заявил он, выпятив грудь, как герой войны. – А то вон, уже четырёхнедельной давности валяются! -Иди, выкидывай! – огрызнулась Звонящая, и снова полезла за пистолетом. -Ладно, пошёл! – сдался Красный и исчез за дверью. Дверь захлопнулась за спиною Красного, оставив Сенцова наедине со Звонящей. Звонящая, кажется, была очень и очень не в духе, глядела вокруг себя волком... И... что-то Сенцов не припомнит, чтобы Звонящая так строго блюла устав и тиранила Красного пустяковой рыбой... -Чего расселся, Старлей? – надвинулась на Константина Звонящая, и ему показалось, что в него она тоже пальнёт. – Поднимайся, и пойдём к шефу! -Ты чего такая злобная сегодня? – осведомился Сенцов обиженным голосом и отковырнулся от стула, проверяя руками, на месте ли его голова. -Да потому что ты нам чуть хроносбой не подкинул! – сварливо пробурчала Звонящая и повернулась лицом к двери, спиной к Сенцову.
“Раньше она никогда так не заморачивалась...” – удивился про себя Константин и тоже пополз к двери, тяжело ступая и боясь упасть, потому что его голова ощутимо кружилась. Уж не вскипят ли у него мозги от избытка информации?? Что-то он как-то странно себя чувствует, и в разум врубаются какие-то бредовые идеи: например, стрелять коммунистов...
Кабинет шефа всегда внушал Константину Сенцову благоговение. Даже в кабинете у Тетёрки не было столько благородного начальственного простора, такого хорошего кондиционера с ароматом свежей хвои, такого огромного окна и стола типа “аэродром”, по которому можно прогуливаться сразу втроём и взявшись за руки. Шеф сидел в своём кожаном кресле, глядел в монитор компьютера, а за его спиною гордо висел всё тот же средневековый гобелен, изобразивший стычку двух крестоносцев с выцветшими серыми сарацинами. Около шефа топтался Красный и что-то шептал ему на ухо. Шеф хмыкал, кивал, отвечал что-то вполголоса. -А вот и Старлей! – это
Красный заметил появление Константина и сообщил об этом, как глашатай, на “всю ивановскую”. -Так-так... – произнёс шеф, окинул Сенцова оценивающим взглядом и схватил рукою подбородок. – Ну, давай, Старлей, скажи что-нибудь по-немецки! Сенцов внезапно поймал себя на том, что не знает по-немецки ни словечка, и решил сейчас же поделиться проблемою с шефом, прибавив при этом: -Напортачил что-то Красный! Не знаю я немецкого! -Превосходно! – почему-то обрадовался шеф и покинул своё кресло, приближаясь к Сенцову. Звонящая прыснула в рукав, потому что Сенцов снова не понял, что говорит по-немецки. Сенцов же бросил на неё угрюмый взгляд и отодвинулся подальше: хорошо ей посмеиваться, когда в погибельный сорок второй год отправляют не её! Между тем к Сенцову приблизился шеф, одетый в костюм, который, наверное, стоил ещё дороже, чем костюмы эксцентричного “вавилонянина” Теплицкого. И почему обычная милиция не имеет такой зарплаты, как этот ихний оп?? Ведь по сути своей оп – та же милиция... -Старлей, – сказал Константину шеф, и Константин сделал два непроизвольных шага назад: голос шефа показался ему торжественно-прискорбным, словно бы Сенцов уже погиб, и он его хоронит. – Я думаю, что ты уже осознал, какая миссия на тебе лежит. -Да, – кивнул Сенцов, решив, что сейчас – самое время ему просить о “помиловании”. – Я думаю, что не справлюсь, потому что я не тяну на уровень Траурихлигена! – выпалил он на одном дыхании и зажмурился, ожидая, что шеф сейчас метнёт в него пучок молний громовержца. -Я подозревал, что ты так скажешь, – вздохнул шеф и прошёлся из стороны в сторону по простору своего кабинета. – Но я могу тебе ответить лишь то, что ты обязан справиться. Мы и так сделали тебе поблажку в виде того, что не стали форматировать твои мозги, а просто добавили информацию... -И, кажется, добавили что-то ещё... – протянул Сенцов, перебив шефа. – Я не знаю, что это, к чему и почему, но мне хочется стрелять коммунистов и душить жидов! Шеф замер посреди кабинета около пустующей подставки для цветов и обратил взор на Красного. Ему, скорее всего, не понравилось последнее заявление Сенцова, и он решил выяснить, в чём дело. -Красный? – строго вопросил шеф. -Понимаете, шеф, – начал оправдываться Красный и засунул руки в карманы брюк. – Старлей – он слишком позитивный для роли фашиста. Поэтому я подумал и решил немножечко подбавить ему злости и нацизма, чтобы он не особо переживал, когда ему придётся кого-нибудь казнить! -Что? – выдохнул Сенцов, который, вообще не собирался никого казнить. -Хм... – хмыкнул шеф, кажется, неодобрительно, чем добавил Константину сил для моральной борьбы. – Хм... хм... Красный, как бы мне ни хотелось полностью сохранить личность Старлея, но я вынужден признать, что ты прав. Старлей не выживет в сорок втором году, если будет таким мягкотелым, как всегда. Ответь мне, Красный, на такой вопрос: это обратимо? -Думаю, да! – одобряюще кивнул Красный. – Когда он через год вернётся обратно, я думаю, что смогу восстановить все черты его характера так, как было... -Ты уж, постарайся! – напутствовал его шеф. – А то наш Старлей сделается социально опасным, как и “турист”! -Я не хочу! – вырвалось из Сенцова. -Правильно не хочешь, – одобрил шеф. – Потому что тогда нам придётся тебя дезинтегрировать. -Ы! – пискнул Сенцов и опять покачнулся на ногах. Дезинтегрировать – это же убить! А шеф говорит об убийстве так спокойно, словно бы собрался выносить мусор! А ведь Сенцову, действительно, хочется стрелять коммунистов и душить жидов... Да и цыгане почему-то рождают в нём лютую ненависть, хотя раньше он их замечал, лишь как потенциально криминальный элемент... -Не, шеф, сейчас в сознании Старлея сидит “гибрид” Сенцова с Траурихлигеном, но когда он оттарабанит свою “лямку” – я расщеплю гибрид, вытурю Траурихлигена и оставлю одного только Сенцова! – весело и непринуждённо объявил Красный, выкатив на лицо выражение победителя армий и завоевателя земель. Ишь, как легко ему болтать языком! Конечно, на уровне пустого трёпа можно решить любой вопрос! А на деле?? Если Сенцов целый бесконечный год проведёт на войне в роли оголтелого беспредельщика, настреляется коммунистов, надушится жидов, а потом – вдруг вернётся домой, в спокойное мирное время... Что он будет делать, если Красный не сможет “вытурить” из его головы всю “свою” злость и весь “свой” нацизм? То же самое, что и “турист” – стрелять всех, кто движется?? Нет, тогда лучше пускай дезинтегрируют, чем оставить в городе такого монстра!! -Красный! – сказала Звонящая, которая всё это время молчала. – Скажи примерно, сколько процентов готовности у него сейчас есть? -Ну, если навскидку, – Красный подкатил глазки к потолку и поскрёб пятернёю макушку. – Процентов семьдесят наберу! То, чего он напрочь не знал – он знает, а этикет и манеры – это же раз плюнуть! -Для Старлея? – скептически хмыкнула Звонящая, оглядев Сенцова с ног до головы: его по-сенцовски неуклюжую футболку, замызганные по низу джинсы, пухлые растоптанные кеды. – Эриха Траурихлигена годами муштровали по этикету, он никогда не позволит себе даже шнурок завязать не так, как надо! А вот наш Старлей до сих пор в ботинках спит! -Да! – согласился Сенцов, в тайне надеясь на то, что они передумают заменять “туриста” им, а лучше пошлют Бисмарка. Бисмарк куда больше подходит на роль фашиста: он и скинхед, и агент, и ростом повыше Сенцова будет, и в плечах пошире, и меч тот наверняка, поднимет, а как хорошо он кричит “Зиг Хайль!” – просто заслушаешься! Сенцов никогда в жизни не крикнет так вдохновенно – будет что-то там в нос гнусить с рязанским акцентом! -Мы его тоже денька три промуштруем – и он, как новенький выскочит! – пообещал Красный шефу, а не Сенцову и не кому-нибудь ещё. – И шнурки будет вязать, и даже научится снимать ботинки перед сном!! -Не смешно! – буркнул Сенцов, разглядывая свои растоптанные кеды – Эрих фон Краузе-Траурихлиген ни за что не натащил бы такие, даже если бы ему грозил пулемёт... -У нас нет трёх деньков! – серьёзно заметил шеф. – Если Старлей не появится на месте “туриста” завтра же – опасность возникновения хроносбоя возрастёт до критической отметки в пятьдесят один процент! -Это Репейник, что ли, насчитал? – поинтересовался Красный и повернулся так, что Сенцов заметил в заднем кармане его недешёвых брюк хвост от той же злополучной таранки, за которую Звонящая его едва не пристрелила. И почему он до сих пор не выкинет её куда подальше и не забудет о ней?? -Нет, не Репейник, – возразил шеф и сделал очередной широкий круг вокруг необъятного своего стола. – А Сектор вычислений. Они всю ночь моделировали континуум и прогнозировали его поведение на месяц вперёд. Так вот, Красный, если Старлей не заменит “туриста” завтра к полудню – число спонтанных схлопываний достигнет ста в час. Знаешь, сколько невинных людей пробросит неизвестно, куда? -Упс... – пробормотал Красный, нечаянно сделал неуклюжее движение и уронил свои полтаранки прямо на паркет и прямо перед шефом. Таранка нагло шлёпнулась, и шеф сейчас же просверлил незадачливого Красного огненным взглядом. -Это что такое? – вопросил он, сдвинув густые брови так сурово, что Сенцов даже подумал, что шеф сейчас уволит Красного на месте. -А я что, виноват, что тут ни в одну мусорку нельзя рыбу выбрасывать? – пробухтел Красный, подпихивая рыбий хвост носком башмака. – Я хотел выкинуть, а Звонящая меня чуть не пристрелила!! Прямо, по всему отсеку бегала за мной с пистолетом и пуляла по чём зря! -Не бреши, Красный! – огрызнулась Звонящая и зачем-то пихнула Сенцова. – Подбери свою таранку и давай думать, как нам нашего Старлея до завтра натаскать, а то будет тебе откат в каменный век! Тогда и таранку можно будет разбрасывать повсюду, и спать в ботинках! -Она права, – серьёзно сказал шеф, собственноручно поднял таранку Красного и выбросил её в мусорную корзину, что стояла под его огромным столом. – И я решил так: Старлей не обойдётся там в одиночку, и поэтому на первое время я отправлю вместе с ним тебя, Красный, и Бисмарка. -А? – перепугался Красный и отодвинулся в уголок. – Но... -Вы поможете Старлею адаптироваться, – настоял шеф. – А мы тут пока подумаем, как справиться с последствиями этого “хронотуризма”. Нужно как можно быстрее арестовать Теплицкого и изъять у него трансхрон и тот, так называемый “брахмаширас”. Старлей, вот твои задания! – шеф протянул Сенцову плотный лист качественной бумаги, на котором чернел печатный текст. Константин машинально взял этот лист, поднёс к глазам и начал читать. Да, шеф выкатил ему солидный список... невыполнимых миссий. Выглядел он так: 1.Найти “брахмаширас”. 2.Найти и арестовать Кукушникова. 3.Найти и уничтожить осциллятор Траурихлигена. 4.Разобраться в принципе работы “брахмашираса” и уничтожить его. -Прочитал? – осведомился шеф, когда Сенцов отдёрнул от лица список своих заданий и сделался похожим на подваренного судака. -Прочитал... – кивнул Сенцов. -Эта работа – тебе, а с заводами Траурихлигена в нормохроносе мы сами разберёмся! – постановила Звонящая. – Смотри, Старлей не срежься, а то тебя не игрек-генератор дезинтегрирует, а сам континуум, когда схлопнется и не откроется!
====== Глава 128. Личностный гибрид. ======
Константина Сенцова сегодня не отпустили домой. Когда он изъявил желание собраться и пойти к себе в ретоподъезд, чтобы отдохнуть по-сенцовски – путь ему задвинул Красный и сообщил: -Старлей, на улицу – ни-ни! В боксе будешь ночевать! -Это почему ещё?? – перепугался Сенцов, отшатнувшись от Красного, как от голодного льва. -А,
по кочану! – расплылся в довольной улыбке Красный, не пуская Сенцова проскользнуть к двери. – Помнишь, что я про гибрид говорил? -Ну и что? – никак не понимал Сенцов, выискивая лазейку между боком Красного и серой стеной. – Причём тут гибрид к моему дому? -Хочется стрелять коммунистов? – осведомился Красный, задвигаясь так, чтобы лишить Сенцова любой лазейки. -Ну, немного... – признался Константин, глуповато пялясь поверх головы Красного на безликий потолок, увешанный рядами люминесцентных ламп. -А прикинь, ты выйдешь на улицу, и к тебе подойдёт коммунист?? – выпалил Красный, уставившись колючими глазками Сенцову в лоб. – Помнишь, что вытворял настоящий Траурихлиген?? Константин содрогнулся: да, Траурихлиген творил беспредел, перестрелял и задавил автомобилем толпу народу... Не хотел бы Сенцов натворить то же самое из-за проклятого “гибрида”, которым Красный испортил ему психику! Да, Сенцов действительно испытывал непонятное желание стрелять коммунистов, душить евреев и даже посадить на кол партизана... А что, если гибрид вдруг возьмёт верх, и Константин слетит с катушек?? Да, Красный прав, ему нельзя ходить по улице одному без присмотра. Подумав обо всём об этом, Константин угрюмо, медленно повернулся и потянулся назад по коридору, пялясь в дурацкий чистый пол и чувствуя себя почти что прокажённым. -Э, ты чего такой смурной, брат? – осведомился Красный где-то позади, из другой, счастливой реальности. -Я прощаюсь с жизнью! – сообщил ему Сенцов, черепашьим шагом переставляя тяжёлые ноги. -Эй, откуда такой пессимизм?? – не отставал Красный, поминутно выглядывая из своей другой реальности и сталкиваясь с Константином нос к носу. – Годик пролетит, как один день, брат! Ты и глазом не моргнёшь, как тебя заберут домой! -Я и глазом не моргну, как меня пристрелят! – фатально пробурчал Константин и уселся на пол посреди коридора. – Мне и бокс твой теперь ни к чему. Буду тут доживать. Как собака! -Депрессняк, я понимаю! – поставил диагноз Красный и принялся поднимать Константина с пола, таща вверх под мышки. – Это нормально, когда проходят глобальные перемены... Но, соберись, брат, ты же в опе! -Я бы тебе сказал, где я! – отпарировал Сенцов и, вместо того, чтобы вставать, улёгся на бок. – Можешь заказать венки и место на кладбище! Всё, я умер! -Кисель... – пробурчал Красный, бросив Сенцова валяться. – Ничего, как придёшь в себя – звякни, я покажу тебе твой бокс! Константин Сенцов не ответил. Он словно бы провалился в какую-то глухую яму, из которой ничего не видно и не слышно. Константин скукожился на её дне, наедине со своей страшной бедою и лежал, лежал, лежал... Сенцов не слышал, как удалился от него Красный, не знал, сколько времени он так вот, лежал... Он только почувствовал, что его бок отмерзает, а шея болит – только тогда поднял он голову, а потом – сел. В коридоре ничего не изменилось: на Константина равнодушно смотрели стены, а над его головою довлел душный потолок. Последний денёк жизни, и то, испорченный переменой личности. Он не сможет отсюда уйти и поспать по-сенцовски... А завтра – всё, завтра он погибнет. -Красный! – крикнул Сенцов, встав на ноги, крутясь вокруг своей оси, потому что вдруг прекратил ориентироваться и не знал, в какую сторону ему идти по коридору. – Красный!! Красный!! Коридор “подарил” Сенцову эхо, а потом за спиною возник негромкий голос Красного: -Ну, что, брат, хочешь в бокс? -Нет! – отрезал Сенцов и резко обернулся, поймав Красного руками за плечи. – Я хочу ДОМОЙ! -Нельзя! – спокойно запретил Красный, скинув с себя руки Константина. – Жилой бокс ничем не отличается от простой квартиры. Там есть телик, холодильник и сортир – всё, что нужно человеку! Кстати, кока-кола там тоже имеется! Пойдём, не пожалеешь! – Красный взял Сенцова под локоток и мягко, но настойчиво потащил по коридору туда, где помещались жилые боксы. – Бокс, конечно, герметичный и заглублен на километр под землю, но ты включишь кондиционер и звуки живой природы – будешь, брат, как дома! Даже свет в окошке тебе покажут! Идём, не стопорись, никто не хоронит тебя! Сейчас Константин Сенцов сидел в жилом боксе. Да, Красный не соврал, всё здесь было, как в обыкновенной трёхкомнатной квартире, даже как в трёхкомнатной квартире элитного дома. И мебель, и сквозняк, и шум на улице. Даже солнышко заглядывает в окна, хотя Константин отлично знал, что это и не окна и не солнышко, всего лишь, живые обои на мультимедийном экране... Сидя на казённом диване, который ничем не отличался от его собственного, разве что, не такой просиженный, Константин пялился в казённый телик, а видел только свою будущую могилку. Такую: маленький земляной холмик, а над ним возвышается вместо креста деревянная конструкция, похожая на большую стрелку. Красный показал ему такую на картинке и сказал, что она называется “Тир”. Её воздвигали над могилами погибших эсэсовцев, веря в то, что деревянная стрелка повторяет очертания руны Тора и помогает душе воина попасть в Валгаллу. Товарищи из СС вырезают под “стрелкой” всякие высокопарные слова типа: “Герой”, “Погиб геройской смертью”... И всё, уходят, оставляя погибшего покоиться с миром. Вот и Сенцова так же оставили... Перед носом Константина в стакане шипела, выдыхаясь, кока-кола. Красный просто жить без неё не может, а вот тётка Сенцова отмывала ею кастрюли от копоти. Получалось... Константин хлебнул немного, поморщился от колючих пузырьков, которые сразу же устремились в нос. Интересно, что пил Эрих Траурихлиген? Пиво? Водку? Молоко? Что там пьют демонические личности? Скорее всего, кровь... Красный навалил перед Сенцовым кучу каких-то книжек и бумажек, где всё это должно быть написано. Константин обязан проштудировать всё это до завтрашнего утра и ещё что-то там запомнить. Один вид бумажной горы внушал стойкое отвращение, Константин даже не думал ничего открывать. Прочитает он или не прочитает – какая разница? Он не Траурихлиген, а Сенцов, Сенцов совсем не демоническая личность. Он не умеет творить невероятные дела, он не разговаривает хриплым голосом и по-немецки... он не растворяется в воздухе, как только высосет чью-нибудь кровь...
– Эй, брат! – раздалось со стороны двери, и Сенцов аж зарычал: сколько можно терзать его, когда он умирает??
– Уйдите... – буркнул Константин, не оборачиваясь, чтобы не видеть эти постылые личности, которые, вроде как друзья, а сами отправляют на погибель.
– Э, ты так не отвертишься, брат! – личности отказались уходить, и в покои Сенцова вдвинулась целая делегация: Звонящая с ярким полиэтиленовым пакетом, и Красный с сумкой какой-то...
– Та уйдите вы! – Сенцов попытался их выгнать, видя, как они располагаются, загораживая от него телевизор.
– Ты, брат, на себя посмотри! – ругнула Сенцова Звонящая и вытащила из пакета некий костюм черного цвета. – Вид надо иметь, а то мешок-мешком!
– Нормально я выгляжу! – угрюмо буркнул Сенцов, пытаясь заглянуть в телик, но видел только Красного, как тот раскрыл сумку, достал стопку бумаг или фотографий...
– На! – Красный впихнул стопку в руки Константина, тот глянул и понял, что это – фотографии Траурихлигена. Трупа Траурихлигена в морге.
– Фу, блин! – Сенцов отшатнулся, шваркнув мерзкие фотки на журнальный столик. – Зачем мне эта гадость??
– Ты посмотри, посмотри! – настоял Красный, впихивая проклятые фотки в руки Сенцова по второму кругу. – Видишь, у туриста татухи были? Давай, снимай майку – будем тебе татухи рисовать!
– Эй, полегче! – Сенцов даже отпихнул Красного и отбежал от него... Да, у туриста были “татухи”: фашистские орлы со свастиками, кресты немецкие, символы СС, еще чего-то написано по-немецки готическим шрифтом... Много так, и сделаны скорее всего по старинке: наколоты иголками на живую без наркоза... Сенцов такого для себя не желал...
– Та как я на люди покажусь, психи вы! – Сенцов еще надеялся вернуться к сенцовской жизни, и подобные “украшения” в ней были явно лишними...
– Быстрее, не стопорись! – Звонящую сенцовское блеяние разозлило, и она выхватила пистолет, прицелившись стрельнуть под ноги. – У нас хронодыра, а он мычит, как бык!
– Та чёрт с вами... – рявкнул обиженный Сенцов, нехотя стаскивая свою сенцовскую футболку, кидая ее на диван. – Эта дрянь мне на всю жизнь? – осведомился он тоном обреченного.
– Та нет, ты что? – хихикнул над ним Красный, вытаскивая из сумки и раскладывая некие штуки, которые Сенцов впервые видел и не знал, для чего они нужны. – Скипидаром все сотрется, скипидаром все сотрется! – напевал он, раскладывая и не глядя на Сенцова.
Сенцов немного успокоился: колоть его не будут, да и скипидаром сотрется... Значит, есть шанс, что Катя не прогонит его к черту... Хотя, она уже прогнала: Степан разрушил счастье Сенцова...
– Так! – Красный вдруг рявкнул и застопорился, оглядев Константина придирчивым взглядом инквизитора и, кажется, забраковал...
– А? – не понял Сенцов, топчась.
– Чего застрял, Красный, время не резиновое! – подогнала его Звонящая, нервно топая. – Нам пробрасывать его завтра, а он не готов ни к черту! Еще красить его, блин! И штукатурить!
– Старлей! – заворчал тем временем Красный, теребя некую свою штуковину. – Ну, ты капуста капустная! В зал бы хоть походил, железо потаскал, что ли? Оплыл весь и сутулый! На чем тебе татухи рисовать? Ты глянь на туриста, и глянь на себя!
Ну, да, Траурихлиген был качок – видать, “таскал железо”, и может, ел какие стероиды, Шварценеггер чертов... Сенцов, естественно, не тянет – на то он и Сенцов... Для Константина забрезжил луч надежды: раз не тянет – они забракуют его и не будут пробрасывать... Сенцов молчал, а Красный и Звонящая громко агрессивно шушукались, обсуждая его.
– Не, ну ты глянь! – ругался Красный, пихая свои фотки теперь и Звонящей. – Он не похож на него! Что делать-то?
– Ну, вижу! – отмахнулась Звонящая, смяв одну фотку в кулаке. – Слизень наш Старлей! На мента он может и тянет, но не на туриста!
Сенцов же изо всех сил надеялся, что они забудут про проброс и выпустят его назад в дорогую и милую сенцовскую жизнь.
– Так, вот что! – громыхнула Звонящая, словно товарищ Берия перед казнью. – Раздеваться он там не будет, так что можно отставить татухи! Старлей! – пригвоздила она, и Сенцов понял, что отвязываться от него они не будут – только измыслили новую казнь...