– Чего, – Сенцов недовольно буркнул, но приближаться не спешил.
– Давай, подползай – будем тебе интерфейс лепить! – рявкнула Звонящая, швырнув на пол измятую фотку. – И в кого ты такая капуста?
Сенцов сдался: прилипчивые товарищи прочно решили заткнуть хронодыру именно им, их не остановит, что он “капуста” и “Слизень” – они все равно отправят его на жуткую погибельную войну... Поэтому Сенцов тихо сдался и тихо позволил “лепить” себе “интерфейс”. Они довольно долго его терзали – красили волосы крутым пергидролем, яростно выбривали щеки, мазали лицо чем-то противным, холодным и липким, что отупляюще воняло скипидаром... Звонящей все не нравилось, что получается, она сличала Сенцова с траурихлигеновской фоткой и рявкала на Красного, что он не похож... А что она хотела? Сенцов ведь – это Сенцов...
– Чёрт, ну и щетина! – ругалась Звонящая, обдирая Сенцова. – Он с ней на крота похож, а не на туриста!
А Красный все намазывал, изводя Сенцова мельтешением своих рук...
– Натаскивай – напоследок Звонящая метнула в Сенцова черный костюм и отошла.
Сенцов обрадовался даже, что его больше не мажут, не скоблят и не чешут больной расческой-шпикулем.... Он развернул предложенный костюм и увидел мундир СС – генеральский, какой Траурихлиген носил.
– Чёрт... – буркнул Константин и принялся спешно облачаться, дабы Звонящая его не пристрелила. – Довольны? – прогудел он, одевшись.
– Нет, потому что ты слизень! – рявкнула Звонящая, пихнув Константина к зеркалу. – Видишь, слизень какой?
Сенцов поднял нос, глянул на себя и отшатнулся от зеркала, не узнав в себе себя... Будто и не зеркало, а зазеркалье, из которого мерзко ухмылялся Траурихлиген, пророча для Сенцова смерть. Вот это постарался Красный: его грим полностью стер сенцовские черты, краска выбелила волосы, линзы превратили серые сенцовские глаза в пронзительные голубые немецкие глаза Траурихлигена.... Страшно даже стало Сенцову.
– Ну, все, брат, учись быть генералом и натащи вот это, – предписала на прощание Звонящая, впихнула в сенцовскую руку нечто, и они с красным исчезли, оставив Константина наедине с собой, а вернее, с Траурихлигеном. Потому как быть собой Сенцов уже перестал. Константин по инерции посмотрел, что “подарила” ему начальница и увидел три тяжелых массивных перстня и какой-то еще медальон довольно странного вида. Ну, ладно, раз Траурихлиген это носил – Сенцов безрадостно нацепил его “вериги” на себя...
Призрак Траурихлигена словно бы, маячил у Константина за спиной, бесновался, хлопая серо-чёрными крыльями, клацая клыками, хватая за горло. Константин прямо, чувствовал на себе его смертоносную волю, которая начинает захватывать его разум. Сенцов побежит не туда, куда побежал бы он сам, а туда, куда побежал бы Траурихлиген, сделает не то, что сделал бы он сам, а то, что сотворил бы тот же Траурихлиген! “Стрелять коммунистов!”... “Душить жидов!”... “Набрать оружия в будущем и пробросить в Рейх для удара по СССР!”... “Вывести из бункера “брахмаширас” и дать сокрушительный залп по городу Донецку!”... “Нет никакого Донецка, и его не будет, вместо Донецка столицей мира будет Краузеберг!!!!”. Все эти мысли демонами выли в сенцовской голове, раскалывая её на куски. Константин ощутил чудовищный порыв вскочить, схватить автомат, выпрыгнуть на улицу и застрелить всякого, кто не истинный ариец... -Нет! – пискнул Сенцов, вскочил, схватив руками голову, но на улицу не побежал, а привалился к стенке и бессильно съехал на пол. Нет, что-то не так с его гибридом – виртуальная личность Траурихлигена, кажется, берёт верх над его собственной, сенцовской личностью... Правильно Красный не пустил его домой – Константин становится чудовищем, и самое место для него – это задраенный бокс глубоко под землёй. Константин никогда не ощущал в себе такой дьявольской злости на всё на свете только за то, что оно бывает. Он всё ещё держался за свою бедную голову, пытаясь вытряхнуть оттуда всех ревущих демонов, которые глушили разум и понукали к беспределу. Сенцову хотелось то ворваться в какую-нибудь деревушку и развесить всех её жителей по окрестным деревьям, то завалить тоннами бомб какой-нибудь город, а потом проехаться по нему на кабриолете... Но Константин никогда не станет этого делать. Он сейчас встанет с пола и будет смотреть телевизор по-сенцовски. А ботинки не стащит принципиально, в пику призраку Траурихлигена, чтобы не умничал особо! Подумав так, Константин отлип от пола, стащил с себя мерзкий мундир, который его заставили таскать, напялил свои собственные джинсы, свою же футболку и свои же кеды.Проделав всё это, он бухнулся на диван, взял на коленки попкорн, да так и уснул.
====== Глава 129. Проброс дознавателя. ======
...Константин Сенцов в скудной одёжке пещерного троглодита пробирался по диким доисторическим джунглям в поисках съедобных и не очень агрессивных животных. Космы свисали с низколобой башки на глаза, руки сжимали тяжёлый каменный топор, нос улавливал запахи, а уши – ловили звуки. Шлёпая босыми ногами по илистому доисторическому болоту, скрываясь в зарослях гигантских плаунообразных перворастений, Константин вдруг выбрался из джунглей на светло-зелёную поляну. Инстинкт подсказал, что соваться туда нельзя: не поляна это, а топь, и если ступить ногою – засосёт с покрышкою и поминай, как звали. Константин начал искать обходные пути, но тут где-то поблизости разразился чудовищный рёв. Константин замер, сжал в руках шершавую рукоять топора: ясно, что рычит саблезубый медведь амфицион – все два метра в холке, клыки по двадцать сантиметров – та ещё зверюга, даже саблезубые тигры перед ним поджимают хвосты. Нужно убираться подобру-поздорову, иначе Константин Сенцов рискует стать лёгкой добычей. Константин повернулся, чтобы бежать, но вдруг зверь исполинским скачком выпрыгнул из зарослей и приземлился прямо перед его носом, упёрся толстыми лапами в землю и зарычал так, что Константин оглох. Рыжая шерсть свешивалась с его боков клоками, острые уши были по-волчьи прижаты к затылку, огромная голова сидела на мощной шее на высоте в полтора человеческих роста. Сенцов стоял, как вкопанный – если он побежит, то будет тот час же настигнут и загрызен бритвенно острыми клыками. Ему не спастись, ведь хищник бегает куда быстрее человека. Хищник сделал шаг, разинув пасть... Всё, Сенцову конец... -Проснись, Старлей! – вдруг раздалось сзади и чья-то рука затормошила Сенцова за плечо. Константин рывком обернулся и увидел, что у него за спиною откуда ни возьмись, появился Эрих Траурихлиген в своём чёрном мундире, в фуражке и с неизменным стеком. Его рука в кожаной перчатке лежала на плече Константина и тормошила. Медведь амфицион тот час же поджал толстый хвост, заскулил подбитою болонкой, попятился, и след его простыл. Только лишь задние лапы сверкнули, исчезая в кусту... -Хы-хы, дрыхнешь, Старлей! – громко хохотнул Траурихлиген, не убирая руки, больно сжав плечо Сенцова. – Вставай давай, валенок несчастный, пора пробрасываться, а то будет тебе хроносбой! -Ты же умер... – пискнул Сенцов, скидывая тяжёлую руку. -Как
ты мне надоел, засоня! – обиженно фыркнул Траурихлиген и с силой швырнул Константина об землю. Сенцов обо что-то больно навернулся лопатками и копчиком, забарахтался, заныл и... распахнул глаза. Траурихлиген куда-то скрылся, а вместо него над Константином нависали Красный и Бисмарк. -Ну, наконец-то! – пробормотал Красный, подбоченившись. – Не добудишься, хоть из пушки бей! -Петух пропел! – сообщил Бисмарк, поправляя чёрный воротник с чем-то белым. Константин присмотрелся и понял, что на Бисмарке надет эсэсовский чёрный китель с белыми петлицами, да и на Красного тоже натянули такой же. -Поднимайся! – Бисмарк наклонился, ухватил Константина за руку и помог ему встать. Сенцов поднялся и понял, что совсем не готов к пробросу: на нём джинсы, серая мятая футболка и разношенные чумазые кеды. На голове топорщится переполох, в желудке – воет пустота. -У, Старлей, что-то ты опять капустишься! – оценивающим тоном протянул Красный, оглядев Сенцова с головы до ног. – Разве так ты должен был спать? -А как? – мрачно прогудел Сенцов, обтирая руки о футболку. – Вчера я жил последний раз! -Старлей, у тебя десять минут на то, чтобы привести себя в порядок! – из-за спин Бисмарка и Красного вдруг выдвинулась Звонящая и дёрнула Сенцова за ухо. – Я надеюсь, ты прочитал всё, что мы тебе предоставили! И, Красный, – она повернулась к Красному, но ухо Сенцова так и не выпустила. – Называй его “группенфюрером”, а не “старлеем”! Пора привыкать! Давай, Старлей, не стопорись! – она наконец-то выпустила покрасневшее ухо Сенцова и крепко хлопнула Константина по плечу. -Задолбали! – прогудел под собственный нос Сенцов, сообразив, что ему никак не отбояриться от проклятого проброса. – Вы хоть, выйдите, что ли? – попросил Константин, глядя исподлобья на тех, кто его обступил. – Или я должен тут стриптиз показывать? -Выйдем, – постановила Звонящая и пихнула Красного к выходу. – Он у нас нежный. Через десять минут мы вернёмся! – пообещала она Сенцову, и всё, все трое скрылись за дверью-переборкой. Константин потоптался на месте, пялясь в стенку. Никогда он ещё не чувствовал себя таим обречённым – даже тогда, когда приходилось пробыковывать свидания с Катей или сражаться с Траурихлигеном один на один... Прижатый тяжким фатумом, Константин Сенцов сжал в кулак свою волю и поплёлся принимать душ. Потом он напялил свежую, выглаженную рубашку и мундир, который вчера стянул и бросил в угол. Надвинул на ноги сапоги “для роста” и застрял: нужно было приблизиться к зеркалу и глянуть, что получилось... А Константин не может, он боится, что призрак Траурихлигена слопает его живьём. -Ты готов?? – вылетел из-за толстой переборки вопрос Звонящей и стукнул Константина по голове. -Не-нет... сейчас... – пролепетал Сенцов, разыскивая расчёску. -Пять минут! – пригвоздила из-за двери Звонящая и заглохла. Усилием воли Константин заставил себя подползти к зеркалу, и ещё большим усилием заставил себя взглянуть на того, кто там отражался. А отражался там мешок – на ссутуленных плечах Константина гордый мундир сидел неопрятными пузырями, руки сами собою влезли в карманы брюк, смяв полы кителя, мокрые волосы неестественного белесого цвета торчали на лбу рогами, а в глазах отразилась грусть больной собаки. Нет, так нельзя – в таком виде Сенцов похож на нюню, а не на генерала, нужно взять себя в руки. Потому что единственный для Сенцова шанс выжить – это добиться полного сходства с Эрихом Траурихлигеном. Сенцов расправил плечи, вынул ладони из карманов, оправил пузыри и складки, потом взял расчёску и причесался на устаревший пробор, который носил настоящий Траурихлиген. Взглянув в зеркало ещё раз, Константин отметил, что да, сходство с Траурихлигеном в нём всё же, есть – несмываемая штукатурка Красного заставила его нос обрести аристократичную горбинку, которой у него не было никогда в жизни, изменила форму нижней челюсти, щёк, глаз... Константин перестал быть похожим на себя... И за его спиною в зеркале возник призрак Траурихлигена, скорчил злобную гримасу смерти и тут же пропал, потому что с треском раскрылась переборка и к нему в бокс снова ввалились Красный, Бисмарк, Звонящая и к тому же ещё и шеф... А вон и Репейник выглядывает из-за широкого Бисмарка... Все в сборе. -Обалденно! – оценил теперешний вид Константина Красный и подпихнул его в спину на выход. – Ну что, группенфюрер, готов? -Уу, – гуднул Константин, пялясь в пол. -Идём уже! – Бисмарк стальною ручищей выбросил Константина за переборку... и за пределы жизни. Лучше бы его сразу вывезли вперёд ногами... Константин чувствовал себя жертвенным агнцем и плёлся к трансхрону в час по чайной ложке. Он понимал, что чем ближе он к машине времени – тем ближе к гибели. Стоит ему флипнуть в сорок первый год – и всё, он тут же, на месте, погибнет. За Сенцовым похоронной процессией двигались его товарищи – бывшие товарищи. Которые обрекли его на смерть. Сенцов беспредельно одинок, и жить ему осталось всего ничего. Перед глазами неслась вся жизнь – диван, телевизор, следователь Крольчихин, Фёдор Фёдорович, начальник Ровд Тетёрко, стажёр Ветерков, пропавший Рыбкин и Катя. Катя встала и заслонила собою всех остальных, даже диван и телевизор. Всё, Сенцов больше никогда не увидит её, он не может даже попрощаться с нею... “Прощай, Катя...” – мысленно сказал Сенцов, и в носу у него защипало. Следя за тем, чтобы никто не заметил, как на его глаза навернулись слёзы, Константин Сенцов пошёл вперёд быстрее, стараясь смело смотреть в бездну, которая раскинулась перед ним. Наверняка, Эрих Траурихлиген смело смотрел в бездну – смотрел прямо в глаза смерти, когда воевал на фронте, лицом к лицу с любым врагом... Сенцов должен быть похож на него и так же смело смотреть... тем более, что ему недолго осталось – каких-то десять минут – и всё. Перед Константином поднялась ещё одна переборка, и он переступил высокий порог флипотсека и увидел сверкающую никелем платформу, которую называют “флиппером”. Стоит встать на неё, между двух круглых излучателей, как тебя пробросит сквозь континуум, и ты окажешься в любом времени. -Я сделал стабилизатор бессбойности, – говорил тем временем Репейник шефу. Сенцов сделал пару шагов к жутко сияющей платформе, и тут ноги подвели его – он завихлялся и пошёл в сторонку – туда, где пристроились стул и стол. Константин бы уже сел на стул, забился бы за стол, но его ненавязчиво, мягко под локоток направили как раз к флипперу. -Не быкуй, брат! – раздался над ухом голос Бисмарка. – Мы вот, тоже с Красным летим – не один ты! -Да, между прочим! – подтвердил Красный, смахнув пылинку с чёрной ткани своего условно настоящего мундира. – Кстати, как я выгляжу? – осведомился он и засунул в правый глаз классический немецкий монокль. -Стрижка “полубокс” выглядит по-дурацки! – угрюмо буркнул Сенцов, улиткою вползая по крутым ступенькам на платформу флиппера, которая сейчас убьёт его. – Хорошо, что вы мне не додумались такую сделать! -Ну, спасибо! – обиделся Красный, тряхнув головой, где торчала та самая “дурацкая” стрижка, глобально популярная во времена Третьего Рейха. – Я думал комплимент услышать, а ты что? -Фашистом выглядишь, Красный! – хохотнул Бисмарк и застопорил ход посередине платформы, повернулся кругом, уставившись на шефа, который что-то говорил Репейнику. – Молодец, брат, настоящий национал-социалист! Да, они шутят, им это легко – вот так шутить, когда погибают не они! А Константину было не до шуток – он снова скукожился, торчал под прицелом излучателей и видел только одну Катю, которая взяла да и ушла к бухгалтеру... Константин даже не заметил, как на платформу поднялись Звонящая и шеф. Он даже вздрогнул, когда шеф заговорил серьёзным голосом: -Итак, на вас возложена ответственная миссия – не допустить хроносбой и спасти настоящее от фатальных изменений. Константин, – обратился он к Сенцову не по позывному, а по имени, от чего по спине Сенцова хлынул холодный пот: как в последний путь провожает.... – Тебе необходимо закрыть хронодыру. Поклянись, что будешь повторять все поступки Траурихлигена так, чтобы не нарушить ход истории! Константин не хотел делать то, что делал фашист. Да хоть бы тот континуум весь в тартар полетел и сгинул там с чертями вместе – Константина мало всё это занимает, да и вообще, не волнует... Его выдрали из привычной жизни и собираются превратить неизвестно, в кого... Но если Константин не полетит в ад и не заменит сатану – может не родиться Катя. И только это заставило его выдавить: -Клянусь. -Прекрасно! – шеф хлопнул Константина по плечу и добавил: -С богом! – всё, шеф спустился с платформы и пошёл к Репейнику, который колдовал над компьютерами, выстраивая правильный коридор переброса. На платформе осталась одна только Звонящая, она смотрела с сожалением только на одного Сенцова, потому что в Бисмарке и Красном была уверена на сто процентов. -Каждую пятницу Репейник будет качать континуум, – сказал она, и тут же её перебил Константин: -И я смогу попадать домой?? – выдохнул он, полный надежды. -Нет! – сурово отрезала Звонящая, сдвинув брови. – Эрих Траурихлиген должен быть на месте! В нормохронос будут перемещаться Красный и Бисмарк, получать всё необходимое и пилить назад, к тебе, группенфюрер, чтобы ты без них не загнулся! Всё, для Сенцова отрубили последнюю надежду. Он ещё больше скукожился, уставился на носки сапог для роста и даже не шевелился. -Удачи! – пожелала Звонящая и тоже спустилась с платформы. -Внимание! – в микрофон объявил Репейник, и его голос разнёсся чудовищно диким эхом. – Приготовились-лись-лись-лись! Начинаю обратный отсчёт!! Сенцов приготовился. Он уже вчера приготовился умирать, у него холодели пальцы, сжимался желудок и потела спина. Красный и Бисмарк стояли неподвижными скалами. Онине нервничали, не боялись и не тряслись, как трясётся сейчас Константин... -Пять! Четыре! Три! – раздавалось похоронным звоном, металось под высоченным потолком флипотсека. – Два! ОДИН-дин-дин-ин! Всё! Слово “Всё” прозвучало выстрелом в лоб, и тут же мир начал переворачиваться. Всё вдруг поплыло, как на подмоченной картине, стёрся флип-отсек, Звонящая, шеф, Репейник, компьютеры... Ноги утратили почву, повисли... Воздух сделался плотным, его невозможно стало вдохнуть, и в следующую секунду сжал тело, как прессом. Константин хотел закричать, потому что подумал, что его стирает в порошок, но не смог выдавить крик – настолько сильно был стиснут. Он заболтал конечностями от боли и нехватки воздуха, в глазах потемнело... Внезапно всё кончилось. Константина вытолкнуло, как пробку и бросило обо что-то жёсткое. Мигом появился воздух, “включился” свет, зашумели звуки... Константин ворочался на каком-то полу, покрытом толстым ковром, хватал воздух, боролся с головной болью, которая на него навалилась. Да, проброс оказался жёстким... и посадка – тоже... -Ты как, брат? – над головою возник участливый голос Бисмарка, и тут же Константина взяли под мышки и подняли на ноги. -Ничего... – прокряхтел Сенцов, приходя в себя. – Только соберу все свои куски... Константин пошатывался, перед глазами мелькали “мушки” и “круги”, желудок мучился голодом и тошнотой одновременно. Кажется, человек не приспособлен к временным скачкам. Как же Траурихлиген выдерживал по нескольку пробросов в день?? Отдышавшись, Сенцов, наконец, смог окинуть взглядом то место, куда они попали. Вокруг висел полумрак – это первое, что увидел Сенцов. Какое-то помещение, довольно просторное, но лишённое света. На полу – толстый ковёр, Константин сделал по нему несколько шагов и сейчас же наткнулся на угол стола и чуть не повалился, потому что сильно наткнулся и больно ударился. Стол же, приняв на себя вес Сенцова, даже не качнулся: он был капитален, массивен, высечен из цельного дуба. Наверное, этот стол весил больше, чем Сенцов... По краю широкой лакированной столешницы Константин заметил витиеватую резьбу, он почему-то начал её разглядывать, наклонившись носом вниз, и вдруг понял, что резьба представляет собою узор из переплетённых свастик и черепов. -Блин! – отшатнулся Константин и опять на что-то налетел. -Осваивается, – негромко сказал Красный Бисмарку, пихнув того кулаком в бок. -У нас тут будет много работы, – заметил Бисмарк, наблюдая за Сенцовым, как тот мечется среди мебели, натыкаясь на неё и чертыхаясь. -Мандраж... – вздохнул Красный. Константин крутился-крутился, а потом – налетел на кресло и с размаху уселся в него. Оказавшись в мягком кресле, обитом красной кожей, Сенцов немного успокоился, глянул вокруг себя спокойнее. Прямо у него перед носом оказалось высокое стрельчатое окно, плотно затянутое толстой маскировочной шторой болотного цвета, наполовину задвинутое двумя тяжёлыми бархатными портьерами. Откуда-то с высокого карниза свешивались толстые кисти, на подоконнике лежала пухлая книга. -Сел... – прокомментировал действия Сенцова Красный. -Ну, как, брат Старлей, понравились хоромы? – осведомился у Константина Бисмарк, неожиданно возникнув на фоне окна. -Слишком мрачно, – прогудел Константин, ёрзая в чужом кресле. – Могло бы быть и посветлее. Нельзя окошко открыть? -Неа! – отказался Бисмарк. – Если маскировочную штору снимешь – тебя увидят с самолётов и закидают бомбами! -Упс... – съёжился Сенцов, почувствовав страх. – Это что, правда, или ты так шутишь? – полушёпотом уточнил он, непроизвольно вжимаясь в кресло. -Какие шутки? – хохотнув, отказался Бисмарк. – Тут, братуха, война! А ты думаешь, чего Траурихлиген эту тряпку навесил сюда? -Для свайки... – буркнул под нос Константин, уставившись в пол. – Я не умею воевать... -Ну, умеешь, не умеешь! – скептически протянул Красный, возникнув около Бисмарка, и сунул что-то Константину в руки. – На, возьми стильный аксессуар, а то тебя без него запалят! Константин машинально взял и увидел, что Красный всучил ему стек, который всегда и везде таскал за собою покойный генерал Траурихлиген. Рукоятка стека была сделана из обсидиана, украшена настоящим золотом, стек оказался тяжёл – около полукилограмма, и Сенцов едва не выронил его. -И что, я должен постоянно с этой гадостью таскаться? – пробурчал он, уперев тяжёлый стек в подлокотник кресла. -А ты как думал? – фыркнул Красный. – Траурихлиген с ним не расставался! Давай, Старлей, носи, мускулы будешь качать! Константин собрался огрызнуться, но тут раздался негромкий и какой-то робкий стук в тяжёлую дубовую дверь. Сенцов замер и затих: он не ждал гостей. -Что мне делать? – шёпотом спросил он, забравшись на кресло с ногами. -Скорее всего, это Шульц, – подсказал Красный и шагнул за портьеру. -Кто? – не понял Сенцов, скукоживаясь. -Адъютант твой – Шульц! – проворчал Бисмарк и тоже шагнул за портьеру к Красному. – Вернее, Траурихлигеновский адъютант. Давай, кисель, спроси, кто там? Только сурово спроси, а не как всегда! Константин набрал в лёгкие воздуха и громко крикнул, пытаясь крикнуть сурово: -Кто там?? -Ээээ, ваша светлость... – заблеяли из коридора, и кроме этого – чем-то залязгали. – Я уже помыл полы во всех комнатах, только эта осталась... Сенцов впал в замешательство, не зная, что отвечать, и заглох. -Можешь прогнать его! – подсказал из-за портьеры Красный. – Рыкни, и он испарится! -Спроси, помыл ли он коридор! – громко зашептал Бисмарк, колыша свою сторону портьеры. -А коридор?? – попытался громыхнуть Сенцов, а сам вспотел весь, натужно размышляя, правильно ли он копирует интонацию Траурихлигена, и жалея, что не читал те бумажки, которые навалила перед ним Звонящая. -И коридор помыл, ваша светлость! – поспешил отчитаться Траурихлигеновский адъютант, гремя за дверью жестяным ведёрком. -Тогда проваливай! – загрохотал Сенцов, сжав стек в кулаке. – Я занят, и я устал! Давай, Шульц, топай, и не копайся мне тут, как хомяк! Про “хомяка” Константин когда-то слышал от самого Траурихлигена, запомнил это его выражение и сейчас выдал “на-гора”. -Так точно, ваша светлость! – плаксиво ответил Шульц и, шаркая, отправился прочь от двери. -Молодец! – похвалил Красный, расцветая голливудской улыбкой. – Сто баллов из ста! -Ну, вот! – радовался Бисмарк. – А ты говоришь: “Не могу”, “Не могу”! Да всё ты можешь! Настоящий генерал! На плечо Константина обрушился сокрушительный хлопок ручищею Бисмарка, и Константин даже пошатнулся в кресле. Рассеянно улыбаясь, Константин перевёл взгляд с Бисмарка на Красного и спросил: -А теперь мне что делать? -Играй на рояле! – просто ответил Красный и показал рукой в ту сторону, где высился сверкающий белоснежный рояль. Сенцову этот рояль показался страшнее, чем танк, потому что он абсолютно не умел играть на рояле. -Э, да мне медведь на ухо наступил, – пробормотал Сенцов, отказываясь от рояля. – Я не знаю даже, как на кнопочки нажимать! -У рояля – клавиши! – скептическим тоном поправил Бисмарк, выбрался из-за портьеры и развалился в соседнем с Сенцовым кресле. Красный тоже выбрался из-за портьеры и теперь – зажигалкою зажигал свечи, торчавшие из подсвечника, который стоял на сверкающей крышке рояля. -А ты знаешь, что герр Траурихлиген знал на память двести семь произведений? – сообщил Красный с такой радостью, словно бы отхватил джек-пот в “Семейное лото”. – Из них шестьдесят опер, восемьдесят три сонаты, сорок пять симфоний... -Заткнись! – зарычал Константин. – У меня слуха нету, так что, никаких опер! -Стоп, стоп, стоп! – прикрутил его Красный, зажигая свечи во втором подсвечнике. – Ты Траурихлиген? Да. Так что, не отставай, учи оперы! -Да у меня башка взорвётся! – огрызнулся Сенцов. – И вообще, я есть хочу, я не завтракал! -Батонами не обойдёшься! – заявил Бисмарк, встал с кресла и отправился к роялю, чтобы подкурить сигару от свечи. Однако, едва он протянул к свече свою сигару – Красный пихнул его в бок и отогнал. -Эрих Траурихлиген не курил и не выносил, когда курили при нём! – фыркнул он так, словно бы Бисмарк нанёс ему личное оскорбление своей сигарой. – Если хочешь подымить -ползи на улицу и дыми там! -Не очень-то и хотелось... – угрюмо проворчал Бисмарк и спрятал сигару обратно, в платиновый портсигар. -И ты знаешь, Бисмарк, прекрасная новость для курящих? – продолжал подсмеиваться Красный, примостив своё тело на винтовом табурете перед роялем так, словно бы собрался грянуть симфонию. – Японцы изобрели электронные сигареты! Ты берешь её в рот, включаешь, и вместо огня загорается лампочка! Тебе кажется, что ты куришь, а дыма нету!И себе не вредишь, и других не травишь! Попробуй, Бисмарк, тебе понравится! -Да я уже не курю... – буркнул Бисмарк и отполз от рояля обратно, в кресло, забился в него и уставился в пол точно так же, как и Сенцов. -Ага, как же! – съехидничал Красный и тихонько заиграл “Собачий вальс”. – Вон, сколько табака сразу в рот запхнул: сигара – это же как пачка сигарет сразу! -Слышь, Красный, тут твой “Собачий вальс” не покатит – не на караоке! – хихикнул Бисмарк, мстя Красному. – Ты лучше Баха забомби или Шуберта – во то клёвая тема будет! А это что? Попса! -Ну и забомби! – огрызнулся Красный, закончил игру фальшивой сипатой нотой и выскочил из-за рояля, как ужаленный пчелой. – Ну, Бисмарк, давай, покажи свою гениальность! -Всё, Красный, не пудри мне мозг! – фыркнул Бисмарк. – И к тому же – нам пора кормить Старлея, а то он сам ничего тут не найдёт! Константин же сидел в кресле, как декоративная подушка – тихо и неподвижно, только занимал объём. Слушая спор товарищей, он совсем позабыл про стек, перестал сжимать в кулаке его рукоятку. И в конце концов, стек перекосился и треснулся об пол. -Ну, я же говорю! – буркнул Бисмарк, встал с кресла и поднял сенцовский стек. – Он элементарные вещи забывает! – На, и держи крепче! – он сунул стек в руки Сенцова и широким шагом проследовал к тяжёлой входной двери из красного дерева, взялся за массивную металлическую ручку. – Сейчас, найду, где у них кухня! Сенцов по инерции схватил стек поперёк, и так и остался сидеть, глупо моргая, а Красный вдруг прыгнул тигром и заступил Бисмарку путь в коридор. -Стой! – сказал он, не давая Бисмарку открыть дверь. -Ты что, брат? – удивился Бисмарк, и даже отошёл, чтобы Красный, мельтеша, не заехал ему в глаз. -И как ты тут будешь кухню искать?? – вопросил Красный, сморщил нос, и монокль из его глаза вылетел птичкой и заболтался на серебряной цепочке. -Блин... – буркнул Красный, вправив монокль назад. – А, Бисмарк, как? -Пойду и найду! – простенько и со вкусом отпарировал Бисмарк, порываясь открыть дверь и вырваться в коридор. – Ногами! -Не ногами надо, а головой! – шумно возразил Красный, и его монокль снова совершил прыжок. – Разве Траурихлиген бродил тут в поисках кухни?? -А я шо, Траурихлиген? – огрызнулся Бисмарк. -Нет, – кивнул Красный, повторно впихивая монокль в свою глазницу. – Ты не Траурихлиген, это правда. Ты, Бисмарк – ТУРИСТ! – взорвался он и сунул монокль в карман. – И ты здесь на птичьих правах! Если кто застукает тебя – сразу же накачает свинцом! Всё, отойди от двери! – Красный попытался отпихнуть Бисмарка назад. – Старлей позовёт Шульца, и Шульц сварганит нам шлюмпимпинеллу! -Такого блюда не бывает, Красный! – проворчал Бисмарк, но от двери не отошёл. – У меня реальные запросы, брат: кусок мяса и картоха. Можно пиво. И вообще, это ещё надо посмотреть, кто кого накачает свинцом! -Э, а как я позову Шульца? – вдруг подал голос Сенцов, соображая, что вообще-то, главный герой здесь – он сам, а не Бисмарк, и тем более, не Красный. -Включился! – отметил Красный, повернувшись к Константину. – Знаешь, брат Старлей, я не в курсах, как Траурихлиген звал Шульца раньше, но в последнее время он ему по мобильнику звонил! -Да? – удивился Сенцов. -Да, – согласился Красный. – Давай, брат, копни по ящикам стола – авось найдёшь там “трубу”! Константин пожал плечами и сполз с кресла, не зная, куда бы ему задевать дурацкий стек, который дьявольски загромождал руки. Да, Траурихлиген сделался в настоящем “своим в доску”, таскал косухи и берцы, бил из базуки, плевался сленгом. Почему бы ему и мобильник не завести?? Константин Сенцов приблизился к столу с опаской – он сам не знал, почему этот стол внушает ему непонятный страх. -Как к тигру подходит, – негромко прокомментировал Бисмарк и даже отошёл от двери, чтобы понаблюдать за Сенцовым. -Укротитель! – хохотнул Красный и тоже уставился на Константина во все свои хитрые глаза. Константин их не слушал. Он просто протянул руку и попытался открыть первый попавшийся ящик. Полированная ручка наградила сенцовские пальцы неприятным враждебным холодком. Константин дёрнул за неё и... получил отворот-поворот: ящик был заперт. -Чёрт... – буркнул Сенцов и попытался “уговорить” другой ящик, пониже, но и тот “отказался сотрудничать”. -Ну, давай, звони Шульцу! – подгонял Бисмарк. – А то мне тут с тобой самому уже лопать охота – слоняру бы заточил, так навозился! -Закрыты они! – фыркнул Сенцов, отползая от стола прочь. – На ключ! -А ключ где? – вопросил Красный. -Не знаю, это не мой ключ! – отказался от ключа Сенцов и вознамерился откочевать в кресло. Однако Красный поймал его за поясницу и пихнул назад. -Ты должен знать тут всё: где лежат его ключи, носки, штаны – всё! – напутственным тоном сказал он, подставив Константина обратно к столу. -Да откуда я всё это узнаю-то?? – возопил голодный, как волк Сенцов и ненавязчиво отодвинулся от чужого стола к креслу. -А ты посмотри! – просто ответил Бисмарк, ковыряясь в носу толстым пальцем. – Метод научного тыка! Работает безотказно! -Посмотри, посмотри! – Красный в который раз подпихнул Сенцова в спину, заставляя порыться в столе Траурихлигена, найти ключи, телефоны, и... штаны. Сенцов оказался в тупике: с одной стороны монолитный стол, с другой – Красный. Делать нечего – Константин уселся в кресло, где обычно восседал Эрих Траурихлиген, и принялся не спеша перебирать все вещи, которые занимали столешницу. Ручки – старые перьевые и шариковые из нормохроноса, бумаги – карты какие-то, рисунки... Среди прочих рисунков – треугольников каких-то, вписанных в идеальные окружности, неизвестных графиков, карт – Сенцов обнаружил портрет, нарисованный тушью на каком-то клочке. Женское лицо, чётко и правильно выписанное, скорее, твёрдой рукой чертёжника, а не рисовальщика... Всмотревшись в него, Сенцов отшатнулся: внезапно обнаружил в чужом нехрональном рисунке зловещее сходство со своей коллегой по опу, Звонящей, только таинственный автор добавил ей длинные волнистые волосы, которых у Звонящей никогда не было... Заметив, что Красный и Бисмарк глазеют на него в упор, Константин сунул портрет в кипу и наугад выхватил два чертежа... Сенцов не умеет читать чертежи... Или умеет? Взгляд Константина случайно упал на один из них, и Сенцов с удивлением для себя отметил, что понимает: чёткие чёрные линии, вычерченные тушью, изображают сочленения механической ноги... Это же чертежи “брахмашираса”! Траурихлиген не уставал совершенствовать своё изобретение! Да, кажется, “личностный гибрид” Красного начинает действовать... И не так уж он и плох, даже наоборот... -Красный! – выкрикнул Сенцов, и вскочил, схватив в руки один из плотных белых листов. – Иди сюда! -Он что, нашёл еду? – лениво осведомился у Красного Бисмарк и зевнул. – А то мне уже не есть охота, а спать! Красный оказался проворнее – он подобрался к Сенцову и заглянул в чертёж через его плечо. -Любопытно... – оценил он. – И что же это, Старлей? -Чертежи “брахмашираса”! – выпалил Сенцов, гордясь собой... Хотя, нет, гордиться нужно не собой, а тем “гибридом”, который Красный вставил ему в мозги. Зря Сенцов от него отказывался! – “Брахмашираса”? – удивился Красный, вертясь около стола, разглядывая другие чертежи. – Но... как ты узнал, Старлей? -Твой гибрид помог... – буркнул Сенцов, мрачнея от того, что приходится признать “волшебную силу” гибрида. -Ага! – обрадовался Красный. – Видишь, Старлей: действует! А ты? Ныл всё, ныл! -Красный! – Константин хлопнул Красного по плечу, чтобы тот замолк и не вспоминал о том, как ныл Сенцов. – Знаешь, что? -Ну, и что? – проворчал Красный, пялясь в другой чертёж, а Бисмарк в это время вообще, спал. -Мы должны найти бункер “брахмашираса” и сломать “брахмаширас”! – заявил Сенцов, помня о приказе шефа. – Помнишь, Красный, что шеф говорил? Давай, буди Бисмарка и – за дело! -А есть мы когда будем?? – Бисмарк сам проснулся и в который раз возжелал поесть, зевая при этом во весь рот. -Хватит спать! – подбежал к нему Красный и затормошил за воротник. – И поешь потом! Старлей дело говорит! Надо “брахмаширас” искать, а ты тут дрыхнешь, как сурок! -Э, а чего ты сразу не сказал? – потянулся Бисмарк и встал с кресла грузным сонным медведем. Сенцов постарался забыть о портрете и никому о нём не говорить – мало ли что учудит Красный? Скорее всего, лицо нарисовал Траурихлиген – больше некому рисовать в его бумагах. -Да, так... – пространно буркнул Сенцов, топчась... -Молодец! – оценил Константина Красный, бодро шагая к двери. – Поздравляю, брат, ты уже почти освоился! Красный выпорхнул в коридор, словно находился у себя дома – легко так, беззаботно. За ним, топая, “выпорхнул” Бисмарк – он уже проснулся и был так же бодр, как и Красный. Один только Сенцов тащился, будто впряжённый в тяжёлый воз – медленно так, спотыкаясь... -Его проброс колбасит! – прокомментировал Красный состояние Сенцова, удаляясь всё дальше по коридору. Плетясь по инерции, Сенцов даже не заметил, как вышел за товарищами в просторный холл с высоченным потолком, спустился вниз по широкой лестнице... Красный решил за него, что им нужно за “брахмаширасом” спускаться в подвал, и Сенцов безропотно согласился: у Красного есть опыт в подобных делах, а Константин кто? – простой, обыкновенный опер... Случайный взгляд вверх заставил Сенцова застопориться посреди дороги. Константин застрял, едва не сбив высокую напольную вазу, и оказался прикован к месту: он увидел люстру, привинченную к потолку огромными болтами, и страх заставил Константина похолодеть. Хрусталь и подвески этой люстре заменили человеческие скелеты: черепа, позвоночники, кости, прикрученные к стальному каркасу толстыми проволоками, составляли тяжёлый зловещий узор. В черепа вместо лампочек были вставлены толстые свечи – для Сенцова они выглядели жутко, но вообще, были вполне обыденными при том, что партизаны портили провода, и в городе постоянно отключался свет... -Смотрите... – пробормотал Сенцов, пялясь на эти черепа и кости, показывая на них пальцем. Бисмарк только хмыкнул, не останавливаясь: он был голоден, к тому же, обязан работать на пустой желудок, а его природная толстокожесть вообще не пропускала эмоций. Красный же поднял нос, пожал плечами... -Это, наверное, постмодернизм! – хихикнул он – над Сенцовым хихикнул, как тот таращится и тупо моргает глазками. – Клёво, мне нравится! -Шевелите булками! – подогнал обоих Бисмарк, скептично удаляясь. Красный, похохатывая, зашагал следом, а Сенцов едва заставил себя отлипнуть от дьявольской люстры, на которою пошло человек пятнадцать, как минимум, сделал пару робких шагов, и тут же заметил ещё один “писк”... Прямо посреди холла раскинулся огромный бассейн-вольер, стилизованный под тропическое мангровое болото, отгороженный от внешнего мира мощными коваными решётками и частой стальной сеткой, по которой пробегали трещащие электрические искры. В зеленоватой воде, которая казалась густой из-за ряски, и на условно настоящем берегу, среди корней мангровых деревьев, возлежали крупные пёстрые крокодилы. Двое из них держались на поверхности воды, озирая искусственные окрестности хищным взглядом, трое – “загорали”, а ещё один, пожалуй, самый крупный, наполовину вылез на берег и терзал зубастой пастью тушу копытного, наверное, телёнка. Скорее всего, это экзотическое “украшение интерьера” тут устроили недавно: для стандартных советских райкомов подобные изыски нетипичны, а вот, настоящий Траурихлиген обожал всё жуткое и зловещее. -Круто заложили! – оценил сей “террариум” Красный, на всякий случай держась от него подальше. -Надо бы и в опе такой сделать! – хохотнул Бисмарк, которому, видимо, тоже импонировали крокодилы. А шокированный “великолепием” Сенцов кротко промолчал и подумал про себя, что не завидует тому бедняге, которого Траурихлиген обязал чистить этот бассейн. -Старлей, теперь всё это твоё! – громко заметил Красный, хлопнув Сенцова по плечу, а самый крупный крокодил бросил на время убитого телёнка и громко щёлкнул пастью, повернув страшную морду к живому и тёплому Константину. -Я рад... – угрюмо буркнул Сенцов, который всю жизнь только об этом и мечтал – завести питомцев, которые надвое перегрызут его с одного укуса, и тут же сожрут. Константин с опаскою ступал по мраморному полу, стараясь не глядеть на кровожадных “зверюшек” настоящего Траурихлигена. Взгляд его устремился в пол – пол казался монолитным, безопасным... Но, приглядевшись, Константин отшатнулся и от пола, начав смотреть “в себя” – пёстрый мрамор нёс на себе сложный многоцветный узор из всячески переплетающихся свастик, фашистских рун и каких-то непонятных, но всё равно, пугающих знаков. Наверное, этот мрамор тоже лежит здесь недавно, а советские стены райкома настоящий Траурихлиген планировал в скором времени снести, и построить на фундаменте нечто более масштабное и зловещее... Сенцов не будет ничего сносить и ничего строить тоже не будет – он не вселенский диктатор, а простой милицейский опер... Хотя от крокодилов он бы с удовольствием избавился... Да и от люстры этой маньяцкой тоже... Бисмарк уже исчез из виду, спустившись вниз по узкой темноватой лестничке, а Красный упрямо дёргал Константина за рукав условно настоящего мундира, навязчиво требуя, чтобы он прекратил фантазировать, вспомнил про работу и устремился на поиски “брахмашираса”. -Та, йду! – раздражённо фыркнул Сенцов, решив больше не смотреть по сторонам, а прямой наводкой следовать в подвал... Красный и Бисмарк знали, где тут подвал, потому что они прочитали “инструкцию”, а Сенцову пришлось тащиться за ними, потому что он ничего здесь не знал. Красный подпихивал его к той самой лестничке, по которой минуту назад спустился Бисмарк. Бисмарк стоял внизу, в полумраке, и ковырял большой замок, навешанный на низкую замшелую дверцу. Замок был амбарный, а ключа от него не было, и Бисмарк пытался отомкнуть его игрек-отмычкой. С низкого серого потолка на тонком проводке свисала единственная лампочка ватт на сорок, которая освещала эту каморку достаточно для того, чтобы Константин смог разглядеть серые стены со следами подтёков, булыжный пол и низкий, довлеющий потолок. Замок казался примитивным, однако Бисмарк возился с ним минут тридцать, не меньше, пока замок, наконец, не сдался и не открылся, дав возможность Бисмарку снять себя, положить в карман, и сдвинуть с дроги низкую дверь, которая оказалась в толщину сантиметров пятнадцать и тяжёлой, как чёрт. -Нехилая дверишка... – пробормотал Бисмарк, вступая в темноту, которая за ней висела. Сделав первый шаг, он тут же включил мощный фонарик, дабы рассеять мрак и не попасть в ловушку, которая могла бы в нём таиться. Красный, хохотнув в который раз, тоже включил фонарик, а Константин пополз, спотыкаясь в своих сапогах “для роста”, и свой фонарик так и не достал, потому что его руки были заняты проклятым стеком Траурихлигена. Красный твердил, что настоящий Траурихлиген постоянно таскал этот стек, сроднившись с ним навеки, а вот Сенцов никак не мог привыкнуть к постоянно занятым руками и забывал сей “стильный аксессуар” то тут, то там... -О, выключатель! – обрадовался впереди него Красный, заметив, как торчит из стенки порыжелый тумблер. – Да будет свет! Как только мистический сырой мрак рассеялся, Константин, наконец смог нормально оглядеться по сторонам. Что он ожидал увидеть? Неужели, “брахмаширас”, который Траурихлиген просто так поставил в подвале за дверью, которую можно запросто открыть отмычкой?? Нет, Сенцов размечтался – не было тут никакого “брахмашираса”. В подвале громоздились поломанные столы со стульями, какие-то железяки, книги... Поодаль виднелись контуры примуса, одиноко торчавшего в кучке золы. А в углу, под огромной паутиной набросаны какие-то картонные коробки – большие и маленькие... Сенцов направил на них свой фонарик. Стоп! Константина как молнией поразило! Коробки от смартфонов, ноутбуков, компьютеров... Смартфоны из магазина Чижикова! Сенцов ланью подскочил к коробочным
навалам и принялся разбирать их. Да, маленькие коробки принадлежали смартфонам Чижикова! Константин, как мантру зазубрил их опись и знал наизусть каждый смартфончик! И вот, теперь, загадка “супермыши” разгадана! Вот, кто стащил их, не оставив следа! Репейник втюхивал Сенцову про парадокс проброса, при котором турист может угодить раньше и позже нормохроноса! Траурихлигену всё равно, где стаскивать смартфоны – вот он и стащил у Чижикова и исчез! Флипнул назад, вот и всё! А Сенцов тогда ещё думал, думал! Пушкова этого ненормального шерстил, да Кошкину... -Чего застыл, Старлей? – хлопок по плечу обрушился на Сенцова грудой камней, и Константин, даже отскочил в строну, опасаясь быть заваленным. Хлопнул по плечу Сенцова Красный, и теперь – Красный стоит и хохочет над тем, как Сенцов от неожиданности вытаращился. -Пуганый ты какой-то, Старлей! – ехидно заметил Бисмарк, разглядывая подвал через свой монокль. – Дознаватель должен быть храбрее... -Я нашёл смартфоны, за которые меня Тетёрко весь месяц песочил, – прогудел Сенцов, отбросив одну пустую коробку. – Да и другого барахла тут полно... -А “брахмаширас” нашёл? – спросил Красный, подсунувшись под нос Сенцова. – Нет! – ответил он сам себе, прежде, чем Константин успел пикнуть. – Так что, хватит валять дурака и пошли дальше искать! -Да, а то есть охота! – вставил Бисмарк, отыскав среди железок увесистый кусок трубы. – Классная, кстати, штука – башку проломить! – оценил он, взвесив трубу в руке. – Возьму! -Плюшкин! – тихо ругнул его Красный и повернулся к Сенцову: -Ну, Старлей, где тут ещё подвалы? Ты тут всё должен знать! Давай, веди! -Я не знаю, где тут ещё подвалы! – отмахнулся Сенцов, досадуя, что смартфоны Чижикова нашлись слишком поздно, а “брахмаширас” вообще, не нашёлся. – Я не экстрасенс! Искать надо, потому что я и не Траурихлиген тоже! -Чш! – шикнул Красный, влепив Сенцову неприятный подзатыльник. – Никогда нигде не говори, что ты не Траурихлиген! Даже сам себе, усёк? У стен есть уши, и если тебя кто-то услышит – готовься к колу, Старлей! -Заткнись! – буркнул Сенцов, оглядывая унылые одинаковые серые стены, по которым медленно стекали капли влаги. – Я ищу потайной ход! -Ты глянь, Бисмарк! – хохотнул Красный. – Он думает, что в этом углу потайной ход! Ну, надо же! -Правильно думает! – вступился за Сенцова Бисмарк, вдвигаясь в тот угол, в котором шарил Константин. – Я тоже думаю, что тут должен быть тайный ход! Заговорщики не станут хранить свои секреты на виду! Давай, Старлей, ищи! Эх! – Бисмарк выполнил широкий замах и со всей своей силищи навернул куском трубы о стенку. Раздался громогласный и противный лязг, от которого Сенцов едва не оглох, из-под трубы вылетела яркая трескучая искра, однако стена осталась на месте. Либо тут попросту не было хода, либо Бисмарк неправильно открывает. -Осечка... – прокомментировал Красный, стоя в сторонке. -А ты чего лынды бьёшь? – насыпался на него Бисмарк. – Помогай давай, ленивый суслик! -Я так бабахать не умею! – отказался Красный. – Я умею думать! – он зашёл в другой угол – дальний от того, в который лупил Бисмарк – и внимательно всмотрелся в неровности стены. Ничего – обыкновенная штукатурка на кирпичах. Никакого “ключика”, “кирпичика”, ничего... -Ничего... – пробормотал Красный, досадуя на то, что его идея вылетела в трубу. – Блин... Бисмарк, хватит ломиться, надо дальше идти! -Да, я тут, кажется, что-то пробил! – пропыхтел Бисмарк, орудуя трубой, высекая из стенки осколки камней и страшные искры. Кирпич под его трубой ломался, крошился, выпадал кусочками, а за ним – открывалась тёмная загадочная дыра. Сенцов медленно отполз от своей глухой неподдающейся стенки и приблизился к Бисмарку на безопасное расстояние, наблюдая за тем, как последний расширяет дыру. -Везёт Бисмарку... – пробормотал Красный, закинув в рот две подушечки “Дирола”. – Мне бы так повезло! бах! бах! ХРЯСЬ! – обливаясь потом, Бисмарк сокрушил стенку, кирпичи с грохотом осыпались, подняв пыльные клубы, на Сенцова пахнуло сыростью подвала. -Чёрт! – закашлялся Сенцов, потому что от пыли стало нечем дышать. -Вау! – выдохнул над его ухом Красный. – Подземный ход! Ну, Старлей, держись, тебя ждёт готическое приключение! Пока Сенцов мешкал, откашливаясь и плюясь, Красный прочно вцепился в его рукав и куда-то за собою поволок. Сенцов ничего не видел, потому что зажмурил глаза, топал, спотыкаясь неизвестно обо что и чувствовал, как его постепенно накрывает неприятный холод склепа. -Куда? – промямлил Сенцов, споткнувшись в сотый раз. -За “брахмаширасом”! – загадочным голосом заявил Красный, и добавил,больно пихнув Сенцова в бок: -Глаза-то разуй! А то идёшь, как крот! Мне что, тебя на горбу тащить?? Ощутив неприятный тычок, Сенцов распахнул глаза и тут же увидел темноту. -Кра! – начал Константин, но тут Красный слева от него засветил карманный фонарик, в свете которого возник булыжный пол. -Не спотыкаться! – предупредил Красный, отпустив сенцовский локоть. Константин оказался в “свободном плавании”, ступил один шаг и споткнулся. -Чёрт... – тихонько пробормотал Константин, чтобы Красный не услышал. Устояв на ногах, Сенцов небыстро потянулся вперёд – туда, где маячил свет фонарика Бисмарка. Широко шагая, Бисмарк быстро удалялся, унося за собою фонарик. Он ничего не боится, а Сенцова всё преследуют дурацкие кошмары... Пол состоял из осклизлых булыжников, и каждый шаг порождал гулкое эхо. Сенцов невольно оглядывался назад – а вдруг, это не эхо, а кто-то идёт следом, наблюдает... Позади Сенцова виднелась лишь физиономия Красного. -Ну, чего ты дёргаешься? – каждый раз вопрошал тот, когда Сенцов поворачивал лицо и вытаращивался на него. – Тут нет призраков, Старлей, расслабься! Похохатывая, Красный направлял свой фонарик Сенцову в глаза, и Константин спешил отвернуться, чтобы не ослепнуть. Да, Красному хорошо, он может откалывать шуточки! А Сенцову плохо – его, может быть, прямо сегодня расстреляют, потому что он не Траурихлиген, и спит в ботинках! Булыжный пол коридора постепенно спускался вниз, превращаясь в пологую горку, которая из-за мрака казалась бесконечной. Может быть, она спускается до самой преисподней, и именно оттуда, из чертогов Сатаны, Траурихлиген и выводит “брахмаширас”... Константин побаивался туда идти – мало ли, что? Может быть, Траурихлиген насажал повсюду ловушек, и, стоит сделать ещё пару шагов, и из стенок полетят отравленные копья и горящие стрелы?? -Ну, чего ты так трясёшься? – скрипучим голосом выкрикнул Красный из-за спины Сенцова. Константин вздрогнул от неожиданности, потому что ему показалось, что рухнул потолок, а Красный, жёлчно хохотнув, осведомился: -Ну? -Холодно! – соврал Сенцов, смахивая с плеча паутину. -Страшно! – поправил Красный, снова хохотнув. – Старлей, я же тебя насквозь вижу! И зачем тебе брехать? -Ну, я тебе наваляю! – рассердился Константин, застопорился, стиснул кулаки...
Эй, братья, конец пути!
крикнул впереди Бисмарк, и Константин невольно повернулся на голос. Бисмарк стоял и светил фонариком на дверь. -Хлипковата для “брахмашираса”... – пробормотал позади Константина Красный, скребя макушку. Да, он прав: дверца деревянная... Кажется даже, что её наспех сняли с какого-то чулана и напялили сюда... неизвестно для чего. От сырости серая краска на ней в нескольких местах отвалилась и свисала косматыми хлопьями, ручка покрылась шершавой ржавчиной. Наверное, выбить такую ничего не стоит – даже Сенцов бы выбил с одного удара... -Открываю! – сообщил Бисмарк, и тут же навернул тощую дверцу тяжёлым сапогом. ХРЯСЬ! – в стороны полетели сырые щепки, ручка стукнулась о пол. Дверь рухнула, поверженная наповал, Бисмарк отошёл в сторонку и Сенцов увидел “чёрную дыру”. За дверью висел непроницаемый мрак... Зловещий и сырой, как мрак могилы... Не хочется входить, честное слово, даже милиционеру – и тому не хочется! -Залетаем! – обрадовался Красный и рванул вперёд, толкнув Сенцова. -Подожди! – пискнул Сенцов, а Красный уже прыгнул к “чёрной дыре” и разогнал её мрак светом своего фонарика. -Э, братва... что-то не то... – голос Красного звучал разочарованно и капризно, как голос ребёнка, получившего вместо торта манную кашу. – Бисмарк, ты свалку нашёл! -Свалку? – удивился Сенцов и осторожно подкрался к Красному, заглянул в таинственную комнату через его плечо.
“Таинственная комната” имела габариты четыре метра на четыре – не больше – и была вся заполнена. Красные коммунистические флаги, бюсты и портреты Ленина и Сталина, какие-то плакаты, транспаранты “Да здравствует КПСС!”, сырые бумаги, книги, парочка сломанных стульев и неказистый колченогий стол... Всё это громоздилось скалами, и уже покрылось вонючей плесенью и какими-то противными белесыми грибами...
– Фу! – отшатнулся Сенцов. -Чёрт! – с досадой проворчал Бисмарк. Фашисты Траурихлигена собрали по всему райкому и сбросили сюда всё, что считали мусором и хламом. А Сенцов уже размечтался, что ему отвалится “брахмаширас”! Траурихлиген слишком хорошо его спрятал для того, чтобы его нашёл Сенцов. -Братья, есть идея! – внезапно оживился Бисмарк и сдвинул в сторонку несколько поломанных стульев. -И что за идея? – безрадостно осведомился Сенцов, не потому что ему было очень интересно, а чтобы не торчать столбом и не погружаться в пучину депрессии. -Мы с Красным устроим здесь ретоподъезд! – объявил Бисмарк. – Нацепим на Старлея микрофон и камеру, а сами будем базироваться тут! И Старлея не засветим, и сами не срежемся! Довольный идеей, Бисмарк подбоченился и выставил вперёд левую ногу, как герой, который только что кого-то победил. Красный обвёл его недовольным взглядом, пнул ногою кусочек от расколотого бюста и переспросил: -Да? -Ага, – согласился Бисмарк, хохотнув. – Как тебе идейка, Старлей? -Сидите где хотите... – уныло пробормотал Сенцов. – А я всё равно никогда не найду ваши “ширасы”, и никогда не вернусь домой, потому что меня здесь убьют... -Тьфу ты, чёрт, в мусорке сидеть! – громко возмутился Красный, оглушив Сенцова на левое ухо. – Докатились! У всех офисы – тип-топ, а тут? Крысятник! Сенцов аж вздрогнул – так громко визжал Красный – и отодвинулся подальше, в угол, к пыльным знамёнам, чтобы не оглохнуть полностью. -В эти мусорки никто не лазит! – шикнул на Красного Бисмарк. – У них – бункера, а про эту коморку они забыли! Мы с тобой можем тут спрятаться и сидеть, как нужно! А где ты ещё спрячешься? -Убрать бы хоть! – фыркнул Красный, поддав ногою подставку от большого глобуса. Сам глобус валялся поодаль и нёс дыру там, где должен был нести СССР. -Сам убирай! – отказался Бисмарк. – А мне и тут клёво! -Ладно, я тут генератор поставлю! – определил Красный назначение для пустого пространства в дальнем углу комнатушки. – А то тут ни в одну розетку электрочайник не включишь! -С твоим генератором мне сидеть будет негде! – ворчливо отказался Бисмарк. – В коридоре впихнёшь свой генератор – там ниша какая-то есть! Сенцов просто топтался около продырявленного глобуса и молчал, иногда подпихивая его ногой. Скорее всего, его Траурихлиген прострелил, когда захватил город и ворвался в райком. А может быть, и нет, может быть, его просто кинули и пробили...
====== Глава 130. “Воскреситель”. ======
Теплицкий приехал в “бункер Х” в шесть часов утра. Он никогда не вставал так рано – обычным временем его пробуждения был полдень. Но сегодня стукнул очередной исторический момент – Ольсен заявил, что готов “воскреситель”, и они с Пищенко и Миркиным будут помещать туда тело Траурихлигена. Всю ночь Теплицкий ворочался на своей широкой кровати, скомкивая шёлковое бельё, вскакивал, поглощал гектолитры воды, бежал на верхний этаж, раскладывал телескоп, глазел на звёзды, потом – спускался обратно в спальню, хлопался в постель, вертелся... А потом всё повторялось снова и снова пока, наконец, не начало светать. Светать начало в пятом часу, Теплицкий, как только увидел сквозь портьеры неверный сиреневый утренний свет, в тридцать пятый раз вскочил, выбежал из спальни в коридор. И увидел, что Геккон, вместо того, чтобы нести неусыпную службу под дверью – присел в бархатное кресло, подложил под голову красную подушку с кушетки и преспокойненько уснул. -Геккон!! Геккон!! – бесновато завопил Теплицкий, подскочил к храпящему Геккону, затряс его за воротник пиджака. -А?? Что? Где?? – всполошился Геккон и свалился с кресла на блестящий паркет. -Ты дрыхнешь! – взорвался Теплицкий, подскакивая на месте, футболя уроненную Гекконом подушку. – А на меня постоянно покушаются! Все! Все на свете на меня покушаются! -А, это вы, шеф... – пробормотал Геккон, без интереса созерцая скачущего Теплицкого. – А я думал, что обвалился потолок... -Давай, слизняк, собирайся, я еду в “бункер Х”! – приказал Теплицкий и побежал вниз по лестнице прямо в пижаме. – Я вижу, ты уже выспался? -Шеф, вы, хотя бы, оденьтесь, – посоветовал Теплицкому сонный Геккон, неуклюже отковыриваясь от паркета. – А то холодно по утрам... -Ой, блин! – ругнулся Теплицкий, который уже успел спуститься с лестницы и выпрыгнуть в пустынный сумеречный холл, где спали неподвижные холодные статуи ангелов и бесов. Теплицкий побежал обратно, наверх, чтобы сменить пижаму на костюм, и на бегу приказал Геккону: -Ползи и готовь машину! Я сейчас! -Эх-х, – тяжело вздохнул Геккон и поплёлся вниз по лестнице, чтобы выйти из дома, заползти в гараж и подогнать “Кадиллак” шефу. Теплицкий заскочил в свою гардеробную, захлопнул дверь и принялся рыться в своих дорогих костюмах, выбирая, какой бы ему надвинуть в честь знаменательного события. Рылся минут сорок, пока не отыскал ни разу не надетый итальянский костюм светло-коричневого цвета, который когда-то купил в Милане за полторы штуки евро... Когда Теплицкий выскочил из дома во двор – его уже поджидал вымытый до блеска чёрный “Кадиллак”. За рулём восседал Геккон, а Третий учтиво распахнул дверцу, приглашая его садиться. Теплицкий вскочил в салон вихрем, Третий сейчас же захлопнул дверцу и запихнулся в кабину около Геккона. -Геккон, поезжай! У меня время не резиновое, я состарюсь, пока ты доедешь! – зашумел Теплицкий, ворочаясь в кожаном сиденье “Кадиллака”, словно бы его посадили в ядовитый плющ и без штанов. -Шеф, вы надели разные туфли, – флегматичным голосом заметил Геккон, выводя “Кадиллак” со двора, подъезжая к автоматическим воротам. -Да? – воскликнул Теплицкий и сейчас же нырнул вниз, поглядев, какие же туфли он в дикой спешке навинтил на свои “царские” ноги? Геккон оказался прав: левая нога получила чёрную и лаковую остроносую штиблету, а на правой оказался коричневый замшевый туфель с закруглённым английским носком. -Блин побери! – пробурчал Теплицкий, поняв, что с туфлями дал маху, но возвращаться назад уже не стал – ему бы всё равно не хватило терпения на то, чтобы разыскать для себя одинаковые туфли. Снаружи “бункер Х” выглядел так: посреди пустыря торчит щербатая и хлипкая на вид постройка с заколоченными слепыми оконышками и с дырявой крышей. Тут вполне могли бы завестись бомжи, если бы не система безопасности, которую по приказу Теплицкого установил Геккон. Суть её заключалась в следующем: бомж подбирается к ободранной двери, толкает её и получает мощный удар током, прожариваясь до готовности. Потом в земле открывается дыра вроде автоматического люка и он, кипя, падает вниз, в специальную зацементированную яму-отстойник. Всё, бомжа нету, следов бомжа нету, и ничего нету. Теплицкий считал эту систему идеальной, а вот Миркин не одобрил: слишком негуманно и жестоко. Профессор даже советовал Теплицкому убрать её, но Теплицкий отказался, и система стоит до сих пор. Никто не считает число прожарившихся бомжей, да это никому и не надо... Геккон припарковался около щербатого строения, Теплицкий проворно выпрыгнул из “Кадиллака” в ковыли и достал из кармана пульт, который отключал систему безопасности. Нажав зелёную кнопку и получив на экранчик ответ “Можно”, бегом направился к ободранной двери, на которой специально белой краской написали “ЛОХ”. Спихнув дверь с пути плечом, Теплицкий поскакал по каменному полу, высекая туфлей и штиблетой гулкий топот, добежал до серой заляпанной грязью стены и застопорился. Над его головой на проводке болталась разбитая лампочка, прямо напротив в стене торчало окошко, забитое толстыми занозистыми досками. Теплицкий пнул камень, который попался под ногу в остроносой штиблете, поднял пульт и направил его на пустую серую стену, обрисованную нецензурными словечками и кособокими черепами. Нажав кнопочку, под которой подписали “GO”, Теплицкий уставился на пустую стенку и стал ждать, когда приедет скоростной лифт. Геккон и Третий молчаливыми колоссами возвышались за его неширокой спиною, готовые в любой момент защитить шефа от опасности. Стенка отъехала в сторону с негромким скрипом, открыв кабину лифта, обшитую блестящими металлическими пластинами, освещённую белым светом точечных лампочек. Теплицкий первым шагнул в этот свет и сразу же изучил своё отражение, которое возникло в широком зеркале, привешенном на одну из стенок кабины. Отметив, что полосатый галстук никак не подходит к коричневому пиджаку, Теплицкий стащил этот галстук и кинул на пол, фыркнув: -Блин погорелый! Геккон и Третий уже стояли в кабине, поодаль от Теплицкого и ждали, когда шеф прикажет спускаться. -Давай, Геккоша, жми! – приказал Теплицкий, топчась у поруганного галстука. – Сегодня они покажут мне, как оживлять туриста! А я не должен это пропустить! Геккон молча нажал одну из серебристых кнопок на панели управления, кабина бесшумно задраила свои створки и начала плавно опускаться под землю. Выскочив из лифта, Теплицкий бегом поскакал в лабораторию, где “заумное трио” учёных билось над доработкой колбы-воскресителя. Если у них не выйдет и на этот раз – все трое со скоростью света вылетят на рыбку... -Миркин! Миркин! – заверещал Теплицкий, подбегая к переборке, которая перекрывала вход в лабораторию. – Давай, откупоривай, я пришёл! Теплицкий собрался забарабанить по переборке кулаками, но тут переборка чуть отъехала в сторону, и из-за неё выполз сонный и похудевший профессор Миркин с каким-то засаленным блокнотиком в руках. -Тише, – прошептал он, приложив палец к губам. -Мешаю спать? – скрипучим голосом перебил Теплицкий, сложив руки на груди. -Рекавер-среда не терпит сотрясения и шума! – шёпотом сообщил Миркин, отгораживая Теплицкого от лаборатории. -Что? Что? Как называется? – тут же проявил интерес Теплицкий и изъявил стойкое желание прорваться в лабораторию, отпихнув Миркина плечом. -Рекавер-среда, – скептическим голосом повторил Миркин, засунув руки в карманы халата. – От слова “рекавер” – восстановление. Теплицкий, – сказал он, уставившись Теплицкому в переносицу. – Начало шестого. Я позову тебя, когда всё будет готово. -Тоже мне ещё! – фыркнул Теплицкий, не прекращая попыток прорваться в лабораторию. – Суп сварили и трясутся над ним... Копаются, как хомяк... Ну и сколько мне ждать?? – выкрикнул он в нос Миркину, подпрыгнув на месте. -По моим расчётам мы закончим к полудню, – спокойно ответил Миркин, железно перекрыв проход. -Эй, да мне аж шесть часов ждать! – шумно обиделся Теплицкий, дёргая дорогой пиджак за золотую пуговку. – Да я тут с ума сойду, пока дождусь тебя! Побыстрее нельзя? -Теплицкий, если ты не хочешь, чтобы Траурихлиген повторил судьбу жука – тебе придётся подождать и не шуметь! – серьёзно сказал Миркин. – Необходимо исключить малейший сбой, иначе ничего не выйдет! -Ну, можно мне хоть глянуть?? – Теплицкий нетерпеливо пихнул Миркина, пытаясь просунуть нос в щель между плечом профессора и дверью лаборатории. -Нет, нельзя! – оттеснил его Миркин. – Почитай пока журнал, или поищи себе одинаковые туфли! Когда будет готово – я тебя позову! С этими словами профессор проворно заскочил в лабораторию и задраил дверь на кодовый замок. -Чёрт, чёрт бы вас пожрал! – рассвирепел Теплицкий и в сердцах огрел металлическую дверь-переборку кулаком, ударил руку и плаксиво заныл. -Вишь, как копошится? – негромко пробормотал Геккон, устроившись в одном из мягких уютных кресел, поставленных вдоль стены. -Ага, – кивнул Третий, устроившись в соседнем кресле, листая журнал “Автомир”. – Мы тут хоть выспимся за шесть часов! – он накинул журнал разворотом на лицо, чтобы в глаза не лезли лучи света и почти сразу задал храповицкого. Геккон поступил точно так же – закрыл лицо другим журналом – “Мажордом” – и тоже заснул. Теплицкий потоптался-потоптался около задраенной двери, а потом – бросил унылый взгляд на свои разнообразные туфли и тоже пополз в зону отдыха. Плюхнувшись в кресло рядом с Гекконом, он схватил с низкого стеклянного столика глянцевитый “Космополитен”, послюнил пальцы, перекинул несколько страниц, дошёл до статьи “Я влюбилась в друга своего парня!!! Что делать??”, закрыл журналом лицо и также откочевал на время в гости к Морфею.
====== Глава 131. Турист в рекавер-среде. ======
...Солнце только-только показалось над шпилями замка, позолотило верхушки вековых елей, луч его упал на зеркальную воду пруда, заставил её засиять... В прохладном воздухе зарождались птичьи трели и тихий-тихий шелест ветвей и листвы. Лёгкий ветерок прошёл... ЛЯЗГ!! ХЛОП!! БАХ!! Тишь и покой вмиг оказались похоронены в металлическом гвалте, птички заглохли и разлетелись, а на первом этаже замка распахнулись высокие и широкие стальные ворота, выпуская механическое чудовище о восьми паучьих лапах, чей полированный корпус пускал на солнце блики. Острые стальные когти рвали землю и расшвыривали траву, а за рулём восседал король всего мира Алексей Михайлович Теплицкий. Он направил свой “брахмаширас” к лесу, потому что возжелал с утра отведать шашлык в компании других олигархов... Хотя, какие они теперь олигархи, эти “другие”, когда Теплицкий уже завоевал Вселенную?? Они все так, шестёрки на побегушках, чтобы Теплицкому было не скучно сеть шашлык. А так – Теплицкий всеми и всем безраздельно повелевает – и нефтью, и газом, и прессой, и заводами, и банками, и кораблями, и прошлым, и будущим и настоящим... -Теплицкий, просыпайся, пора! – откуда-то назойливой мухой прилетел профессор Миркин, уселся Теплицкому на плечо и принялся докучливо тормошить. -Кыш! Кыш! – запротестовал Теплицкий, сгоняя профессора с плеча. – Я... -Рекавер-среда и воскреситель готовы! – Миркин не улетал, а теребил всё докучливее. – Ну, если не хочешь – не смотри, мы сами! Что-то щекотное вдруг забилось в нос, Теплицкий громогласно чихнул, вылетел из кабины “брахмашираса” и шлёпнулся на твёрдый пол. Кресло, в котором он спал, опрокинулось и теперь лежало на боку, а у своего носа Теплицкий видел журнал, распахнутый на дурацкой, неинтересной статье “Я влюбилась в друга своего парня!!! Что делать???”. -Ужас, прям перевернулся... – заметил Геккон, перелистывая “Мажордом”. -Псих, – поддержал его Третий, а потом – его толстый палец упёрся в картинку на странице “Автомира”, изображающую серебристый седан “Ауди А-6 Квадро”. – Рулёвая тачка, ага? -Ага, – согласился Геккон, заглядывая в журнал через крепкое плечо Третьего. – Сам бы такую прикупил! -Так, всё! – Теплицкий подпрыгнул с пола, отшвырнул журнал ногой и вагонеткой попёр в лабораторию, где с минуты на минуту должно было произойти историческое оживление “туриста”. – Давай, Миркин, верти свою балду, мне надоело тут торчать! -Верчу! – угрюмо отозвался Миркин, недовольный тем, что Теплицкий так неграмотно и пренебрежительно отзывается о достижениях интеллекта. Профессор шмыгнул в лабораторию за секунду до того, как за переборку вдвинулся Теплицкий – не хотел, чтобы последний с размаху налетел на что-нибудь и испортил. Теплицкий ожидал, что ему сразу же откроется пространство лаборатории, напичканное сверкающим оборудованием, загадочная “рекавер-среда”, которой тут кичился Миркин, и, наконец – “турист”, который сейчас должен будет ожить, словно по волшебству... Но, сделав свой эпохальный шаг, Теплицкий угодил в тесную и душную каморку метр на метр на два. -Эй, Миркин, что за забегаловка?? – сейчас же возмутился Теплицкий, ошарашено озирая стороны “августейшими очами”. – Где лаборатория?? Куда ты дел моего “туриста”??? -Дезинфекция, – обыденно сообщил профессор Миркин и для чего-то закрыл глаза. – Зажмурься, Теплицкий, или ослепнешь! -Чёрт, насовали! – пробурчал Теплицкий, но глаза зажмурил и ещё – задраил ладонями, потому что зрение своё считал драгоценным. -Раз! Два! Три! – сосчитал справа от Теплицкого Миркин, и тот час же спина ощутила настоящий адский огонь. Теплицкий испугался, что из него решили сварганить жаркое, подпрыгнул на месте и заверещал: -Миркин! Ты – псих! Изжарить меня решил?? -Молчи и не открывай глаза! – спокойно сообщил Миркин, всё ещё оставаясь справа от Теплицкого. – Дезинфекция длится три минуты пятьдесят две секунды! -Чёрт! – снова буркнул Теплицкий, не открывая глаз. – Неужели без этой дурни никак??? -Микробов хочешь нанести? – недовольно пробормотал профессор Миркин. – Здесь тебе, Теплицкий, медлаборатория, а не супермаркет! Здесь всё стерильно! Теплицкий стоически перенёс дезинфекцию, после чего Миркин приказным тоном потребовал: -Надвинь халат! -А? – разлепил глаза Теплицкий и увидел перед своим носом плотную белую ткань. – Ты... – булькнул он, не поняв, что это Миркин протягивает ему тот самый халат. -Надвигай, надвигай! – Миркин пошевелил халатом. – Время не резиновое! Каждая секунда твоего простоя уменьшает шансы “туриста” на воскрешение в десятки раз! -Чёрт! – испугался Теплицкий, который во что бы то ни стлало, хотел заполучить живого туриста. Выхватив халат из рук профессора, Теплицкий проворно натащил его на свои плечи и осведомился, видя перед собой четыре металлические стены: -И куда мне идти? -А, вот! – Миркин повернулся к одной из одинаковых стенок и вдавил некую маленькую кнопку, которую Теплицкий и вовсе не заметил. Теплицкий вытаращился на эту кнопку, как Миркин убирает с неё палец, а стенка вдруг вздрогнула и небыстро поползла вправо, открывая широкий проход в некое “неизведанное пространство”, наполненное ослепительным светом. Теплицкий даже зажмурился, потому что свет больно ударил ему в глаза, сделал первый шаг и споткнулся неизвестно обо что. -Аккуратнее! – обиделся Миркин, потому что Теплицкий покосился на ногах и навалился на него своим весом, схватился руками за его спину. – Я тебе не поручень! Топай! -Чёрт... – ругнулся Теплицкий восстанавливая равновесие. – Понаставил тут под ноги... Миркин тем временем, не слушая нытья Теплицкого быстро и безмолвно вдвинулся туда, в пространство за стенкой и исчезал там, растворяясь в свете. -Эй, не бросай меня! – всполошился Теплицкий и последовал за профессором вприпрыжку. – С этими твоими лабораториями... Чёрт... -Так иди быстрее! – крикнул из света профессор, а Теплицкий снова споткнулся, переступая порог. Глаза, наконец, привыкли к яркому свету и Теплицкий увидал далёкие стены и высоченный потолок гигантской лаборатории, посередине которой высилось нечто, похожее на огромную зелёную бутылку, обрамлённую сверкающими металлическими пластинами, оплетенную множеством проводов и неких шлангов. Кроме всего прочего эта конструкция была водворена на трёхногую подставку и окружена компьютерами. -Вот это – наваяли... – пробормотал Теплицкий себе под нос, подавляя благоговение, которое насильно втюхивала в его мозги эта гигантская “бутылка” и все эти провода, и все компьютеры... Где-то под потолком витало мерное гудение, источник которого Теплицкий так и не нашёл, а потом – из-за белой ширмы, которая торчала поодаль от “бутылки” выдвинулся доктор Ольсен. -Ага! – обрадовался ему Теплицкий. – А теперь – рассказывай, что же вы такое мне тут натворили? -Колба воскресителя! – лаконично сообщил Ольсен, махнув пухлой рукой на “бутылку”. – В неё будет помещён “турист”, а все эти ЭВМ нужны для отслеживания процессов восстановления! -Ладно, давай, загружай! – разрешил Теплицкий, удовлетворившись объяснением Ольсена. – И быстрее, а то я есть хочу! -Тут есть нельзя! – вслед за Ольсеном из-за ширмы явился доктор Пищенко, приодетый в белый халатик, с чистым лицом и абсолютно трезвый. Теплицкий аж зрачки выпучил, видя глобальные перемены, которые случились со спившимся доктором всего за одну какую-то недельку... -Э, а как?? – выплюнул Теплицкий, кивнув головой в сторону преобразившегося Пищенко. – А? -Бэ... – буркнул Миркин. – Мы тестировали воскреситель на нём. Как видишь, Теплицкий, машина – что надо! Всё, не теряем времени, идём! -Вау... – вырвалось из Теплицкого вместе со вздохом восхищения. – Теперь “брахмаширас” – мой... – негромко пропел он, потирая алчные ручки. Ольсен вновь спрятался за белую ширму, туда же исчез и Пищенко, а Миркин, уходя, кивнул Теплицкому головой, показывая, что и ему тоже надо за ними идти. -Иду! – бодро ответил Теплицкий и королевским шагом вступил туда, на “секретную территорию”, которую скрыли с глаз... неизвестно зачем. Он ожидал увидеть... Теплицкий сам не знал, что именно он ожидал увидеть, однако увидел всего лишь полутёмную клетушку с каким-то большим шкафом у дальней стены. -Блин горелый... – плюнул он, потому что после света лаборатории опять оказался в полумраке слепым кротом. – Ну и что это опять за сарай?? – проворчал он, бестолково глазея на дурацкий шкаф с единственной дурацкой дверцей. -Это не сарай, а холодильник! – поправил “воскресший” Пищенко. – Мы там хранили “туриста”, пока Воскреситель проходил последние испытания! -А теперь мы собираемся его достать! – сообщил доктор Ольсен и включил компьютер, который стоял на узком столе. -Верно! – согласился Миркин и встал за громоздкий пульт, укреплённый в нише стены. -Начинаем! – громко объявил доктор Пищенко, и сел за компьютер, запустил некие программы, которых Теплицкий не знал и знать не желал – он желал видеть лишь результат в виде живого туриста. -Вывожу криокамеру из режима полной заморозки! – сообщил профессор Миркин, передвигая рычаги на пульте перед собой. – Стадия первая! -Господин Теплицкий, прошу вас пройти с нами назад, в лабораторию! – сказал Теплицкому доктор Ольсен и мягко взял его под локоток, намереваясь вывести из-за ширмы. -Это ещё зачем? – попытался отстраниться Теплицкий, однако, по другую сторону от него возник доктор Пищенко и возразил: -Лучше нам покинуть холодильник! Процесс выхода криокамеры из режима полной заморозки займёт около получаса, потом – дезинфекция, чтобы объект не подвергся атаке микроорганизмов.... Наш коллега Миркин справится с этим сам, а мы пока покажем вам воскреситель и попытаемся разъяснить принцип работы рекавер-среды! Оба доктора ненавязчиво выпроваживали Теплицкого из холодильника прочь, а Теплицкий не сопротивлялся. Он хорошо запомнил первую дезинфекцию, которой подверг его Миркин, и больше не хотел поджариваться. Кроме того, Теплицкий заинтересовался тем, как же, всё-таки, работает рекавер-среда... и можно ли превратить её в эликсир бессмертия для себя? -Коллега, готовьте колбу! – сказал доктор Ольсен доктору Пищенко, а сам – удалился в холодильник, помогать Миркину извлекать оттуда тело туриста. -Сейчас, сейчас! – пропел доктор Пищенко, подошёл к длинному столу, загруженному компьютерами и какими-то ещё гудящими “ящиками” с проводами и лампочками. Хрюкнув носом, доктор Пищенко вцепился чистой рукой в какой-то длинный рычаг и потянул его на себя. Колба воскресителя сейчас же ответила лёгким жужжанием и начала небыстро опускаться, постепенно ложась на бок. Металлические пластины по её бокам складывались и уходили куда-то вниз, под колбу, в подставку. -Хы-хы... – булькал Теплицкий и потирал ручки, предвкушая оживление “туриста” и “брахмаширас”! Да, теперь Теплицкий включит “брахмаширас” – и об этом никакой оп не узнает! -Давайте, вывозите клиента! – сообщил между тем доктор Пищенко в микрофон, который высился перед ним на тонкой серебристой ноге. -Принимай! – ответил голосом Миркина закреплённый около микрофона динамик и тут же из-за ширмы показались два человека в белых халатах и масках, которые толкали перед собою носилки. Носилки были закрыты белоснежной простынёй, но Теплицкий знал: на носилках покоится его “турист”, и Миркин с Ольсеном везут его к воскресителю, чтобы оживить! Колба легла горизонтально, её гладкая сверкающая стенка откинулась и из-за неё выдвинулось некое подобие жёсткой кушетки с ремнями посередине и по бокам. Теплицкий хмыкнул: он не знал, для чего они нужны. Миркин подтолкнул к колбе носилки, а Ольсен сдёрнул простыню. -Отлично, – прокомментировал Миркин. – Кладём его в колбу! Теплицкий заставил себя посмотреть на “туриста”, неподвижно лежащего на носилках, застывшего в смертельном молчании. Можно было подбодрить себя и сказать, что мёртвый “турист” выглядит жалким, но нет, Теплицкий не мог смотреть на это лицо без содрогания и жжения под ложечкой. Даже посиневшее и холодное, лицо Эриха Траурихлигена несло отпечаток сверхчеловеческой силы, внушало обычному человеку безотчётный страх, заставляло взгляд смертного опускаться в пол... Взгляд Теплицкого уже давно вперился в пол, а Миркин и Ольсен тем временем флегматично подняли “туриста” с носилок и размещали его бессильное тело на “жёсткой кушетке” внутри колбы воскресителя. Миркин держал за ноги, а Ольсен – за плечи. К тому же, Ольсен всё время плаксиво охал: -Ну и тяжёлый же, целый динопитек! Сто килограмм, ей-богу! Я – доктор медицинских наук, а не штангист! -Вы правы... – вторил Миркин, обливаясь потом, примостив ноги Траурихлигена в специальных нишах, пристёгивая их ремнями. – Даже не динопитек, а настоящий стегодонт! -Эй, динопитеки! Вы там скоро? – прикрикнул на обоих Теплицкий, которому никак не терпелось запустить “брахмаширас”. – А то я тут состарюсь! -Мог бы и повежливей! – обиделся Ольсен, закрепляя ремнями руки Траурихлигена. -Я уже привык... – пробормотал Миркин и сказал Теплицкому: -Максимум пять минут – больше времени у нас нет! -Скорей бы! – буркнул Теплицкий, неприятно угнетаемый ярко освещённым пространством лаборатории, размерами воскресителя и мёртвым “туристом”. -Коллега! – сказал доктор Ольсен доктору Пищенко, когда труп туриста был укреплён в в колбе воскресителя по всем правилам. – Объект готов к помещению в рекавер-среду! -Окей! – кивнул доктор Пищенко, и нажал на кнопку, заставив гигантскую колбу закрыться над телом туриста. Зеленоватая колба, поблескивая, медленно заняла своё место. Где-то там, в ней что-то тихо щёлкнуло, и колба застопорилась в вертикальном положении. Металлические пластины вокруг неё сомкнулись, став в специальные пазы, и на самом верху колбы зажглась зелёная лампочка. Прозрачной оставалась лишь одна, передняя стенка колбы, а “жёсткая кушетка” внутри неё сейчас превратилась в некое подобие креста, на котором “турист” висел, раскинув руки и ноги, удерживаемый толстыми ремнями. -Готово! – сообщил доктор Ольсен тоном Франкенштейна, а доктор Пищенко за пультом упёр большой палец в красную кнопку. Колба начала медленно наполняться густой жидкостью, которая сквозь толстые стенки казалась зелёной. -Рекавер-среда! – горделиво пояснил доктор Пищенко, высунувшись из-за компьютеров. – Мы с вами, коллеги, победили создателя! Гордитесь! -Буду рад, если победили! – буркнул Теплицкий, не забывая про не ожившего жука. -Спасибо, коллега! – поблагодарил доктор Ольсен, пританцовывая вокруг воскресителя, наблюдая за тем, как густая рекавер-среда постепенно покрывает тело “туриста”. Сначала – ноги, потом – доходит до пояса, до плеч, и, наконец, покрыла макушку... -Жизненные показатели в норме – то есть, никаких! – громко объявил доктор Пищенко, бросив взгляд на мониторы. – Пока что! – прибавил он и заглох, погрузив лабораторию в гробовую тишину... -Сколько мне ждать? – нарушил тишину Теплицкий. – Когда он сможет включить “брахмаширас”? -У, ну вы, батенька, спешите! – заметил доктор Ольсен тоном онколога. – Он же мёртв, вы что, не видите? – он показал пальцем на воскреситель и на “туриста” внутри него. – Понадобятся годы, чтобы довести его до ума! -Сколько точно? – не отставал Теплицкий, не желая смотреть туда, куда показал доктор Ольсен. – Мне нужен “брахмаширас”, а не шо зря! -Года три! – постановил доктор Ольсен. – А то и больше! Он же мёртв, это вам не простуда! -Да вы что, окосели??? – подпрыгнул Теплицкий, услыхав такую непреодолимую цифру. – Да я состарюсь! Да “брахмаширас” за это время поржавеет! Да ты спятил док, ты что?? -Бесится... – буркнул Миркин. – Сейчас, все на рыбозавод загремим! -Так! – встрял доктор Ольсен, схватил Теплицкого за плечи и принялся выдворять прочь из лаборатории. – Нужна стерильность и полный покой! Если вы нарушите эти условия- “турист” может не воскреснуть никогда! Всё, концерт окончен, все на выход! -Куда вы меня пихаете?? – отбивался от Ольсена Теплицкий, но Ольсену на помощь пришёл доктор Пищенко. Он тоже схватил Теплицкого за плечи и толкнул. -Идёмте, шеф! – сказал он. – Когда будет сдвиг – мы вам позвоним! -Ну и наглость! – начал, было огрызаться Теплицкий, но руки отпустили его только тогда, когда он оказался вытолкнут из лаборатории в коридор. -Да вы!.. – Теплицкий сделал попытку снова ворваться в лабораторию, но толстая герметичная переборка опустилась у него перед носом. -Чёрт... – проворчал Теплицкий, повернулся к переборке спиной и потопал прочь. Ждать, так ждать, что поделаешь? Теплицкий не любил ждать.