Туристы

Евтушенко Анна

– Добрый вечер, ваша светлость, – негромко поздоровался Шульц, увидав в отдалении Сенцова, и Константин удивился, почему этот офицер не соблюдает устав... -Привет, – пространно буркнул Сенцов, сбитый с толку неуставным поведением своего... траурихлигеновского адъютанта, и остро осознал, что срезает миссию свою с потрохами.

“Прогони его!” – вспыхнули на очках мысли Красного, и Сенцов, включившись, тут же рявкнул:

– Вон! -Яволь! – пискнул Шульц и поспешил сбежать, а Сенцов, вздохнув с облегчением, разыскал глазами Красного и Бисмарка, которые притаились среди колючих роз, опасаясь оказаться демаскированными. -Хоть рявкнуть смог, – прокомментировал Красный, выбираясь из роз. – Чёрт, покололся весь... -Красный, а почему он мне “Хайль Гитлер” не сказал? – спросил Сенцов, топчась и невольно нюхая розы, от запаха которых голова кружилась и даже болезненно клонило в сон. -Ну, ты, Старлей, точно был в прошлой жизни бараном! – рассердился Красный, фыркнув носом, как гигантский ёж. Имей он колючки – он бы уколол ими Сенцова... – Такое впечатление, что ты всё время смотришь в книгу, а видишь... чёрт-те что! Он же не офицер, а камердинер! Траурихлиген купил ему звание! -Я – баран, – согласился Сенцов, развернувшись чтобы уйти. Нечто подспудное, что всегда больно и страшно кусает под ложечкой, шепнуло страшным голоском, что они тут найдут и цветы, и котов, и Шульца, и лешака, и каморки, забитые мусором... только того, что нужно, не найдут никогда. Их кишка – слишком тонка для того, чтобы разгадать тайны Траурихлигена, и Константин остро ощутил, что не стоит и мизинца настоящего генерала. -Я – спать, – угрюмо буркнул Сенцов, повернул свой сонный корпус и утащился, чтобы лечь спать – на раскладушке и в ботинках. *** Майор Баум не находил себе места и совсем не спал. Он уже взял себе новый смартфон, вставил в него твин-карту, сохранив свой номер телефона, но украденный аппарат не давал ему покоя. Дай бог, если похититель не разберётся, как его использовать. Но очень может быть, что в темноте заднего двора райкома-штаба Баум встретил не партизана, не беглого коммуниста и не русского шпиона, а агента спецслужб будущего, которые пытаются отобрать у них трансхрон. Он отнял у Баума смартфон, как доказательство их технического развития, и теперь следует со дня на день ждать непрошенных гостей и потерпеть поражение в неравном бою, ведь у спецслужб будущего оружие намного лучше, чем у них... Глотая успокоительные, майор Баум в десятки раз превысил дозу и стал даже чуток невменяемым: спать не мог совсем; не говорил, а орал; не ходил, а бегал; не брал предметы, а хватал их, словно клешнями... Потолок и стены кабинета давили на взвинченную психику, и поэтому Баум решил подышать воздухом, а заодно – наведаться в комендатуру к Фогелю. Выпив стотысячную по счёту чашку кофе, майор сгрёб со своего стола всё в верхний ящик и бегом побежал вперёд по коридору к лестнице, чтобы спуститься вниз. Меряя расстояние огромными шагами, майор Баум аж запыхался – и очень удивился, увидав Фогеля, как тот мирно сидит за своим столом и со спокойствием удава что-то пишет ручкой на бумажке. Он даже не обратил внимание на то, как Баум распахнул дверь его кабинета и застрял на пороге с разинутым ртом. -Фогель! – рявкнул майор, не в силах больше выдерживать спокойствия коменданта. -Ай-яй! – подпрыгнул тот, уронив от неожиданности ручку. Если бы у него была не шариковая, а перьевая ручка – он бы испортил кляксами всё, что старательно выводил на своём листе в течении нескольких часов. -Как вы можете сидеть?? – завизжал майор, а на столе Фогеля тоненько зазвенела фарфоровая кофейная чашечка, из которой комендант спокойно пил кофе. -А... что? – изумлённо пробубнил Фогель, по старой привычке откладывая бумаги подальше от себя, а главное – подальше от Баума. -Чем вы вообще тут занимаетесь?? – Баум визжал, а комендант от его голоса едва ли не глох. -Считаю потери и пишу отчёт... – пробулькал Фогель, ёрзая в кресле и злясь на то, что взбалмошный майор отвлёк его от работы. – А что? В кабинете Фогеля почти ничего не было из нормохроноса – только компьютер с принтером и вычурная рогатая ваза в углу. А так – консервативный комендант оставил всю свою старую мебель, которая в глазах Баума выглядела невозможным хламом. Компьютер и принтер Фогеля были выключены – комендант не пользовался ими, они просто стояли и собирали пыль. Комендант по старинке писал отчёты ручкой – спасибо, господи, что шариковой, а не перьевой... -Да как вы можете так спокойно сидеть?? – негодовал Баум, сорвавшись с порога и принявшись неистово курсировать из угла в угол, сбивая сапогами ковровую дорожку. -А... что?? – недоумевал комендант, таращась на Баума круглыми от удивления глазами. -Вы нашли шпиона, или вы не нашли шпиона?? – напал на него Баум, подступая, чтобы схватить коменданта за воротник скрюченными пальцами. -Да вы с ума сошли! – испугался комендант и пулей выскочил из кресла, отбежал в дальний угол, дабы сумасшедший майор не измял ему мундир. – Какой шпион?? -Ну, как это – какой?? – Баум почти что взвыл, обливаясь потом. – Который подслушал наш заговор! Так поймали или не поймали?? -Солдаты всё прочёсывают: город, лес... ему не уйти, имейте терпение, Баум! – пробормотал комендант, стараясь не приближаться к майору – а вдруг схватит за воротник, когда он только что выгладил мундир?? -Вы просто ленивый слизняк! – выплюнул майор, сделал широкий шаг к столу Фогеля и залпом выпил остатки его кофе. – Вы постоянно рисуете цифры и думаете, что я не понимаю, что это для того, чтобы больше ничего не делать?? -Вам нужно поспать, – вздохнул комендант, видя, что под покрасневшими глазами майора расплываются страшные тёмные круги – прямо, как у вампира. -И вы ещё можете спать?? – разразился Баум, от негодования подпрыгивая на

месте: как же, его смартфон попал неизвестно в чьи руки, а Фогель тут спит, как ни в чём не бывало... -Если бы я не спал – я бы загнулся уже... – проворчал комендант. – Попробуйте сохранить здоровье, когда вокруг вас одни безумцы! Мне, например, очень помогает регулярный сон! Вам я тоже советую сон: это лучшее лекарство от стресса. Да, Баум, не пейте столько таблеток и кофе – это вредно для сердца. -Чёрт бы вас побрал... – пробурчал Баум. – Скажите, генерал знает о шпионе? -Нет, – покачал головой Фогель. – Вы же не хотите, чтобы я докладывал – и я молчу. Хотя считаю, что лучше бы доложить – он быстрее его найдёт! -Он перекрутит нас на колбасу... – эти слова майор Баум прошептал болезненным шёпотом. – Молчите, Фогель, я вас умоляю... Я попытаюсь сам... -Как хотите... – пожал плечами комендант и, видя, что Баум сдулся, решился вернуться за свой стол. – Но я, всё же, советую вам поспать – вы превращаетесь в зомби... Вы так и до конца войны не доживёте, а я, например, ещё хочу увидеть своих детей – у меня, например, их четверо. А у вас? -Ни одного... Я холостой... – пробормотал Баум, почувствовав, что его ноги стали чужими, словно два протеза. Майор покосился вправо и занял своим телом свободный стул для посетителей напротив стола коменданта. -Вот и плохо, – постановил Фогель, снова придвинув к себе бумаги. – Человеку с детьми есть ради чего жить! А вы поэтому и нервный такой, что у вас ни жены, ни детей – вы лишены смысла жизни. -Я живу ради рейха, как наш генерал! – заявил Баум, пытаясь сказать гордо, но промямлил, как слизняк, потому что его мозг одолела каменная усталость. – Он идеальный лидер! -Смоется за границу ваш “идеальный лидер”! – фыркнул Фогель, глазами выискивая ошибки в своих расчётах и каллиграфических записях. – Поймёт, что весь этот рейх – тухлый номер, плюнет на него и смоется! А вы до конца своих дней будете за него отдуваться, потому что всё равно кому-нибудь придётся отдуваться! Я об этом знаю, поэтому и не лезу на рожон и вам не советую! Баум молчал. Взглянув на него, Фогель увидел, что голова майора опустилась на край его стола, а сам Баум безмятежно спит, посапывая. Комендант не стал его будить – судя по его состоянию, майор будет долго спать, а он, Фогель, в это время закончит все свои отчёты в тишине и покое.

====== Глава 136. “Общество Слепых”. ======

Встроенный в стенку телевизор был настроен на канал “ТРК Украина”, и на его широком экране шли новости. -В центре города Докучаевска завершилось новое строительство, – бодро вещала холёная толстушка, строя глазки на всю страну. – Здание высотой в четыре этажа будет отдано Обществу слепых... За покатыми плечами толстушки, обтянутыми кокетливым розовым пиджачком, высилось современное белое здание с зеркальными окнами, с красной черепичной крышей и башенками на замковый манер. На шпиле самой высокой из башенок вертелся яркий металлический флюгер в форме парусной лодки. Кованые фигурки и клумбы украшали его просторный двор, а на открытых воротах висела пока что неразрезанная лента из красного атласа. -Новое здание Общества Слепых будет сдано к шестому июня, – распиналась эта тупая накрашенная курица, которую назначили диктором новостей, и которая даже не могла представить своим скудным мозгом, насколько грандиозная машина скрывается там, глубоко под землёй. Да и никакого Общества Слепых тут не будет – здание нужно лишь для того, чтобы скрыть бункер. Теплицкий был доволен этим “Обществом Слепых”, которое построил для него прораб Ивановский. Вокруг здания не видно и следов того, что под ним находится бункер, а прораб Ивановский никогда никому не раскроет тайны: с лёгкой руки Геккона он на веки вечные почил на одиноком тёмном дне реки Кальмиус. -Ну, как? – поинтересовался Теплицкий у Траурихлигена, который сидел напротив телевизора в кресле, не смотрел на экран, игнорируя пламенные речи толстушки, а рассматривал картинки в журнале “Автомир”. -Отстой! – буркнул Траурихлиген, отодвинул от глаз журнал, вперился в Теплицкого и осведомился, подняв правую бровь: -И чего ты припёрся? -Сегодня ты переезжаешь, турист! – весело сообщил ему Теплицкий, едва удержав себя от того, чтобы несолидно крутнуться на одной ножке. – И начинаешь работу над “брахмаширасом”! Радуешься? -Кисну! – ответил Траурихлиген кислым голосом и снова отгородился ото всех “Автомиром”. -Чёртов турист... – раздражённо пробормотал Теплицкий, схватив рукою свой подбородок. – Только хамить умеет, ей-богу! Геккон, Третий! – тут же обратился он к своим верным стражам. – Давайте, отковыривайте его от кресла, время не резиновое! Геккон и Третий установились по обе стороны от туриста, как конвой, Теплицкий растянул улыбочку и отдал приказ: -Пошли! Геккон и Третий ухватили Траурихлигена под мышки и с готовностью сделали первый шаг, а турист нехотя отлепился от кресла с огромной неохотой поплёлся за ними. -И почему ты такой смурной? – с раздражением осведомился Теплицкий у туриста, когда Геккон и Третий сводили того вниз по лестнице. – Ты же первый турист, пойманный человеком! Наше достояние! Я тебя поймал, и ты должен гордится этим! -Мне больше делать нечего, как гордиться тобой! – пробурчал в ответ Траурихлиген и едва удержал себя от того, чтобы плюнуть на выдраенный до блеска паркет. Погода стояла прекрасная: на небе – ни тучки, прохладно, ветра нет. Дороги за ночь подсохли, на траве и деревьях исчезала роса. Теплицкий выскочил во двор со щенячьим восторгом: сегодня очередной исторический день, оп его пока потерял, Буквоед убит, да ещё и погода такая хорошая. Турист же выперся мрачным, словно подстреленный волк, смотрел себе под ноги и изредка бурчал ругательства на немецком языке. Внедорожник “Хаммер” поджидал хозяина и сверкал на солнышке начищенными боками, а турист – подпусти его к нему поближе – кажется, плюнул бы на капот. -Пихайте его в машину! – скомандовал Теплицкий, раздражаясь тем, что Траурихлиген не радуется вместе с ним. – Чёрт, он нудит и портит мне весь праздник! Геккон поднял руку, собираясь привычным движением схватить туриста за макушку и впихнуть в салон внедорожника. Но Эрих Траурихлиген не пожелал это терпеть – он схватил руку Геккона, жёстко вывернул её, заставив того взвизгнуть, и ударом колена в живот отправил Геннадия в ближайшую клумбу. Геккон шлёпнулся на спину, около статуи грустного мраморного купидона, а Траурихлиген плюнул и сел в машину без помощи. -Чёрт! – ревел Геккон, кашляя и катаясь по земле. -Вымажешь пиджак! – хохотнул над ним Третий. -Ужас! – прокомментировал Теплицкий и на всякий случай вынул из кармана пульт управления чипом туриста – а вдруг тот вздумает сбежать?? -Блин, достали! – бурчал Геккон, поднимаясь с травы и цветов на нетвёрдые ноги. – Туристы ваши, чёрт! -Давай, поднимайся, слабак! – вскипел Теплицкий. – Всю клумбу изгадил! Вернёшься и будешь мне цветы пересаживать, а то тут скоро помойка будет! Третий при всём этом молча сел за руль – его работа не болтать, а безмолвно выполнять приказы. Теплицкий впорхнул на заднее сиденье и пристроился около угрюмого туриста. -Ну, как, удобно? – осведомился он, больно пихнув Траурихлигена в бок своим локтем. -Рыдван! – выплюнул Эрих Траурихлиген, глядя не на Теплицкого, а в окошко, за которым грузно ползал по клумбе Геккон. -Эй, да это “Хаммер” последней модели! – обиделся Теплицкий, отбросив от себя подальше ремень безопасности – чтобы не помять костюм. -Да у меня “Бугатти Атлантик” есть и “Майбах-62С”! – буркнул Траурихлиген, так и не повернувшись к Теплицкому. – Но я же не кукарекаю об этом, как ты! -Да с тобой вообще разговаривать нельзя! – обиделся Теплицкий. – У меня сегодня праздник, а ты сбиваешь мне весь настрой! -Сейчас я тебя ещё и придушу! – зловеще прошипел Траурихлиген и потянул к Теплицкому свои страшные длинные руки. – Учти, что твоих амбалов я боюсь не больше, чем обычного геккона! Теплицкий ввергнул руки в карманы, чтобы разыскать пульт управления чипом туриста, однако понял, что маленький пульт завалился в ничтожную дырку, что прорвалась в подкладке. Испугавшись, что остался наедине с туристом без надёжной защиты, Теплицкий поспешил ретироваться. -Эй, да я боюсь его! – пискнул он и быстренько выскочил из салона под тёплое солнышко. – Я лучше впереди поеду – так безопаснее! Забившись в кабину около Третьего, Теплицкий беспокойно заёрзал и отбросил в сторонку ремень безопасности – чтобы не болтался перед носом. -Пристегнитесь, шеф! – буднично посоветовал Третий, заводя мотор. -Ай, ну его! – фыркнул Теплицкий, с раздражением царапая обивку кресла. – Весь праздник испортил, чёрт! -Сейчас я тебя самого испорчу! – зловеще хохотнул на заднем сиденье турист, не поворачиваясь к Теплицкому, а мрачно глазея на Геккона, как тот выползает из клумбы и влазит в машину около него. -Смотри, не испорти мне пиджак! – предупредил Траурихлиген начальника службы безопасности, который грузно устроился в кресле, а комбинезон его был покрыт клочками травы и землёй. -Чёрт! – буркнул Геккон и отвернулся к окну. -Третий, заводи! – нетерпеливо проворчал Теплицкий, ёрзая так, словно бы его поджаривали. – Рассусолили тут сусоль, а у меня время не резиновое! -Есть, шеф! – флегматично ответил Третий, повернул ключ зажигания и нажал на газ. *** Эрих Траурихлиген мрачно сидел, молчал и пялился неизвестно, куда суровыми глазами. А Теплицкий – тот беспрестанно дёргал плечами и руками в такт попсовой песенке, которая навязчиво лилась из динамиков автомагнитолы, и едва ли не подпевал – такой восторг переполнял его всю дорогу от Донецка к Докучаевску. -А, ты – дважды турист! – пропел Теплицкий, повернув голову назад. – Ты иностранец и инопланетянин одновременно! Посчитав свою шутку супер остроумной, Теплицкий разразился смехом, заставив засмеяться Геккона и Третьего, а Эрих Траурихлиген так и остался угрюмее грозовой тучи. Ну, да, как тут веселиться, когда внутри у тебя чип, и ты стал рабом Теплицкого?? Лучше всего схватить пистолет и вышибить себе мозги... но даже и это не даёт сделать проклятый чип. -Знаешь, какой интерес для науки ты представляешь?? – веселился Теплицкий, шумно подпрыгивая на сиденье. – Да каждый учёный душу продаст, чтобы вскрыть первого живого туриста! -Я бы с удовольствием вскрыл тебя! – огрызнулся Траурихлиген и заглох, не проронив ни слова до тех пор, пока серая однообразная полоса шоссе не подошла к концу, сменившись разветвлением дорог города Докучаевска. Траурихлиген продолжал молчать, зля Теплицкого, а Третий, повинуясь указаниям навигатора, уверенно вёл “Хаммер” туда, где над загадочным бункером “брахмашираса” прораб Ивановский возвёл “Общество слепых”. Очень скоро этот бункер перестанет быть таким загадочным – с чипом внутри туристу некуда деться, и он откроет перед Теплицким тайну своей чудесной машины. Перспектива проехать на “брахмаширасе” в ближайшее время вытесняла из головы Теплицкого всё, даже злость, заставляя его подскакивать в кресле и хлопать в ладоши, как ненормальный. -Кстати, Геккон, не забывай про цветы! – объявил Теплицкий, не в силах запрятать лучезарную улыбку и выкатить оскал лютого шефа. – О, кстати, мы уже приехали! – весело отметил он, увидев, что Третий уже въехал на широкую стоянку перед фиктивным “Обществом слепых” и аккуратно пристраивает внедорожник на одном из многочисленных свободных мест. -Я пересажу... – пробухтел Геккон, спеша покинуть салон и не сидеть около туриста, который опозорил его. Он выпрыгнул под ласковое солнышко, как только Третий застопорил машину и топтался, подавляя дикое желание закурить. Теплицкий тоже выскочил, любуясь творением усопшего прораба и дыша свежим воздухом, потому что в джипе его порядочно укачало. А Траурихлиген – тот вообще не спешил вылезать – сидел, пялясь в окно и всё молчал. -Вот тут теперь ты будешь жить! – пропел Теплицкий и широким жестом показал на “шедевр” безвременно почившего прораба Ивановского, призванный скрыть под собою бункер. -Общество Слепых? – скептически хмыкнул Траурихлиген, кинув косой взгляд на фонтан, розы и кованых эльфов. – Ну, да, тут есть всякая всячина... Но я пока что не слепой! -Ты не узнаёшь это место? – удивился Теплицкий. -Помойка! – глухо отозвался Траурихлиген, вперившись в пол. -Та, ну, как это? – возмутился Теплицкий. – Это же твой Краузеберг! Вон там, где магазин, был твой райком! А вот тут, где Общество Слепых – твой бункер! -Ну и отстой! – плюнул Траурихлиген, нехотя вываливаясь из салона. – Краузеберг должен был стать столицей мира, а ты превратил его в базар! Здесь только цирковых медведей не хватает... чёрт! -А по-моему, миленько! – возразил Теплицкий, шагая по круглым булыжникам, мимо карликовых ив, остриженных и превращённых в шары, мимо искусственного пруда, в который поселили живых рыб и черепах. – Красота! Я бы сам с удовольствием тут жил! И чего ты артачишься? -Лучше жить в цирке! – в который раз огрызнулся Траурихлиген, нехотя тащась за Теплицким под конвоем Геккона и Третьего. – А ещё лучше – в гробу! Ты прекрасно знаешь, что я не горю желанием служить тебе! -Придётся! – радостно воскликнул Теплицкий. – Ты же знаешь, что я пробросил тебя к нам только затем, чтобы ты включил мне “брахмаширас”! Потом я на время тебя потерял, но сейчас нашёл, и ты обязан включить мне “брахмаширас”! -Теплицкий, ты хоть знаешь, зачем нужен “брахмаширас”? – осведомился Траурихлиген, размышляя лишь о том, как ему избавиться от чипа, заполучить трансхрон и вернуться домой. -Ты мне скажешь! – уверенно заявил Теплицкий, поднялся на нарядное крыльцо, обрамлённое перилами художественной ковки и вытащил ключ, чтобы отпереть пластиковую дверь с зеркальными стёклами и вступить под сень нового убежища “брахмашираса”. – И для чего же, турист? – ему так не терпелось узнать, что он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. -Груши околачивать! – буркнул Траурихлиген, уныло пялясь в пол, облицованный гранитной плиткой. -Чёрт, наглость вперёд тебя родилась! – в который раз обиделся Теплицкий, случайно попал ключом в замочную скважину и отпер “волшебную” дверь. – О, супер! – обрадовался он тому, что дверь открылась. – Ну, что, Турист, прошу тебя в твой новый дом! -И что ты меня всё “Туристом” обзываешь?? У меня есть имя! – огрызнулся Траурихлиген, потянувшись вслед за Теплицким в просторный холл, посреди которого сделали декоративный бассейн с живыми лилиями. И зачем слепым вся эта красота? Они всё равно ничего не видят... -Пока твоё имя скажешь – язык переломается! – фыркнул Теплицкий, следуя куда-то мимо бассейна. – А “Турист” – это лаконично и просто, к тому же – отражает твою сущность! -В таком случае я буду называть тебя “Ослом”! – отпарировал Траурихлиген. – Тоже лаконично и просто, и сущность твою отражает в полной мере! *** Фантастическая машина-паук оставалась на месте – такая же тихая и тёмная, как тогда, когда Теплицкий впервые увидал её среди невероятной роскоши подземного жилища Эриха Траурихлигена. Она гордо возвышалась, грозя такой козявке, как Теплицкий, своими когтями, и молчаливо говоря: ты меня не достоин, ты меня никогда включить не сможешь! Профессор Миркин посторонился, пропуская мимо своей скоромной персоны угрюмо марширующего Траурихлигена, который не стал веселее даже тогда, когда увидал свой “брахмаширас” в целости и сохранности. Настроение его было мерзким по двум веским причинам: во-первых, он потерял свой медальон, а во-вторых, он стал у Теплицкого чипированным рабом... как проклятая какая-то собачка... Он же граф, и генерал, а должен слушаться этого дундука, у которого в худой головёнке мозгов не больше, чем у тупого барана, а он ещё командует им и обзывает “туристом”... -Ну, скажи, скажи, как его завести? – не отставал Теплицкий, вертясь под ногами Траурихлигена, словно голодная, надоедливая кошка. -С первого взгляда не скажешь, что в нём сломалось... – пробормотал в ответ Траурихлиген, бросив на фантастическую машину оценивающий взгляд. – Но я могу сказать только одно: все механизмы очень устарели, и в первую очередь необходимо на каждую ногу установить контроллер, и оснастить машину бортовым компьютером и системой электронной навигации. Теплицкий, если ты хочешь, чтобы он сдвинулся с места – придётся потратиться! -Ужас, как дорого! – фыркнул Теплицкий, который порядочно поиздержался, финансируя утопические трансхроны с воскресителями... Да и бункера стоят тоже недёшево... ещё гад какой-то купил в фирменном магазине Теплицкого рыбную консерву, в банке с которой содержалась мышь, увидал на этикетке фирму-производителя и в суд на него подал. -Миркин! – крикнул он профессору, который топтался около пыльного стола и не знал, куда себя деть. – Скажи, всё это нужно, или он водит нас за нос?? -Я... не знаю... – правдиво ответил профессор Миркин, который так и не смог разобраться в устройстве “брахмашираса”, как бы ни пытался. – Возможно, он прав... -Дундук! – плюнул Теплицкий. – У меня бюджет не резиновый, чтобы выполнять все его капризы! -Ну, Теплицкий, я вижу, ты – держиморда... – небрежно бросил Траурихлиген, глядя не на Теплицкого, а на свой поломанный “брахмаширас”. – Зажилил, да, денежки? Ну, тогда не поедешь – заказывай самосвал и сдавай в металлолом... Теплицкий шаркал ногами по полу и молчал: желание выехать в свет на “брахмаширасе” горело в нём сильнее желания жить... Да, он потратит на “брахмаширас” столько денег,сколько понадобится для того, чтобы вновь оживить машину!.. А того “мышиного” клиента можно и пристрелить, чтобы не отравлял существование! -Ладно, турист, ты победил! – выплюнул Теплицкий, потирая алчные ручки так, чтобы этого никто не заметил. – Ты составляешь список всего, что тебе нужно, а я беру все расходы на себя! -Прекрасно! – хохотнул Траурихлиген. – Теплицкий, готовься: список будет длинным! Место действия: особняк Теплицкого, Дата: через месяц, Время: не важно. Теплицкий отдыхал в своём коттедже – сидел в шезлонге, около бассейна у себя во дворе, пил коктейль через соломинку и слушал тяжёлую музыку, которая раскатами неслась из динамиков бумбокса. С неба на него светило солнышко, заставляя кожу загорать, пригревало, Теплицкий разомлел было, задремал, но внезапно встрепенулся, вспомнив, что сегодня – исторический день... И как он мог забыть, что сегодня турист должен был включить “брахмаширас”. -Вот, чёрт! – Теплицкий ругнулся, потому что встрепенувшись, пролил коктейль на шорты. Выскочив из шезлонга с таким проворством, будто бы последний горел, Теплицкий скачками помчался в дом, чтобы связаться с профессором Миркиным и выяснить, как продвигается ремонт таинственного паука. Геккон и Третий вытянулись в струночку, как солдаты, увидав, как шеф мчится по коридору, поскальзываясь в своих тапках. -Осторожнее, шеф, – негромко заметил Геккон, когда Теплицкий, мчась, зацепил боком витиеватый декоративный столик, отчего несчастный предмет мебели опасно накренился и сбросил со своей столешницы авангардную рогатую вазу. Ваза треснулась о твёрдый паркет, превратившись в невысокую груду осколков, а Теплицкий только фыркнул: -Хлам! – и ухватил Геккона за рукав пиджака. -Идём, Геккон! – приказал он, таща. – Сейчас, будем на выходить на видеосвязь! В доме Теплицкого видеосвязь недавно появилась – Миркин установил видеофон, работающий через Интернет, в одной из больших комнат, и Теплицкий, буквально, прилип к обширному монитору, вызывая профессора на “исторический” разговор. Геккон и Третий механически встали по обеим сторонам от двери, которую заведомо никто посторонний никогда не откроет, а Теплицкий, как только увидел на большом экране профессора Миркина – тут же принялся громогласно изрыгать: -Миркин! Турист включил мой “брахмаширас”, или нет?? Почему ты мне не звонишь и не сообщаешь?? -Во-первых, добрый день... – проскрежетал Миркин, унылый какой-то... странно, неужели турист не включил “брахмаширас”?? -Так что, турист не включил “брахмаширас”?? – рявкнул Теплицкий, подпрыгнув, а Геккон на всякий случай отодвинул низкую глянцевитую тумбочку, на которой пылилась ваза китайского фарфора. Ваза стоила больше, чем две зарплаты Геккона и Третьего вместе взятые, а Теплицкий, скинув её, или не заметит, или снова фыркнет: “Хлам!”... -Извини, Теплицкий, тут заминочка вышла... – пробухтел Миркин, чьё лицо исходило нервирующими клеточками из-за медленной работы сети Интернет. -Ты что?? Какая такая заминочка?? – перепугался Теплицкий, размахивая шальными руками так, что задевал вокруг себя решительно всё, что только можно было задеть. – Вы что, сломали “брахмаширас”?? Позови-ка мне туриста! -Боюсь, что это невозможно... – отказался унылый Миркин, покачав невыспавшейся своей головой. – Во-первых, “брахмаширас” он не включил, и я подозреваю, что он это специально делает. А во-вторых, ты обалдеешь, когда увидишь счета... -Не, ну тут не наглость! – психически возмутился Теплицкий, и принялся расхаживать взад-вперёд по комнате, шаркая своими тапками по персидскому ковру, а на экране видеофона перед ним вздыхал несчастный профессор Миркин, стоя где-то, где и не должен стоять, около окна. – Он не включает мне “брахмаширас”, а только доит меня! Геккон! -Что? – отозвался Геккон. – Шеф, я в этой во всей механике не смыслю ни зги! -Чёрт... – буркнул Теплицкий. – Миркин! – призвал он профессора, опрокинув в рот стакан бонаквы. -Теплицкий, прекрати визжать... – устало пробормотал Миркин, который тоже очень хотел пить и буквально пожирал глазами бонакву Теплицкого. – Он выгнал меня из бункера и задраил дверь. Я не могу к нему попасть! -Протараним дверь! – постановил Теплицкий, опрокинув ещё стакан, но не в рот, а на рубашку. – Чёрт! – ругнулся он, вытирая воду кулаками. – Геккон может взорвать её – у него достаточно динамита, да, Геккон? -Угу... – гуднул Геккон, который ничего не хотел взрывать, а хотел спать. -Геккон, взрывай дверь прямо сейчас!! – требовал Теплицкий, подпрыгивая на месте, расплёскивая воду в радиусе трёх метров вокруг себя. – Мне надо сказать “туристу” пару слов без протокола! Он меня уже достал! -Та, ладно, ладно... – согласился Геккон, потому что Теплицкий начал выпихивать его за дверь обеими руками. – Взорву... Только смотрите, шеф, чтобы не взорвался ваш этот... как его... ну, штуковина... -А ты аккуратнее! – настаивал Теплицкий, не переставая пихать. – Если сломаешь “брахмаширас” – вскачешь на рыбку!! – пообещал он, схватил в правую руку стакан бонаквы, оступился, споткнувшись о ковёр, и вся вода выплеснулась из стакана на спину Геккона. -Как прикажете, – поспешил согласиться Геккон, чтобы Теплицкий отстал от него и не верещал в ухо. -Всё, мы собираемся! – решил Теплицкий, вырубил видеофон ударом кулака и бегом побежал вниз, к гаражам, где стояли его автомобили.

====== Глава 137. “Брахмаширас” должен завестись! ======

Теплицкий психовал так, что не шёл по новому коридору, а скакал, как сайгак, выбивая каблуками громкий топот и шальные искры. Геккон и Третий едва поспевали за ним, а Теплицкий, добежав до конца коридора, понял, что его душит жестокая одышка. В конце коридора, где разместили аквариум с вуалехвостами и кресла для отдыха, Теплицкий заметил живую душу. В одном из кресел сидел без дела профессор Миркин и с безучастным видом перелистывал журнал. -Миркин, ты, вообще, что здесь делаешь? – осведомился Теплицкий, давясь кислородом, увидав профессора в коридоре, где он не должен был находиться. -Я тут живу... – булькнул Миркин, перелистывая журнал. – Я уже сказал тебе, что Траурихлиген вышвырнул меня из бункера и закрылся. Что мне ещё остаётся? -Так, идём! – приказал ему Теплицкий, потея от злости. – Сейчас этот турист у меня так получит! Так получит! И вообще, Миркин, где твой пульт управления его чипом?? -Через его новую дверь он не действует... – пробормотал профессор, без энтузиазма откладывая журнал и вставая на ноги. – Я пытался активировать чип, но бесполезно... Вот... Миркин вытащил из кармана пиджака тот самый пульт, пару раз нажал на красную кнопку, однако приборчик лишь жалобно запищал и выкатил на маленький экран сообщение: “Связь не установлена!”. -И что за дверь?? – изрыгнул Теплицкий, неуклонно двигаясь по коридору к лестнице, которая ведёт в подвал, из которого попадают в бункер “брахмашираса”. -Турист недавно заказал новую дверь... – пискнул Миркин. – Сказал, что старая не обеспечивает должный уровень безопасности... С вашего позволения, я считаю, что эта новая дверь излишне прочная и дорогая... старой двери было вполне достаточно... -Ужас! – прокомментировал Теплицкий, взглянув на сию дверь. – Я просто в шоке... -Такими закрывают ракетные шахты... – начал, было, Миркин. -Взорвать! – лаконично приказал Теплицкий, не желая больше никого слушать, а желая лишь попасть в бункер. Теплицкий нервничал так, что уже рвал на себе волосы – рванув раз-другой, выдернул целый клок и швырнул его на пол. -Быстрее копайтесь, клухи несчастные! – невменяемым голосом орал он на Геккона и Третьего, пока те цепляли к толстенной сверкающей дверище динамит. -Да, сейчас, шеф! – пропыхтел Геккон, соединяя провода. – Вы отойдите, а то зашибёт! -Я вас сам сейчас позашибаю! – кипел Теплицкий, дёргая туда-сюда свой смятый галстук и пропотевшую рубашку. – Мне нужно дать чертей проклятому туристу!! -Кха-кха, Теплицкий! – откуда-то сверху раздался некий громовой голос, и Теплицкий, вздрогнув от неожиданности, на пару минут застыл. -Привет! – прогрохотал тот самый голос, который, как оказалось, доносился из динамика, привешенного над дверью для переговоров. Турист в нём что-то явно переделал: раньше этот динамик так не гремел, а всего-лишь негромко похрипывал и выплёвывал свист. -Турист, впусти меня! Я взрываю дверь! – выплюнул Теплицкий, топчась под динамиком. – Динамит готов, турист, лучше не брыкайся! -Да ладно тебе! – прогрохотало из динамика примирительным тоном. – Я по тебе даже соскучился! Теплицкий решил, что Траурихлиген испугался динамита и довольно потёр ручки, услышав, как за дверью раздаются щелчки: турист отпирал замки. -Турист, я что-то тебя не понял! – заявил Теплицкий, как только тяжёлая дверь с жужжанием отъехала, и из-за неё показался Эрих Траурихлиген. -Хы-хы, ну и видок у тебя! – презрительно хохотнул турист, оглядев Теплицкого с головы до ног. -Не заговаривай мне зубы! – отрезал Теплицкий, врываясь в бункер. – Я к тебе не в гости пришёл, а узнать: ты включаешь “брахмаширас”, или нет?? Несмотря на то, что он находится в плену, и под кожей у него торчит чип, Эрих Траурихлиген выглядел безупречно: чистые руки, белоснежная шёлковая рубашка, выглаженные брюки, идеальный пробор, новый белый халат... Кажется, вместо “брахмашираса” он занимается только собой... или всё дело в национальности? Не зря же говорится: “немецкий порядок”! -Халат надвинь, а то изгадишь мне здесь всё! – предписал Теплицкому турист, кивнув в сторону вешалки, на которой ровнейшими рядами висели одинаковые белые халаты. – Чёрт возьми, ты пахнешь, как ишак! – сморщился он, когда Теплицкий пронёсся мимо него к вешалке, чтобы схватить халат. -Тебе бы такие нервы! – проворчал Теплицкий, застегнув халат вкривь и вкось, через две пуговицы. -Стоп! – задержал Траурихлиген Геккона и Третьего, которые собрались проникнуть к “брахмаширасу” без халатов, в одних комбинезонах. Геккон и Третий молча закутались в халаты – не хотели портить себе нервы, Теплицкий и так уже испортил. Профессор Миркин натащил халат без подсказки: будучи учёным, он прекрасно знал, насколько важной является в лабораториях чистота. -И вообще, где мой “брахмаширас”?? – кипятился Теплицкий, крутясь по небольшому пространству, содержащему лишь вешалку, тумбочку, два стула, картину Репина “Приплыли” и коврик. – Куда ты его дел?? И вообще, где бункер?? -Я открою переборку только тогда, когда вы все приведёте себя в порядок! – отрезал турист, не двигаясь с места до тех пор, пока Геккон и Третий не застегнут все пуговки на своих халатах. -Чёрт с твоим порядком и с твоим халатом! – буркнул Теплицкий, придвинувшись

к той стенке, на которой висела картина. Это и была переборка, и под картиною чётко и ясно виднелся сканер для пластиковых пропусков. -Ну, и чего ты ломишься, как ненормальный? – осведомился Траурихлиген, подняв правую бровь. – Что, не видишь: я занят, я работаю! -Я тебя контролирую! – заявил Теплицкий, постукивая по переборке костяшками пальцев. – Давай, откупоривай свои засовы! Я хочу видеть свой “брахмаширас”! И вообще, сделай мне пропуск – это же всё моё! -Нет, пропуск не получишь! – отказался турист, придирчиво оглядывая своих незваных гостей с головы до ног. – Ты не инженер, ты мне всё испортишь. Ладно, проползайте! – наконец-то позволил он, увидав, что Геккон с Третьим справились с халатами и стоят у стеночки, вытянувшись в струнку. Эрих Траурихлиген провёл по сканеру карточкой, которую он сделал себе сам, и переборка стала небыстро уходить в соседнюю стену. -Поразительно! – выдохнул Теплицкий, едва ступая по полу, который под ним блестел. – Кто тебе убирает-то? -До тех пор, пока он меня не выставил – убирал я... – вклинился Миркин. – Я убирал, готовил, выносил мусор... А больше ничего и не делал... -Миркин и убирал плохо! – сообщил Траурихлиген. – Я решил, что его не стоит подпускать к “брахмаширасу”! Взмыленный, нервный Теплицкий сделал шаткий-валкий шаг вперёд, желая задвинуть наглому туристу подзатыльник, но споткнулся о железную конструкцию, которая оказалась под ногами, и едва не шлёпнулся носом вниз. Геккон едва подоспел, чтобы ухватить шефа поперёк туловища, а Теплицкий, вырываясь из его рук и лягаясь, словно дикий лосёнок, завизжал невменяемым голосом: -Я ОБЯЗАЛ тебя сотрудничать с Миркиным! Почему ты выставил его прочь и задраил дверь? -Он мне мешает! – не теряя железобетонного спокойствия, изрёк Траурихлиген и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. -А я тебе не мешаю?? – взвизгнул Теплицкий, отобрал у Третьего бутылку “бонаквы”, глотая воду “лошадиными” глотками. -Мешаешь! – криво ухмыльнулся Траурихлиген. – Топаешь тут, психуешь, пачкаешь... Мне лучше всего работать одному, в тишине! -Ладно... – плюнул Теплицкий. – Турист, ты хоть, знаешь, почему он не заводится?? В чём там дело, в конце-то концов?? -Теплицкий, я не знаю, в чём дело, – сказал Траурихлиген, выставив удивлённые глазки. – Ты видишь: он сломался! Вот это – кнопка “Пуск”, – он показал пальцем на большую кнопку и нажал её пару раз. Машина не шевельнулась – а только “сказала”: “Клац!”. – Я ничего не могу сделать, – вздохнул Траурихлиген, изобразив глубокую скорбь. – Простите, микроклимат, который я создал здесь, когда построил этот бункер, нарушился лет тридцать назад. Машина слишком долго сырела и мёрзла. -Чёрт тебя дери! – подскочил Теплицкий, споткнулся во второй раз и едва не навернулся головой о согнутую ногу “брахмашираса”. – Ты меня уже достал, турист! Сколько всячины я тебе купил! Вон, гляньте: он прикрутил к этой балде Дж-Пи-Эс-навигатор, и компьютер! И магнитолу за две штуки! А она у него до сих пор не заводится! Дверь эта чёртова стоит, как десять хороших квартир!! Геккон, ты видишь, что тут – Дж-Пи-Эс-навигатор?? – заверещал Теплицкий, схватив Геккона за голову, заставляя его заглядывать за распахнутую дверцу кабины “брахмашираса”. -Ну, вижу, вижу... – просипел Геккон, высвобождаясь из “лап” Теплицкого. – Только не душите меня! -Тьфу ты! – Теплицкий бросил Геккона и запрыгнул в кабину. – Блин! – вскрикнул он, наткнувшись коленкой на подлокотник нового мягкого кресла. – И кресло запхал! Всё запхал, только не завёл! Чёрт возьми, ты хоть тот турист?? – Теплицкий вынырнул из кабины и уставился на Траурихлигена свирепыми глазами. -Я не знаю, какой турист вам нужен! – буркнул Траурихлиген, уставившись на Теплицкого. – Я думал, что эти приборы помогут починить его, но не вышло! Надо полностью разбирать его! Я не знаю пока, что там испортилось! -Чёрт! – ругнулся Теплицкий, усаживаясь в кресле. – Мне уже не терпится проехаться на нём по Донецку! – он схватился руками за первые попавшиеся два рычага и начал дёргать их в разные стороны, представляя, как управляет гигантскими ногами, а ничтожные внедорожники рассыпаются по обочинам. – Давай, турист, напряги мозги, если они у тебя есть! А потом я выпущу тебя назад, в твоё время! – Теплицкий выкатил на лицо ангельскую доброту, а про себя думал: “Ага, раскатал губу! Кукиш тебе будет и дырка в голове!”. Теплицкий подёргал рычаги минут пять, и ему надоело: всё равно, ничего не происходит, рычаги всего лишь, клацают, а больше ничего не делают. -Мне кажется, что ты – не тот турист! – заключил Теплицкий, отстав от рычагов. – Скажи мне правду: ты его включал когда-нибудь? -Включал! – согласился Траурихлиген, схватил со столика “бонакву” Теплицкого и выпил сразу полбутылки. -Эй...й... – сморщился Теплицкий, желая напомнить, что вода принадлежит ему. -На! – фыркнул Траурихлиген и всунул полупустую бутылку в руки Теплицкого. -Чёрт с тобой! – ругнулся Теплицкий, но тут же вернулся к “брахмаширасу”. -Скажи мне пожалуйста правду, – попросил Теплицкий, аккуратно отставив “Бонакву” обратно на столик. – Как другу, который тебя воскресил и подарил тебе трансхрон! Кто изобрёл эту штуку? Теплицкий был уверен в том, что Траурихлиген это знает – каким образом тогда такая замечательная эксклюзивная вещь попала к нему, если он не знал её автора лично? -Я не знаю! – Траурихлиген глубоко разочаровал Теплицкого, к тому же – допил его воду и бросил пустую бутылку в корзину для мусора. -Как??? – подскочил Теплицкий, позабыв и про воду, и про всё на свете. – Ты не знаешь? -Нет! – пригвоздил Траурихлиген. – Я случайно его нашёл! -Миркин! – взвизгнул Теплицкий, напав на профессора, который пространно топтался около антикварного стола и ждал, когда же это закончится и Теплицкий уберётся туда, от куда приехал. -Что? – осведомился Миркин. -Вот, ты сидел в архивах! – напомнил ему Теплицкий. – И что: он нашёл его, или не нашёл?? Или он брешет мне в глаза?? -В архивах этого нет... – выдавил правду Миркин, который в чёртовых архивах нашёл только клопов и нервный срыв. -Чёрт... – рыкнул Теплицкий, нервно скрежеща зубами. – Ладно, турист, я дам тебе второй шанс! Но учти: когда приеду к тебе снова – “брахмаширас” должен завестись! Ясно?? -Ну, естественно! – выплюнул Траурихлиген, явно издеваясь над Теплицким. – Как можно не завести? -Турист, через месяц я приеду! – пообещал Теплицкий, развернувшись, чтобы уйти. – Геккон, Третий, Миркин, за мной, мы пока уходим! Но через месяц – чтобы всё работало!

====== Глава 138. Шпион по кличке Змей. ======

На толстом пне сидел человек, лицо которого было основательно скрыто страховитой, непонятного цвета бородищей, которую никак не поправляли, кажется, годами... Одежду этого человека составляла красноармейская форма – вытертая вся, заношенная и грязная, лишённая всяких нашивок. Она сидела на его широченных плечах комичными складками, потому что изначально принадлежала другому человеку, давным-давно погибшему на полях сражений... Ухая и почёсывая макушку, оснащённую лешачьими космами и прикрытую пегой ушанкой, человек держал в широкой ладони небольшой предмет, чёрного цвета, и пытался понять, что это такое и для чего нужно было тому немцу, на которого он пару недель назад напал из темноты и ограбил. Прозвище сего человека звучало, как Змей, и раньше он шпионил то на русских, то на немцев... до тех пор пока не попал в плен к Эриху Траурихлигену. Змей потерял счёт времени, пока сидел в застенках, в карцере метр на метр на полтора, в полной темноте и адской звенящей тишине, которая любого сведёт с ума. Только не Змея – обладателя стальных нервов и настолько холодной головы, какая бывает не у каждого командира военного крейсера. Змей выдержал все пытки, которые применяли к нему фашисты, которые оставили на его теле глубокие шрамы, однако не сказал им ни слова. Последний эсэсовец, который пытался допросить его с паяльником, выскочил из допросной, невменяемо воя, потому что потратил пять часов своего времени, взвинтил себе нервы до умопомрачения, но не добился от Змея ничего, кроме шишей и издевательской ухмылки. Шпиона снова бросили в карцер, а потом – из Германии с повязкой на глазах привезли сюда, в один из захваченных советских городков, поселили опять-таки, а карцер, а потом... В один из дней – Змей не знал ни даты, ни дня недели, попробуй, определи это во тьме карцера – в его тёмный карцер ворвался луч света. Два солдата вдвинулись к нему из этого света, схватили под мышки, водворили на затёкшие ноги и тут же замотали по рукам толстой верёвкой. Змей не дёргался и сурово молчал – дёргаются и вопят только желторотые глупые воробьи. Если эти фашисты начнут его пытать – он будет только издеваться над ними. Змей был обучен силой воли выключать болевые центры, стоически переносил утюг, паяльник и всё остальное, заставляя своих палачей психовать... Но на этот раз никто пытать Змея не собирался – солдаты вывели его на середину просторного помещения, в некий зеленоватый свет. Глаза его, привыкшие к мраку, не сразу различили некий громоздкий прибор, который торчал перед его носом и имел наверху нечто, похожее на крупную металлическую тарелку, проткнутую штырём, к которому бечевкой прикрутили обыкновенный карманный фонарик. -Ого, ну и Кинг-Конг! – некто сбоку от Змея выдохнул эти слова на английском языке, Змей обернулся и увидал низкорослого, щупловатого субъекта в белом халате, который дёргал на своём носу пенсне и корчил глупые рожи. -Куда его, герр профессор? – басом осведомился один из широкотелых солдат, которые крепко удерживали Змея на месте. -Ставьте туда, где мы начертили крестик! – пискнул этот “герр профессор” – теперь уже по-немецки, а солдаты пихнули Змея вправо. Змей сдвинулся, не удержав равновесия, а “герр профессор” скорчил очередную рожу и кивнул кому-то, кто, очевидно, находился в отдалении, слева от него. Змей по инерции повернул голову и увидал ещё одного тощего “червяка” в белом халате и в старых очках на длинном носу. “Червяк” стоял за широким столом и передвигал пёстрые рычаги, которые казались бутафорскими. -Подопытный помещён под излучатель! – выкрикнул “червяк” в пенсне громким писклявым голосом – неизвестно для чего вообще, потому что под высоким потолком топтались только дубоватые солдаты, да второй “червяк”, в очках. -Запускаю! Господа солдаты, прошу выйти за красную черту! – пропищал “червяк” в очках и нажал на толстый красный рычаг. Солдаты боязливо отодвинулись... наверное, этот странный прибор, около “тарелки” на котором булькало в прозрачном резервуаре нечто густое зелёного цвета, был вреден для здоровья... Змей уже решил, было, что этих “червей” обязали казнить его таким вот, странным способом – он приготовился к смерти. Ну, умрёт и умрёт... какая разница? Над головой его мигнула ослепительная вспышка, пол, словно бы, вылетел из-под ног...но Змей почему-то пока не собирался умирать – он провалился в какую-то яму и больно стукнулся спиной и боками о её стенки и дно. Перед глазами мелькнула дырка... которая тут же закрылась задвижной крышкой. Змей вновь оказался в темноте, принялся дёргаться, пытаясь сбросить путы. Внезапно дно ямы осыпалось – оно было песчаным – и змей провалился ещё глубже, попал в какую-то прохладную пещеру. Змей упал на живот, носом вниз – не очень удобное положение для человека, особенно, для связанного человека. Ему пришлось приложить немало усилий, прежде чем верёвочные путы ослабли, и Змей получил возможность сдёрнуть с себя верёвку. Получив свободу и отбросив верёвку в сторону, шпион поднялся на ноги и осмотрелся. Ничего особенного он пока что не увидел – по обе стороны от него тянулся необозримо длинный коридор, наполненный густым сырым мраком и запахом плесени. Наверное, фашистская “адская машина” не сработала или сработала как-то не так... Никто его не казнил, не покалечил, не лишил ума. Только спустили в подземелье и... подарили свободу! Он может идти на все четыре стороны, и ни и о чём не думать! Змей и не задумался о том, в какую бы сторону ему двинуться по коридору – повернулся только и быстро побежал направо. -Эй, Луи, а где это он? – до Змея долетел приглушённый расстоянием голос, и он замер, притаившись за сыроватым земляным выступом. Никак очкастые “черви” спохватились и принялись разыскивать его?? Змей затих и прислушался. Голоса говорили по-английски. -Эй, Луи, когда это ты вырыл такую глубокую яму? – удивился этот голос, снова-таки, по-английски, а за голосом послышалась какая-то возня... -А я совсем и не глубокую вырыл... – отозвался второй и затих. – Слышишь? Наверное, услышали, как в пещере ворочается и сопит Змей. Змей постарался не сопеть – почти не дышал. Наверное, в этой проклятой дыре дьявольское эхо. Пора убираться отсюда: голоса не стихают, профессора эти поганые его ищут... -Слышишь, Френк, а что мы им покажем? – заскрежетал под сводами пещеры один из голосов. – Они нас самих поджарят за “Кинг-Конга” этого! Тебе что, больше делать было нечего, как проверять на нём?? -Я хотел убедиться, что яма для него подходит! – огрызнулся второй. – Чёрт, я же не знал, что он в ней сгинет!! -Ладно, заткнись, не верещи! – со скрежета фашист-учёный перешёл на свистящий шёпот. – Помонкуем кроликами, а потом – скажем дуболомам притащить партизанчика какого-нибудь! У них много партизанчиков! На нём же нет печати, тот это или не тот! -Молись! – скрипнул второй голос, а потом они затихли, будто бы спрятались. Змей понял, что бежать ему надо быстро – вот и побежал, тем более, что впереди забрезжил свет... Змей надеялся, что нашёл выход из пещеры, но досадно ошибся – на бегу он едва не налетел на широкую металлическую решётку, которая перекрыла проход... Не на улицу – улицей тут и не пахло. Змей притаился во тьме, присмотрелся и увидал за решёткой просторное светлое помещение, в центре которого располагался круглый стол. Помещение оказалось не пустым: каждое кресло вокруг стола занимал фашист, а на столе стоял странный прибор – небольшой, глянцевито-чёрного цвета, словно бы экран, на котором светились, сменяя друг друга, цветные карты местности. Змей заинтересованно вперил взгляд в эту фантастическую вещь – что это вообще такое? Змей не понимал – никогда раньше не видел ничего подобного – поэтому решил просто посмотреть. Вокруг стола широкими шагами расхаживал Баум – самый ярый из приспешников Траурихлигена. Он громко хвастался победами рейха, время от времени показывая пальцем на странный прибор на столе, а потом вдруг остановился. Его взгляд упал как раз на решётку, за которой притаился Змей. Змей понял: он замечен. В первую секунду шпион надеялся на то, что его скроет темнота, и поэтому просто затаился, но Баум оказался на редкость глазаст. Он шагнул к решётке и велел остальным фашистам снять её. И тогда Змей побежал. Во всю свою прыть, наугад. Он слышал за собою шум погони – Баум просто так от него не отстанет. Оружия у Змея нет, отстреляться от погони он не может, поэтому единственный шанс для него – найти выход. А они топочут, бегут за ним целой оравой. Кто-то один раз выстрелил, но промахнулся: пуля зловеще свистнула мимо уха шпиона и унеслась в тёмную даль. Путь шпиона пролегал по прямой: на его беду ход не имел ответвлений, свернуть, чтобы спрятаться, было решительно некуда. Змей надеялся лишь на быстроту своих ног, и тут впереди снова забрезжил свет. Неверный такой, будто бы тлеющий огонёк – Змей никогда не побежал бы туда, имей он выбор. Но выбора у шпиона не оказалось: сзади наседает проклятый Баум, впереди этот свет, и ни одной лазейки. Гигантскими прыжками Змей вырвался из подземелья в... какую-то комнату – сухую чистую и тёплую, освещённую свечами, установленными в подсвечник. Опасности тут Змей не нашёл – только очередной тощий слизняк отпрянул от него и задрожал коленками. Наверняка это какая-нибудь сошка Траурихлигена – лакей там, или паж... знатному графу и на войне необходимы слуги – вот он и содержит их целые полчища. Змей мгновенно оценил обстановку: слуга для него неопасен – он почти уже умер от страха – зато за его спиною торчит широкое окно, через которое Змей мог бы выскочить на улицу. Дрожащий слуга встал у него на дороге – поэтому Змей просто отпихнул его рукой и прыгнул к окну. Сорвав светомаскировочную штору, Змей полез на трухлявый подоконник. Слуга зачем-то решил его преследовать: пропищал слово “Стой”... Змею стало смешно: слабак какой-то высунулся ни с того ни с сего... Не удержавшись от смеха, Змей высадил оконное стекло и спрыгнул вниз. Этаж был второй, Змей попал в густые кусты и тут же прижался к сыроватой стене: тут полно патрулей, его могли заметить, нужно прятаться... Внезапно над головой Змея что-то страшно завыло, заверещало... Повсюду зажёгся яркий свет. Змей не дрогнул: понял, что Баум поднял тревогу. Ну, ничего, паника и суматоха будет только на руку Змею. Все будут бегать в пене, а он под шумок выскользнет из города в лес и исчезнет. Скрываясь за кустами, Змей небыстро двинулся вперёд, а мимо него уже бегали солдаты с автоматами, пистолетами, собаками... Они не найдут его ни за что – они тупые, медлительные олухи, для Змея одно удовольствие обманывать их. Кустами Змей продвинулся чуть дальше и тут же увидел неподалёку скопление солдат – они в беспорядке шныряли по ближайшим кустам, а их собаки вынюхивали в них что-то. Змей затих – принялся наблюдать за ними, как они не обращают на него внимание, а роются в том кусту, в котором его нет. Здоровенные овчарки обнюхивали листья и раскатисто лаяли в пустые небеса, и тут один из солдат вытащил из куста некоего субъекта, на голове которого косо сидела типично партизанская ушанка – с красной ленточкой. Так, хорошо, один готов, может быть, поймав его, они успокоятся? Солдаты куда-то потащили этого партизана, который пытался драться с ними, убегать... до тех пор, пока не получил по башке прикладом автомата. Партизан затих и обвис на солдатских руках, а для Змея освободился путь. Он только хотел покинуть укрытие и бежать к лесу, как вдруг заметил одинокого солдатика, который небыстро двигался прямо к нему, сжимая автомат двумя руками. Змей вгляделся в его лицо. Лет этому “воину” не больше восемнадцати, “образцовой храбростью” он не выделяется, и его руки с автоматом дрожат. Змей мигом сообразил: это не хищник, это – жертва. Он специально зашевелился, чтобы приманить к себе этого одинокого солдатика. Солдатик клюнул быстро: приказ обязывал его либо клюнуть, либо отправиться на расстрел за неповиновение и бунт... Змей терпеливо выжидал, когда солдатик продвинется достаточно близко. Шаг за шагом, за шагом, за шагом... Вот он просунул свою дубовую голову и заглянул прямо туда, где таился Змей.Выпад шпиона был молниеносен: он стремительно прыгнул, ухватив солдатика за горло так, что тот не мог ни шевелиться, ни кричать. Слабачок закряхтел: Змей схватил больно, а кричать нельзя. Он мотал своими бесполезными руками, выронив автомат в лужу, а Змей хладнокровно затащил солдатика в куст и, убедившись, что их никто не видит,задушил его. Убедившись, что солдатик испустил дух, Змей быстро переоделся в его мундир, запихнув бородищу за воротник и низко надвинув каску на глаза, поднял из лужи автомат и поспешил покинуть куст, пока не подоспели другие солдаты и не нашли задушенного товарища. Суматоха вокруг него не улеглась: они устроили масштабную облаву, проверяли документы у всех, кто им не нравился. Оглядевшись по сторонам, Змей заметил среди яркого света прожекторов густую тень – на заднем дворе того высокого здания, из окна которого он выскочил. Не мешкая, Змей направился туда – сначала он скроется, а потом – ускользнёт в близкий лес. Среди солдат Змей ходил уверенно: он один из них, у него такой же мундир, у него, наверняка, есть документы, и к тому же, он старательно делает вид, что ищет сам себя. Притворяясь занятым поисками, Змей вскоре достиг тёмного места, тут же юркнул в густую тень и затих. Похоже, никто не увидел, что он там: солдаты носятся, офицеры орут, мотоциклы ездят, собаки лают... До Змея никому нет никакого дела, и тем хуже для них: они его искали? Его. Всё, они его упустили. Змей бесшумно скользнул в темноте в ту сторону, где виднелись выезды из города и тёмно-сизою массою высился лес. Но в следующий миг Змей вынужден был остановиться и спрятаться за первый попавшийся выступ: он был тут не один, во мгле быстро двигалась фигура человека. И не просто человека: Змей сразу узнал коренастый силуэт Баума. Что делать? Застрелить его из автомата убиенного солдатика? Или пропустить “кабана” мимо? Нет, ни то, ни то не подходит: первое шумно и опасно, а второе – невыгодно. Поэтому Змей совершил тихий скачок вперёд, вмиг оказавшись возле фашиста и захватил его за шею одной рукой. Захват был идеальным: Баум освободиться не мог и кричать не мог – только сипел и дёргал “ложноножками”, так же, как и солдатик. Сожми Змей его горло чуточку сильнее – фашист отдаст свою душонку дьяволу. Но Змей не собирался его душить – он тщательно обыскал карманы фашиста, обнаружил портмоне, круглые часы на толстой цепочке, обоймы для пистолета, носовой платок... тьфу, кажется, несвежий... плоский портсигар, зажигалку, и что-то ещё, что он не смог узнать – плоский, достаточно тонкий предмет, словно бы коробочка, но не коробочка из непонятного на ощупь материала... Вроде бы, стёклышком закрыта... Решив, что из всего содержимого карманов фашиста именно этот предмет может ему пригодиться, Змей рывком выхватил его, отпихнул Баума в огромную кучу мусора и скачками побежал в сторону леса. Снова выпрыгнув в свет прожекторов, Змей замедлил ход, впихнул украденный предмет в карман и опять притворился солдатом. Выезды из города были перекрыты – у опущенных шлагбаумов так и кишели фашисты, стояли автомобили, мотоциклы. Змей понял, что они формируют группы, чтобы прочёсывать лес, и тут же решил, что ему хорошо бы на время присоединиться к одной из групп. Они вывезут его из города, а потом – Змей тихонько отколется в “одиночное плавание” и растворится в лесной глуши и во мраке ночи. Хороший план, главное, чтобы они не заметили его бородищу. Застегнув поплотнее ворот кителя и ещё ниже надвинув каску, Змей шагнул к одной из крытых машин. Солдаты как раз усаживались в кузов, и Змей запрыгнул, словно один из них, и занял место на узкой жёсткой лавке. -Что это с тобой? – осведомился тот солдат, который оказался его соседом слева. Какой любопытный, однако... -Насморк... – в нос пробурчал Змей, сопя. – Совсем замучил... Немецкий язык Змей знал так же хорошо, как и свой родной – и читал, и переводил, и разговаривал. Немец не понял, что рядом с ним враг – только сочувственно кивнул и занялся установкой магазина на свой автомат. Пускай копается, сурок несчастный – побольше бы фашистам проклятым таких солдат, как этот! Мало того, что он тупой, так ещё и толстый – сдобные щёки солдата тряслись, как желе, а рыхлое пузо норовило выскочить из-под мундира. Змей почувствовал, как завёлся мотор автомобиля, как завертелись колёса, увозя их из города. Крикливый угловатый офицер, снабжённый воистину орлиным носом, объяснял, кого и где следует искать. Ну что ж, пускай ищут эфемерную тень -хоть всю ночь лазают по дебрям, распугивая сов и енотов. Если кто-нибудь из них пристрелит сову – это будет более чем достойный трофей... А енот – так ещё лучше: мех. Машина неслась по грунтовой дороге... нет, отъехала она от города совсем недалеко – контрольные будки только миновала и застопорилась, светя фарами. -Вперёд, рассредоточиться! – офицер тут же принялся приказывать, солдаты посыпались из кузова прочь, щёлкая оружием. Захлёбываясь басовитым рыком, у деревьев закрутились собаки. Такая псина вполне успешно могла бы вынюхать белку... или барсука... или рябчика... или скунса. Но только не Змея! Змей старался не отличаться от солдат – тоже делал вид, что что-то прочёсывает, что-то обыскивает... Крутился у кустов, постепенно отдаляясь и отдаляясь в заросли. На него никто не смотрел, а зря – таким соплежуям только шпионов и искать. Вскоре они все исчезли из виду – Змей углубился в плотные тёмные заросли, посидел немного в каком-то густом кусту, который цвёл удушливым цветом, а потом, осознав, что за ним гнаться никто не собирается, задал стрекача... Сейчас Змей жил в партизанском лагере. Блуждая по лесам, он наткнулся на двоих глупых мальчишек, которые считали себя “народными героями”. Мальчишки ныли, что не смогли поймать “языка” – и это не удивительно: такие воробьи только дохлую крысу смогут поймать. Змей решил влиться в партизанские ряды – на время, для отвода глаз. Он помог воробьям раздобыть немчика – и они замолвили за него словечко перед командиром. Быть партизаном совершенно нетрудно для Змея – он даже с некой радостью подкладывал свиней фашистам, которые мариновали его в треклятом карцере. И водить за нос дубоватых мужиков из окрестных деревень, которые составляли отряд – легче лёгкого. Они не понимают тонкой игры шпиона – только по-детски рады тому, что в их скудеющих рядах появился двухметровый великан, обладатель тяжёлых кулаков, который понимает немецкий язык и умеет делать бомбы. Лицо своё очищать от бороды Змей пока что не спешил – лучше не светиться лишний раз перед гостями с “Большой Земли”, которые иногда прилетали на “кукурузниках” и привозили оружие, патроны, одежду, еду... В СССР Змей был в розыске, как враг народа, поэтому и не высовывался. Сегодня он впервые решил вытащить из кармана и рассмотреть похищенную у Баума интересную вещицу. Для этого Змей углубился в лес, подальше от лагеря. По дороге он изловит немчика – на случай, если командир поинтересуется, где он был – Змей скажет, что ходил за “языком”. Он разглядывал замысловатый предмет вот уже второй час – и не мог понять, что это и зачем оно нужно. “Стёклышко” которым была закрыта непонятная коробочка, казалось чуть ли не волшебным: случайно взявшись за него пальцем, Змей запустил какие-то картинки. Испугавшись, Змей даже выронил эту штуку в траву – а вдруг это новая немецкая бомба?? Но взрываться эта “бомба” тоже не спешила – тогда Змей поднял её и принялся разглядывать опять. Коробочка слегка вибрировала и издавала странный писк, когда пальцы Змея касались стёклышка, по стёклышку мелькали картинки – какие-то деревья, виды на море, загорелые улыбчивые люди... Они как по волшебству слушались пальца: появлялись и исчезали, когда на них слегка нажмёшь. Похоже на какую-то игрушку... очень странную игрушку...

====== Глава 139. Альбом. ======

Константин Сенцов не мог заснуть в дьявольской кровати Траурихлигена. Ложась на ее адски мягкую перину, он завсегда видел кошмары, где его убивают на фронте, казнят то немцы, то партизаны, раскрывают заговор Траурихлигена, и Сенцова простреливает сам Гитлер... Дабы сохранить себя и здравый смысл, Сенцов в тайне ото всех приобрел раскладушку. Никто не видит, где и как спит Траурихлиген – Сенцову можно поспать на раскладушке, относительно спокойно и относительно безопасно... Дремота выбивала из мозгов все мысли, заполняя их чем-то тягучим, сладким, тело делалось ватным, вялым, Константин собрался вырубиться до утра...

– Тррррррауррррихлиген!!!! – внезапно где-то раскатами раздался рев, который поверг Сенцова в трепет, выбив душу и сердце в пятки... – Не ззззнала, что ты на рррррраскладушке дрррррррыхнешь, увалень безмозглый!!!!!!

Сенцова будто кто швырнул – забарахтавшись, он свалился с раскладушки, треснувшись об пол, зацепился за нее, и та шумно схлопнулась, больно зажав ему руку.

– Аа! – Сенцов взвыл, дергаясь, выдрал из плена свою несчастную руку, рывком глянул вверх, откуда рычали...

Во мраке ночи высилась высокая женская фигура в узкой юбке, в кителе и пилотке, сдвинутой набекрень. Незнакомка рванула вверх фонарик, выпустив в Сенцова неприятный плотный луч, Сенцов зажмурился, пропадая от страха, напрочь забыв, что он – Траурихлиген...

– Ну и слизень же ты! – гостья ругнулась по-немецки, а Сенцов все же, нашел в себе силы ее рассмотреть. На ней мундир – черный эсэсовский, только женский, к тому же дама вооружена и настроена весьма агрессивно. Спросонья Сенцов вообще не мог сообразить, кто она, зачем пожаловала среди ночи и так рычит?? Неужто у Траурихлигена тут водилась некая фрау, которая имела обыкновение врываться и кошмарить до чертиков??? Сенцов осознал, что нужно как-то отбояриться от нее, ведь он совсем не Траурихлиген, она застукала его на раскладушке, да и вообще неудобно выходит...

– У тебя что, каша во рту?? – не унималась гостья, плотно удерживая Сенцова в круге злого света, а пострадавшая от раскладушки рука у Константина начинала болеть и кажется, распухала...

– Старлей, так и до кола недалеко! – выплюнула эта мегера, сморщившись, и Сенцов, наконец-то просветлел... Это никакая не мегера – это Звонящая пришла к нему из нормохроноса и топчется, ожидая, когда Сенцов очнется.

– Так, негласный экзамен не сдал! Спишь, как бомж! – она принялась отпесочивать его, слепя проклятым фонариком, шаркая лаковыми немецкими туфельками. – Скулишь, ноешь... Почему не стрелял в незваного гостя??? Какой же ты Траурихлиген, когда ты слизень такой???

– Та черт... – пробулькал Сенцов, пихая босой ногою сложившуюся свою раскладушку. – Блин горелый...

– И всё? – свирепо осведомилась Звонящая, явно не довольная поведением Сенцова. – Бредишь по-русски! – вколотил она. – Та тебя на кол нанижет первый попавшийся фашист! Давай, отлипай от пола! Мне задание тут опустили! Блин, самой спать охота...

Страх и ужас потихоньку отпускали, Сенцов ощутил движение воздуха... Да, Звонящая умеет кошмарить – не хуже Траурихлигена, да и в мундире выглядит, как эсэсовка – настоящая, гестаповка....

Дожидаясь, пока раскачается Сенцов, Звонящая достала зажигалку и зажигала готические свечи, вставленные в зловещие “кладбищенские” подсвечники, повсюду торчавшие в инфернальной спальне Траурихлигена. Она могла бы просто щелкнуть тумблером и включить свет, но почему-то решила, что яркое электричество демаскирует, выдав всем, что она выполняет тут секретное задание. Тусклый трепещущий свет залил помещение, вытеснив мрак, и Звонящая увидела, что широченная, оснащенная резными позолоченными львами генеральская кровать даже не примята – как застелил ее Шульц – так и стоит, а горе-генерал Сенцов местится на раскладушке, вечно пугаясь идиотских своих демонов...