроса довольно потёр ладони. — Всего на день.
По глазам премьера можно было понять, что он не убежден. В самом деле, аппийцы как отдельная нация? И создать предпосылки для референдума? Но Барроса, открыв документ на первой странице, продолжил:
— Аппиа... Вы признаете Аппиа как нацию в составе Федерации.
Это было старое название первых коренных племен на территории Аппай и Левантид. Альберт почесал указательным пальцем нижнюю губу, едва удержавшись от желания перебить сенатора. Увидел, как медленно изменилось лицо премьера: от недовольно-скептического до равнодушно-расслабленного. Так и есть. Он тоже всё понял. Для большинства проживающих на территории Аппай эта замена пройдет незамеченной, а северяне и вовсе не поймут, о чём речь. «Аппиа» — так звучит название Аппай на большинстве южных диалектов. С небольшой разницей. Позже грамотные юристы с лёгкостью оспорят правомочность ходатайства, поскольку речь в нём идёт о признании ограниченной части коренного населения Аппай, а не провинции и всех в ней проживающих. Пустым звуком оно было, хлопушкой.
— Так мы договорились? — голос Барросы вывел Альберта из задумчивости. Лаккара вгляделся в лицо босса. Право на справедливость покупается и продаётся, как и всё остальное. Что ж, они — аппийцы, им
— Я должен посоветоваться со своей командой. — отозвался Эллисон, но папку взял и положил в стол.
— К сожалению, у вас мало времени, господин премьер-министр. Заседание начинается через полчаса.
Эллисон это знал.
Уже в машине Барроса, по-своему истолковав молчание Альберта, перешёл в наступление. Бумажка — да, бумажка и есть. Через пару месяцев про неё все забудут, но через пару месяцев у них будут необходимые рычаги для реального давления.
— Да ты пойми! — Барроса был непривычно возбуждён. — Не будут Аппайи независимыми, никогда не будут! Утопия это. У-то-пия!
— Только непонятно, за что мы кровь семь лет проливали...
— А они тоже кровь прольют. Всё, что можно, что можно выжать из карманов Севера, мы выжмем! — Барроса насупился и повернулся к Лаккаре: — Эллисон клюнет, даже не сомневайся. Поднести Аппайи на блюдечке он не решится, Ассет и так пользуется там успехом.
— Хорошо. Тут всё понятно. А с расследованием по Катамарке что? — Альберт, зная, насколько изворотлив шеф, решил поставить вопрос ребром.
— Что-что? — Сенатор откинулся на спинку сиденья и и довольно осклабился. — Буду я председателем Комиссии — будет и тебе твоё расследование. Ну, то есть машину мы запустим, рапорт подадим — а дальше уже от меня ничего не зависит, сам понимаешь, дальше национальной полиции решать.
Лаккара согласно кивнул. Такой расклад его более чем устраивал. Инспектор Мартин позвонил накануне. Альберт поинтересовался, появились ли новые улики, и в конце разговора согласился, что, скорее всего, полицейский прав, и Дробински покончил с собой. Вскользь заметил, что планирует вернуться в Бадкур, домой.
— Что так? — поинтересовался Мартин. — А как же ваш видеоблог?
— Закрою, наверное. Времени нет. Да и никому это не нужно, похоже.
Мартин пожелал ему счастливого пути. Какое-то время они ещё будут за ним наблюдать, в этом Лаккара не сомневался. Но если его подозрения верны, и полицейские чины вовлечены в это дело (а кто ещё мог иметь доступ к уличным камерам?), надо было их хотя бы на время успокоить.
— А ты это... — Барроса потёр кончик носа. — Всю самодеятельность с этого момента заканчивай. Я нанял тебе телохранителя. Без него чтобы больше шагу не делал. Чего улыбаешься? Ну да, сэр, вы у нас та курица, что несёт золотые яйца.
Лаккара пожал плечами: ладно, понял, что спорить, но про себя решил, что найдёт способ обойтись без соглядатаев.
— А Стюарт?
— А по Стюарту... — шеф прочистил горло, — по Стюарту продолжай копать.
Глава 13
Под утро приснилось, что он, крадучись, спускается по лестнице на кухню, и там, за высокой стойкой, сидит Элеонор. Перед ней стоят зеркало и фарфоровая чашка с чёрным кофе (она не признавала дурацкой моды пить этот дивный напиток из огромных фаянсовых кружек с туповатыми надписями или изображениями кошечек). Обычный её ритуал: проснуться, заварить кофе, накрасить ресницы.